Макс помог пришедшему в сознание Маю напиться затхлой воды, после чего того снова вырвало.
- Что? - тихо поинтересовался он.
- Ждем, - просто ответил Макс. - Если тебя интересует судьба парня, который тебя долбанул - то он мертв. И еще один из парней Волка.
- Кто?
- Светлый такой, высокий. Трой.
Май пожал губы на пару мгновений, после беззвучно ими шевельнул. Из его носа вырвался болезненный смешок.
- Что? - Макс наклонился ближе. Его бы устроило, если бы Май продолжал молчать, но раз уж он что-то пытался сказать, нужно было выслушать.
- Потому что он хотел уйти, - медленно повторил Май. - Из полиции уходят только вперед ногами, вот так вот.
- Так он же не из ваших, - терпеливо напомнил Макс. Он вполне понимал, какая каша сейчас творится в голове кузена: из мыслей, а может быть, из мозгов и осколков кости. Впрочем, даже если была простая трещина, лучше от этого не становилось.
- Много ты знаешь, - огрызнулся Май и отключился снова.
Макс сунул под голову кузена камень, обмотанный курткой, поднялся и вышел из станции. Неприятно удивил тот факт, что после затхлого горелого воздуха на улице, где пыльно и душно, ему становится легче дышать. Несмотря на мелкие песчинки, постоянно соскальзывающие с краев оврага.
Все, что оставалось Максу - только ждать. Вряд ли бы Май умер от сотрясения мозга, но мало ли. Последние лучи заходящего солнца уже не жгли глаза, а превращали стеклянные стенки в багровую тряпку, опущенную в банку. Постепенно цвет потускнел, все вокруг снова стало рыжим и мутным, но благодаря красной тряпке стало хотя бы понятно, что наступила ночь.
Понять, какая по счету ночь с тех пор, как корабль приземлился на планету, Макс не смог. Но надеялся, что прошло не так уж много времени. Было бы досадно, если бы Дьюла умер раньше, чем Макс притащит камни: все-таки это из-за него столько проблем, включая травму Мая.
Зато стало более или менее ясно, почему Гарж послал их вдвоем, а затем, видимо, еще и Троя. Один бы он точно погиб, как, впрочем, и двое. А трое оказались в самый раз.
Глава 14
По виску Макса скользнула капля пота. Потерев щеку плечом, Ружевич тяжело вздохнул и нажал подряд несколько кнопок, высветивших на небольшом экране формулу горячего синтеза. После нажатия кнопки "Пуск" подложка со стойкой, в которой была установлена закрытая колба с толченым литопсом, медленно начала вращаться. Спирали внутри подставки неспешно нагревались приобретая красный цвет.
На экранчике замигали убывающие цифры.
- А что это?
Макс закрыл глаза и медленно вздохнул. Почему-то он думал, что больше всего мешать ему будет Гарж, переживающий за жизнь своего друга. Но тот вообще не появлялся на корабле, пропадая где-то на территории колонии, да так, что найти его не представлялось возможным даже тогда, когда он был нужен.
Так что вместо Гаржа флаг бесконечного надоедания подхватил Дьюла. Не потому что переживал и не из общей вредности, просто ему было очень скучно. Макс мог его понять, но все равно не хотел: его раздражало постоянное мельтешение за спиной. Еще ему не нравилось, когда лезли под руку или заглядывали в текущую работу.
Но Дьюлу как подменили. Он ходил из угла в угол, постоянно спрашивал что-то, совал свой нос куда попало, постоянно ругался и пытался с кем-то связаться по внутренней связи корабля. Только кроме Макса на "Неу" никого не было, и вызов неизменно приходил на его часы.
Иногда, правда, заглядывали сочувствующие. Забежала Дари, посверкала глазами и сказала, что у Мэри все хорошо, только он теперь постоянно тусуется с полицейскими и боится ходить по коридорам. А кто его утащил на вторую станцию - так и не сказал.
Мэри, вообще-то, спустился с верхних этажей станции, пока Макс ждал прибытия полицейских, которых послал за ними Гарж, чрезвычайно обрадованный новостью о том, что камни почти у него в руках. Мэриленд выполз на свет, бледный и моргающий, и страшно испугался, увидев Макса. Видимо, ожидал увидеть кого-то другого, но не сразу понял, кого.
Ждали полицейских они уже вместе. На вопрос, заданный Донни, Мэри не только не смог рассказать, как он здесь оказался, но и тупо вылупился и потряс головой, отговорившись звоном в ушах. Видимо, его кто-то от души приложил по голове.
Первым мысль, что на колонии происходит что-то не то, озвучил капитан Донни, и Макс был с ним очень даже согласен, провожая взглядом траурную процессию с нервным Мэри и Маем в отключке. Сам Макс решил на станцию даже не заходить, а сразу свернуть к кораблю. Там, по крайней мере, был некоторый шанс остаться в одиночестве, что ему бы сейчас совсем не помешало.
Но тут же появился Дьюла, зыркнул на него сероватыми глазами с черными прожилками и больше покоя не давал. Иногда Макса посещала мысль о том, что если он задушит Эссенжи собственными руками, то этот вопрос решится куда быстрее и потребует меньше затрат. Потом нужно только выкинуть тело куда-нибудь подальше от корабля - и все. Кто подумает на Макса, который день и ночь просиживает в столовой над своей портативной лабораторией?
