"Не смей!" - он буквально вонзил эту мысль в мозг транса.
Тот отшатнулся, почувствовав мощь приказа.
"Удерживай контакт, но постепенно останавливай отток энергии. Так, чтобы тот замер. Я сейчас буду", - отдал он новое распоряжение.
Наставник мысленно кивнул - в волнах паники, плескавшихся вокруг него в ментальном пространстве, еще оставался довольно большой остров здравого смысла.
Торм двинул вперед по той самой линии, что проделало в толпе его щупальце. По дороге он отметил несколько любопытных взглядов - другие трансы наблюдали за развитием событий. Он почти бежал, и молодой национал сразу приметил его. Если в ментальном поле парень напоминал близорукого человека, то зрение обычное, принадлежащее потомственному охотнику, не подвело. Увидев, что помощь близка, он сумел остановить перекачку линий судьбы и "заморозить" их - струящиеся потоки замерли, мерцая, на границе между жертвой и молодым проклятым. Когда до троицы оставалось метров двадцать, Торм перехватил управление и стал медленно сматывать потоки энергии с кокона транса. Грифельно-серый вихрь, одевавший его, не желал расставаться с добычей. Но человек, научившийся владеть собственной низшей природой, может подчинить и природу другого. Торм вернул жизненные силы девушки на место и только тогда прервал контакт.
Все, от момента обнаружения нечаянной агрессии, заняло не больше пары минут. Когда они подошли к концу, Торм был уже рядом с троицей. Парень стоял как оглушенный - резкое вмешательство наставника, а затем и Торма практически лишило его сознания. Старший в группе, - Торм вдруг разглядел, что ему лет двадцать, не больше, - сделал шаг к своему ведомому, собираясь сказать что-то резкое. Лицо у него было почти европейское, только скулы и "утепленные" жировой прослойкой веки вкупе с разрезом глаз выдавали происхождение. Сейчас на этом лице была смесь стыда и гнева.
- Ты... - начал он, но в этот момент его подопечный потерял крепость в ногах и осел на булыжник.
Торм, наставник и едва не выпитая девушка бросились к парню и подхватили его под руки.
- Нормально, - сказал Торм, обращаясь к наставнику, - пройдет. Только дашь ему немного... из своих запасов.
Они поняли друг друга, парень кивнул.
- Прости, - пробормотал он, - ты из столичной охраны? Спасибо...
- Это ваш друг? Он что, эпилептик? А вдруг это приступ и сейчас конвульсии начнутся... Дайте же ему что-нибудь, чего вы его на камешки-то укладываете?! - истерично взвизгнула девушка. Она придерживала юношу за голову, и боялась, что затылок с прямыми жесткими волосами начнет колотиться о мостовую.
- Успокойтесь, с нашим другом такое бывает, сейчас ему станет легче, - деловито проговорил Торм, - не паникуйте. Нам только нужно перенести его отсюда. Куда-нибудь в сторону, на лавочку. Вы поможете нам?
На девушку вдруг накатила волна паники: толпа, сгрудившаяся вокруг, возгласы людей, их запах, вид - все стало казаться резким, угрожающим. Даже небо, высокое чистое небо, манящее двуглавых орлов на кремлевских шпилях, и то давило своей огромностью.
- Нет! - почти вскрикнула она, отшатнувшись от Торма и роняя голову парня на мостовую. Череп стукнул о булыжник, как сухая тыква, юноша застонал, - мне надо идти... пусть другой! Я не могу...
Это была естественная реакция на манипуляции с линиями судьбы. Торм предвидел ее и понимал, что битва за будущее девушки еще не окончена. Сейчас надо удержать ее, узнать, где остановилась, куда намеревается поехать. Потому что без контроля в ближайшее время оставлять ее нельзя. Механизм защиты очень тонок и столь грубые действия могли нарушить его.
Торм взял руку девушки, успокаивая ее. Поискал по сторонам тех невидимых, кто следил за ними. Они были здесь, но не показывались. Прятались за излучениями толпы, скрывались во вторых, третьих рядах окруживших их зевак.
- Эй, где вы? - Торм веером разослал мысль в стороны, - видите же, нужна помощь.
- Уходи, уходи, уходи... - пришел ответ. Мысль дробилась на несколько более слабых, как если бы передававшие намеренно объединили усилия, стремясь произвести эффект. И дать понять, что Торм имеет дело с организацией, - ты не на своей территории, чужак, мы разберемся сами. Уходи, если не хочешь конфликта.
Торм понял, что здесь ему подмоги не найти. Это удивило и огорчило его. Во многих городках не столичного уровня просьба о помощи находила отклик.
- Хорошо, - ответил он, - но девушка пойдет со мной.
- Забирай, забирай, забирай... - в мыслях, эхом отражающихся друг от друга, была ирония, - она все равно не жилец...
Он дал свой номер националу-наставнику, попросил перезвонить и вызвался проводить девчонку. Та согласилась - после периода, когда "выпитый" боится непонятно чего, очень скоро наступает другой, когда ему нестерпимо хочется довериться более сильному. Некоторые трансы пользуются этим, покоряют недоступных красавиц. Чтобы наступила реакция не обязательно забирать много, порой достаточно безобидной подпитки. А то, что жертва привязывается эмоционально и страдает, когда связь с вами рушится, ловеласов из мира трансов обычно не волновало. Но разве в обычной жизни, говорил себе Торм, мужчины и женщины сплошь и рядом не поступают так же?
