Район Сэнриока, выглядевший прежде бесконечной зеленой дугой, чудесно преображался. На всех участках одно за другим возводились здания, оборудовались стоянки автомашин. Люди, строительные машины, самосвалы и т. п. все перемешалось в едином звуке.
С каждым днем Сэнриока становился все величественнее, он уже превосходил по размерам прилегающий к нему Новый город.
Взоры всех были прикованы к Всемирной выставке. Газеты, телеви-дение, радио передавали одно за другим сообщения о ходе подготовки к выставке, отклики из-за рубежа, информацию о том, что будет экспонироваться.
Таких новостей было очень много. И хотя средства массовой информации объединили свои усилия, какое-то количество сведений ускользало от них. Люди подбирали эти новости, продавали их, и таким образом создавались новые сообщения. Если человек был хоть немного предприимчив, он стремился получить какую-нибудь выгоду от Всемирной выставки, а кто не мог этого сделать, следили за каждым движением тех, кто имел отношение к выставке, словно она была их семейным праздником.
В связи с выставкой некоторые провозглашали укрепление национального престижа, другие же восклицали, что выставка должна быть свидетельством единства мира. Одни высказывались за подъем отставшей в своем развитии духовной цивилизации, другие стремились оживить прогресс традиционной цивилизации. Были и такие, кто вообще выступал против Всемирной выставки как таковой.
Весь этот мир, включавший в себя разнообразные большие и малые бурные течения, продвигался к открытию «ЕХРО -70».
Поддерживая свой совершенно ослабевший организм только силой воли, я орал, бегал, думал и снова скакал и крутился ради этой выставки, подготовка к которой вступила в ту стадию, когда счет велся уже на минуты.
Внутренняя отделка павильона закончилась. Не успели установить конвейер обозрения, как в здание хлынуло оборудование, до сих пор лежавшее без движения на заводских складах.
Сборка и испытание, повторные испытания и отделка… Планы Таро Танака и Дзимбээ Оба успешно претворялись в реальность.
Безусловно, были горы трудностей.
В то время, когда требовалась степень точности, которая была выше всякого понимания, и возводились конструкции, поражающие оригинальностью своих идей, мы сталкивались с техническими проблемами: применение сырья, не имевшего до сих пор никакой ценности, материалов, которые доселе не имели для нас значения… новые сплавы, производимые в тяжелых муках…
В своей деятельности Таро Танака переходил границы человеческих возможностей. Он сам проводил обработку и сборку деталей, делал подгонку и продолжал испытания. И на этой земле появились машины и аппараты управления, которые, казалось бы, невозможно сделать.
Самые большие трудности были связаны с уже упоминавшейся установкой цилиндрической формы. Ни один из квалифицированных инженеров не осмелился участвовать в ее создании. Таро Танака блестяще собрал, ее из материалов и деталей, которые под его руководством были произведены нашими заводами и подрядчиками.
Но и у трудностей бывает конец.
Когда наши волевые усилия были уже на исходе, за десять дней до открытия Всемирной выставки, вечером, мы узнали, что все работы завершены.
Готовясь к завтрашней церемонии по этому поводу, мы все привели в порядок. В свете вечерних сумерек великолепный павильон нашей ДБФ готовился беззвучно растаять в ночной темноте. Члены комиссии компании «Джапан бизнес фёныча» по подготовке к Всемирной выставке-управляющий, я, Синохара и Масако Фудзимото мечтательно смотрели на великолепное сооружение.
Наши сердца были переполнены… Самое трудное позади. Почти три года невероятных усилий. Сюда вложены наши души и не только наши… В одно это здание, которое словно ангел, распростерло крылья, вложили свой труд все сотрудники, все организации ДБФ. Для возведения этой пирамиды мы отдали все, что только могли.
— А где Таро Танака? — спросил управляющий. Синохара огляделся:
— Он, очевидно, налаживает эту странную установку. Скоро придет сюда.
— А-а, — управляющий опять перевел взгляд на павильон ДБФ, — этот павильон может изменить историю… Он до отказа наполнен новыми изделиями, которых доселе никто не производил… Когда будут опубликованы подробности, поднимется грандиозный шум.