Ведь на станции и так творится черт знает что, и пусть Трой убил того шизика со второй, но кто может гарантировать, что он был один?
Итак, план убийства был готов, а ведь до конца синтеза еще оставалось не меньше суток. От скоропостижной смерти Дьюлу спасло его собственное чувство самосохранения: он, наконец-то, отстал и перестал мельтешить. То есть совсем - он с самого утра не появлялся в столовой.
Но Максу, почти сутки не спавшему, было плевать на это обстоятельство. Глянув на время на дисплее лаборатории, он сложил руки на затылке, устроил на них голову и практически тут же уснул.
Проснулся он через пару часов от боли в спине. Выпрямился, развел плечи, с оглушительным хрустом размял шею. В спине как будто засел небольшой штырек - последствие сладкого сна на столе. Обругав себя за то, что поленился дойти до кают, Макс поднялся, еще раз посмотрел на часы, которые все упорно показывали двадцать часов до окончания синтеза, и вышел из столовой.
Вряд ли он проспит двадцать часов, даже при очень большом желании.
Из всех кают закрыты были только две: та, что принадлежала Дьюле, и та, которую снова занял Макс.
Макс нажал на кнопку вызова видеофона закрытой комнаты. Дьюла тут же отозвался и открыл дверь.
- Я думал, ты умер, - невесело пошутил Макс, заглядывая в комнату. Заходить ему совершенно не хотелось.
Дьюла лежал на узкой кровати, сложив руки на груди, и смотрел в потолок. Да, он был жив, но как-то очень странно. От лихорадочного любопытства последних дней не осталось и следа.
Макса никогда не тянуло общаться с теми, с кем он работает. Да и спать хотелось больше. Но понять, что происходит, тоже было бы неплохо.
- Живой, как видишь.
- Я-то вижу, - задумчиво протянул Макс, - а вот ты...
- А вот я - нет, - тут же легко согласился Дьюла и чуть поднял голову.
Видимо, он пытался посмотреть на Макса, но в итоге все равно смотрел немного не туда. Макс шагнул в комнату, поймал взгляд Эссенжи и шумно вздохнул.
У Дьюлы были совершенно черные глаза. И зрачок, и радужка, и белок - все заплыло черной дрянью, переполняющей Дьюлу. Он улыбнулся - на зубах кое-где тоже были черные сгустки.
- Черт возьми, - пораженно выдохнул Макс и сел на край кровати. Дьюла тут же подтянул ноги и оперся спиной о стену. На Макса он больше не смотрел, прикрыл глаза.
- Ты что-нибудь видишь?
- Ну, что я вижу, - Дьюла снова улыбнулся в пространство, и Макс понял, что в жизни своей не видел ничего более страшного, чем улыбка слепого человека, держащего голову слишком высоко для того, чтобы смотреть на собеседника. - Я вот это вижу.
- Что - это? - не сразу понял Макс, а когда, наконец, понял, удивленно заморгал. - И как оно?
- Черное, - просто ответил Эссенжи. - Меняется постоянно.
Как что-то черное, полностью заполняющее глаз, может меняться, Макс не знал, но решил не уточнять. Почему-то ему показалось, что это не совсем то, что он всегда мечтал узнать.
- Ясно. Гм, - Макс помолчал немного, видя, как Дьюла напряженно вслушивается в повисшую тишину. - Я... в общем, все будет готово через двадцать часов, потом еще немного времени - и все. Это нормально?
Дьюла неопределенно пожал плечами. Он, видимо, уже никуда не торопился.
- Ладно, я пойду вздремну.
Максу было не просто неуютно. Ему хотелось как можно скорее сбежать из этой комнаты. Дьюле было все равно, ему, видимо, так же неловко в чужом присутствии. Хотя, если принимать во внимания все обстоятельства, уж ему-то куда хуже.
Макс зашел в свою комнату, тихую, с приглушенным светом, сел на кровать. После такой встряски сон совершенно не шел. Макс лег на бок, поджал ноги, накрылся легкой простыней и уставился в стену.
За время короткого поверхностного сна мозг изо всех сил работал, пытаясь постичь постоянно меняющуюся темноту, поэтому Макс открыл глаза, так и не сумев понять, удалось ли поспать. Голова мягко и неотвлекающе гудела, пока Макс вяло полз к столовой. Хорошенько выспаться не получалось уже давно, что заметно сказывалось на работоспособности.
Сначала Макс подумал, что нужно, наверное, связаться с Гаржем и сообщить ему о состоянии Дьюлы. Затем мысль перескочила на самого Эссенжи, и Макс задумчиво посмотрел на синтезатор еды, плюхающий ему на тарелку какой-то скукоженный кусок мяса. Стоит того покормить или ну его, потерпит?
Но Дьюла сам решил дилемму.
Он появился в столовой, медленно повел рукой по стене, обошел всю комнату, пока, наконец, не наткнулся на синтезатор. Дальше, по давно известной траектории вместе с тарелкой он дошел до стола. Максу пришлось потесниться, чтобы освободить ему место, которое он занял.
- Извини, - подал голос Макс, отодвигаясь.
Дьюла чуть не выронил тарелку: видимо, не ожидал встретить здесь Макса. Но, быстро взяв себя в руки, буркнул: "Ничего", - и сел. Помолчал немного и придирчиво потянул носом воздух. Поднял тарелку и еще раз шмыгнул.