Он прожил с Оксаной целую неделю, водил по Москве, покупал ей мороженое и хот-доги - уличные лакомства, пережившее все экономические и климатические катастрофы. Слушал ее рассказы о беспросветной жизни в небольшой станице под Ростовом, о мечте вырваться в "настоящий город", о том, как она хочет помочь бедной матери, в заботах о детях растерявшей здоровье и красоту. И поддерживал ее, отвечая на молчаливые просьбы глаз: "У меня ведь получится? Правда же?". Через неделю, решив, что шансы на трансформацию Оксаны не велики, Торм зашел с девушкой в тихую контору на окраине деловой части Москвы и внушил ее гендиректору, что именно о такой секретарше тот мечтал всю жизнь.
Торм знал, что после расставания привязавшаяся к нему натура будет тосковать. Но видел и то, что Оксана - ветреница, а такие легко избавляются даже от настоящих привязанностей, не говоря уж о случайных.
Два года назад судьба столкнула его с Оксаной снова и опять на Красной Площади. За восемь лет жизни в столице его подруга сильно изменилась, превратилась из провинциалки в настоящую женщину-вамп. Увы, в прямом смысле:
- Я трансформировалась месяца через три после того, как ты меня бросил, - с изящным смешком сообщила она Торму, - Помнишь того парня, с которым вы были у Мавзолея? Я видела у тебя его визитку и переписала телефон - красивый юноша, обожаю, когда так удачно мешается кровь. У него здесь была родня. Мы встретились сразу после твоего отъезда, а потом, когда со мной началось твориться непонятное, он помог мне выжить и объяснил, что случилось. Знаешь, сначала я переживала очень, а потом нашла цель в жизни. Этот глупец думал, что я буду благодарна. Я и была, пока не научилась всему. А потом вызвала их на поединок, и убила одного за другим. Какое-то время это было целью моей жизни. Теперь ее нет, но сама жизнь мне нравится...
Торм бродил по Саратову, все время возвращаясь к этому воспоминанию - сидящая за столиком напротив красивая блондинка с темными глубокими глазами, ухоженная, преуспевающая и очень жестокая.
Торм проверял, Оксана не нарушала запретов на кормежку. Ее право на дуэль было законным - каждый трансформировавшийся имел его, если ему удавалось вычислить охотника. В этой новой Оксане отталкивало другое. Возможно, она никогда не переступала грань, отделяющую жертву обстоятельств от настоящего зверя. Но не потому, что ее отталкивало это. В глубине притягательных глаз женщины Торм видел одновременно страх и желание переступить черту. Он понимал, что однажды эта дама сорвется и утолит свой голод...
В Саратове Торм задерживаться не собирался. Но на вокзале ему сказали, что раньше, чем следующим вечером, автобуса до Ростова не будет. Он хотел уехать поездом, но и тут ждало разочарование. Где-то на южном направлении сошел сель, и железнодорожное сообщение оказалось парализовало. Торм снял номер в дешевенькой гостинице. Среди "цивильных" трансов многие были состоятельными людьми, и они не жалели средств на поддержку "заградительных кордонов" от диких собратьев. Торм и Ясон были частью системы таких кордонов. Почти в любом городе они могли обратиться к куратору и получить необходимые средства. Но Торм все же предпочитал экономить и не обнаруживать своего присутствия понапрасну. Он осмотрел номер, нашел его вполне сносным для человека, не одну ночь проспавшего под открытым небом, и отправился на прогулку.
На набережной людей почти не было, к вечеру небо облепила серая вата облаков, и стал срываться мелкий секущий дождик. Сердитые голуби прекратили клевать пыль с мостовой и забились под лавочки. Торму непогода не мешала - он наслаждался перекатом свинцовых волн красавицы-Волги и мокрому ветру, барабанящему в открытую грудь.
Бесцельное блуждание вывело его к странному сооружению: высоченной стеле, которую венчало кольцо с заключенными в нем двумя профилями. Эта скульптурная группа когда-то была выкрашена серебряной краской, теперь основательно поистершейся. Молодые лица неопределимой половой принадлежности почти упирались друг в друга носами. Но выражение их устремленных друг на друга глаз было таким, будто парочку разделяли года и расстояния. Табличка сообщала, что Торм наблюдает "Стелу Любви". Каменный постамент снизу доверху был испещрен изречениями на окололюбовную тему. Некоторые почти стерлись, поверх них одно за другим накладывались новые. Сетка выражений, коротких и емких, сообщавших о том, что кто-то кого-то любит, придавала стеле вид древней скалы, мимо которой уже тысячу лет проходит туристическая тропа. Общая же облезлость конструкции указывала на то, что она простояла если не тысячу лет, то уж точно не один десяток. "Должно быть, поставили во времена сексуальной революции", - решил Торм, ему показалось, что иначе прихоть скульптора, лишившего лица четко выраженных половых признаков, не объяснишь. Впрочем, местные жители по-своему исправили этот недостаток. Неизвестный альпинист краской из баллончика пририсовал одному из "Ликов любви" усы и бороду.