Сэм Мэттисон выстукивал пальцами марш по письменному столу. Не объявить ли дело Баткинса законченным и передать прокурору? Никакого сомнения, все было ясно, экспертиза безупречно доказала, что это несчастный случай и смерть Баткинса не вызвана вмешательством со стороны. По крайней мере, непосредственным. Даже при обнаружении человека, который, возможно, был в этом доме, против него нельзя выдвинуть обвинение. Короче, все говорило, что дело надо закрыть. Но тогда дальнейшие розыски для директора банка он вынужден будет проводить в частном порядке, а это бросилось бы в глаза, по меньшей мере его сержанту Пинкертону. С другой стороны, этот парень удивился бы, не закрой он дела об ограблении банка, и обязательно посоветовал бы лейтенанту вообще немедленно убрать этого налетчика, лишь только станет известно, кто он и где.
Сэм Мэттисон еще обдумывал решение, как вдруг в комнату ввалился сержант и выпалил:
– Он у нас в руках!
– Ну, ну… - проворчал лейтенант.
– Возможно, в руках, - поправился сержант теперь немного тише. - В нашем городском "дне" появились новые типы. Я был по поводу драки в "Муншайн-баре" и там наткнулся на одного болтуна, который за несколько долларов рассказал интересные вещи…
– Ну, начинай тогда! - сказал лейтенант.
Сержант уселся на край его стола и принялся болтать ногами.
– Появился новый человек, и никому не известно, кто он и откуда. Его называют Неприметным. Он пришел туда однажды, но никто точно не знает, когда; он там не более четырнадцати дней. Ни с кем не разговаривает и уклоняется от любого контакта. Он всегда приходит во второй половине дня, выпивает от двух до трех порций виски и уходит. Чернушка Дженни пыталась приземлиться возле него, но он, дав ей доллар, вежливо объяснил, что он, видите ли, другого сорта. Но это вранье, Джонни Липовый Цент оспаривает это, а у него нюх в таких делах. Это их и насторожило в Неприметном. Сначала они думали, что он из Чикаго и пришел сюда, чтобы выйти из полосы огня, такое иногда бывает. Но в один из дней появились два парня из Чикаго, которые кого-то искали. Они посмотрели на Неприметного и сказали: "Это не он".
– Он никогда не был там замешан в чем-нибудь? - спросил лейтенант.
– Нет, у него на этот счет словно шестое чувство: как только в баре начинается потасовка, он тут же смывается. Обычно же просиживает там свое время с точностью до минуты.
– Какие-нибудь особые приметы?
– Да нет, уже сказано - Неприметный. Но мы можем взглянуть на него. Тот болтун готов нам показать его.
– Когда?
Сержант поднес к глазам часы:
– Как раз нужно выходить!
– Ну, хорошо! - решился лейтенант.
В "Муншайн-баре" они нашли нужного им человека за одним из столиков, который стоял немного в стороне, но позволял хорошо видеть сам бар и стойку. Это был мужчина лет тридцати пяти с внешностью и манерами преуспевающего дельца и обманчиво глупой ухмылкой.
– Хэлло, дядя Сэм! - поздоровался он не совсем почтительно. - Ну, что вы можете предложить?
Лейтенант знал, что информацию получают за информацию. Он взглянул на сержанта:
– Что вы ему рассказали?
– Подробности истории с мусорным контейнером.
Сэм кивнул:
– Хорошо. Тогда я вам скажу, что, возможно, этот человек осуществил ограбление банка.
Маклер покачал головой.
– Не знаю, могу ли это тоже поставить в счет. Если я вам скажу, что и в кругах моих других клиентов тоже ходят слухи об этом, то моя и ваша информации взаимно уничтожаются. Оба известия стоят не слишком много, каждая по пятьдесят долларов, итого сто, десять процентов от этого десять долларов. - Он держал ладонь открытой.
– Большего я сейчас не могу предложить, - пробурчал Мэттисон, расплачиваясь. - Но вы могли бы заработать еще, если нам сегодня покажете этого типа…
Маклер сделал великодушный жест:
– Это уже оплачено. А тип действительно начинает тут беспокоить всех. Он снова глупо ухмыльнулся. - Вы видите, я честен, как, собственно, вообще должно быть в делах, а в нашей отрасли доверие - душа сделки.
– Ну, прекрасно, - сказал лейтенант.
Он заказал двойное виски и задумчиво тянул из рюмки, размышляя о своем домике и розах, разведение которых должно занять его старческие годы и дополнилось бы еще кое-чем, если удастся схватить парня, которого они здесь ждали.
– Вот он, идет! - прервал его мечты маклер.
Человек среднего роста перешагнул порог заведения. У него была стандартная внешность, и вел он себя как типичный местный обыватель. Он не скользнул изучающим взглядом по залу, как это делают опытные уголовники, молниеносно регистрируя присутствующих и тут же классифицируя их, а направился беззаботно к стойке и сел, ни разу не оглянувшись.
– Разве он поистине не Неприметный? - спросил маклер, полный своеобразной гордости.
Некоторое время они молча разглядывали не очень широкую спину Неприметного.
– Мне показалось, будто его походка немножко… Ну как это?.. Может быть, слишком точна, будто у него протез… - сказал задумчиво сержант.
Протез? Мэттисон аж поперхнулся. В доме старого Баткинса валялись протезы! Он повернулся к маклеру:
– Возможно, это уже чрезмерное требование - спрашивать у вас, где он живет?
– Я вам отвечу бесплатно, - сказал тот. - Этого не знает никто.
Пинкертон продолжал обобщать свои наблюдения:
– Он все время поворачивается к нам спиной. Как будто нарочно не смотрит сюда. И вообще почти не двигается. Вот, смотрите, кто-то взбирается на табурет рядом с ним, а он даже не отреагировал.
– Вот так всегда, - подтвердил маклер.
В ту же минуту Неприметный расплатился и поднялся с места.
– Скорее за ним, установите, где живет! - приказал лейтенант.
Пинкертон встал из-за стола и направился в туалет. Через некоторое время двери бара, выпустив Неприметного, снова сомкнулись.
– Я полагаю, он обычно остается здесь дольше? - спросил лейтенант.
– Сам не понимаю, - ответил маклер настороженно, - похоже, что-то должно случиться. Но здесь вряд ли найдется кто-нибудь, - он оглядел зал, - кто затеял бы заваруху.
Они подождали еще четверть часа, но все было тихо.
Тогда лейтенант попрощался.
Сержант Пинкертон, воспользовавшись не раз уже испытанным средством окном в туалете, выбрался во двор и оттуда вышел на улицу. В десяти шагах перед собой он увидел Неприметного и последовал за ним. Тот не спеша спускался вниз по улице, останавливаясь то тут, то тем и глядя на витрины и уличное движение, но ни разу не оглядывался. Преследовать его было совсем не трудно, тем более что он был в светло-серой шляпе, и к ней сержант быстро привык.
Когда Неприметный снова застыл перед одной из витрин - это была булочная, - ему, видимо, пришла в голову какая-то мысль. Он вошел в магазин.
Пинкертон проплыл мимо витрины и бросил взгляд через стекло. В лавке торчали несколько покупателей, так что у него было время прикурить сигарету. Через несколько минут появился Неприметный с пакетом в руках, но странно - он пошел очень быстро и на этот раз в обратном направлении.
Неду не пришлось долго идти за ним. Сотня шагов - и человек с пакетом уже входил в какой-то дом.
Сержант проскользнул в парадное и прислушался. Наверху, где-то на втором этаже, раздавались шаги. Потом донесся звонок. Открылась дверь, женский голос сказал: "Боже милостивый, откуда у тебя эта смешная шляпа?" И мужской голос в ответ: "Там, в лавке, мне попался один идиот, он поспорил со мной на свою шляпу, что булочки вчерашние; конечно, он проиграл…". Тут дверь закрылась.
Пинкертон как одержимый бросился обратно к булочной, но Неприметного там уже не было.
– Итак, вот она, "крепость" Джима! - сказала Джейн, когда они стояли перед огромным, похожим на оригинальную виллу, домом.
– Теперь это ваша крепость, - заметил репортер.
– К сожалению, - рассеянно добавил Чарльз. Он нажал цифровую комбинацию, но и сейчас ничего не сказал о необходимое!" вычесть десять дней.
У Джейн были грустные глаза, когда они проходили по комнатам, но она молчала. Чарльз на сей раз дольше пробыл в лабораториях и складах; он объяснял любопытному репортеру назначение приборов и втайне еще больше, чем раньше, восхищался многосторонностью покойного. Лишь спустя час они добрались до рабочего кабинета и сели там, слегка утомленные.
– Одного я не понимаю, - сказал репортер. - Уж если человек несет такие затраты, то это должно дать какие-нибудь результаты!
– Вы не знаете ученых, - возразила Джейн. - Они иной раз могут играть, словно дети, только игрушки у них дороже и опаснее.
– Для меня это тоже загадка, - признался Гарденер. - Прежде всего я не вижу никакой системы во многих направлениях, которыми был занят Баткинс. Должна же быть какая-то связь. Он всегда был большим любителем мастерить что-нибудь. Научное приборостроение обязано ему многими идеями. Итак, если он мастерил какие-нибудь приборы, то - какие? И где они?
– Должны существовать какие-то наброски, переписка, заказы, квитанции, - сказала Джейн. - Ты его лучше знал: он любил порядок?
– Фанатично! - ответил Чарльз.
Джейн поднялась и направилась к полкам, встроенным в стены и заполненным книгами. В одном из низких шкафов под полками она нашла стопку папок. Она вынула несколько и полистала бумаги внутри.
– Газетные вырезки. Еще вырезки. Здесь тоже. Стоп, вот тут счета… Продукты, товары разные… Вот счета за поставленное лабораторное оборудование. Одна, две, три папки - полные. Ты этим можешь поинтересоваться, Чарли, возможно, тут что-нибудь отыщется. А здесь что? Переписка с научными учреждениями. Это могу посмотреть я. Генри, вы можете осмелиться приготовить в той автоматизированной кухне кофе для всех? Я думаю, что вы там найдете все, что нужно для этого, потому что Баткинс пил кофе.
В то время как Джейн и Чарльз взялись за бумаги, репортер в кухне испытал серию приключений среди всевозможных приспособлений и кнопок, о назначении которых можно было лишь догадываться и которые оставалось лишь нажимать в порядке эксперимента.