— Пожалуй, да, — ответил я. — Однако только шумом, очевидно, ничего не добьешься, что там ни говори, а… — Я обратил свой взгляд в вечерние сумерки.
В этот момент к нам подошел Таро Танака. Нет, не только Таро. С ним был нивесть откуда появившийся Дзимбээ Оба.
«Вот черт, — изумился я. — Бездельничал, а когда все завершено, он тут как тут».
— Поздравляю вас, — громко сказал Дзимбээ Оба без всяких эмоций. «- Вот, пожалуй, и всё закончилось.
— А что теперь… — начал было Синохара, но Дзимбээ перебил его:
— Не огорчайтесь. Я на самом деле рад. Для двадцатого века это зда-ние действительно хорошо сделано.
Холодок пробежал по моей спине, — Двадцатый век?! И тут у меня в голове со звоном стали нанизываться одно за другим воспоминания. Управление производством будущего… Горы чертежей… Сонный и апатичный Дзимбээ.
— А я вам что-то скажу, — хитро подмигнув, продолжал Дзимбээ. — Из всего, что здесь сделано, по правде говоря, в данную эпоху можно использовать всего лишь незначительную часть. То, что вы из имеющейся здесь техники можете пустить в массовое производство, в конце концов, кто-нибудь изобретет в течение четырех-пяти лет. Сейчас это сделали только вы. Однако все остальное не может быть практически использовано.
Если возможности техники вашего общества не смогут дать этим экспонатам жизнь и использовать их, то они превратятся просто в опытные экземпляры. И это все равно даст вам немалую прибыль. Это и есть моя благодарность вам.
— Ты… — надтреснутым голосом сказал управляющий. — Кто ты?
— Я просто путешественник во времени, — с легкой усмешкой сказал Дзимбээ. — Мне было интересно прилететь сюда из сорокового века, но здесь случилась непредвиденная посадка… Машина времени полностью вышла из строя. Если бы это случилось в более ранние эпохи цивилизации, мне ничего бы не оставалось делать… Однако вы мне помогли. Премного вам благодарен.
Дзимбээ слегка похлопал Таро Танака по плечу.
— Если бы не было его, я ничего не смог бы… Нет, вы тоже много для меня сделали. Как бы ни был замечателен робот, построить машину времени в двадцатом веке… Я поистине восхищен вашими усилиями.
— Робот?!
Конечно, — опять засмеялся Дзимбээ. — Если бы он не был им, как бы он все запомнил? Это робот РС № 4002. Я решил его назвать Таро Танака, потому что у вас здесь это самое распространенное имя. Извините, но и мое имя, Оба Дзимбээ, тоже вымышленное. Меня зовут Овер Дзимбел.
Мы застыли потрясенные. Да может ли все это быть! Таро Танака — робот, Дзимбээ Оба — путешественник во времени!.. Торговать тем, чего еще нет в двадцатом веке…
Вот оно что! Теперь я понял. Эта цилиндрическая установка, за кото-рую не могли взяться самые квалифицированные инженеры… Так это же машина времени! Заставить нас изготовить детали, которых нет в два-дцатом веке, и собрать из них корабль для путешествия во времени! Нет, это невозможно, непостижимо… Это же не укладывается в сознании… Робот?! Машина времени?!
Но экспонаты-то в павильоне компании ДБФ стоят! Значит, и робот!.. И машина времени!.. Раз они есть, почему бы им не существовать?
— Постойте, — не своим голосом окликнул я тех двоих, направившихся уже к цилиндрической установке. Меня, кажется, услышали. Дзим-бээ, нет, Овер Дзимбел, остановился.
— Ну, теперь позвольте вас покинуть, — сказал Дзимбел. — Мы уже нагляделись на двадцатый век, — Затем он нежно погладил робота по голове: «Если все люди не будут прилагать безмерных усилий, они не смогут дотянуться даже до одного робота. Теперь я тебя еще больше буду ценить».
Мы не сводили с них глаз, напряженно всматриваясь в темноту. Вот они оба вошли в цилиндрическую установку. Мгновенно воздух вокруг нее засверкал голубыми искрами, машина взревела, и в следующий миг на том месте уже ничего не было.
Мы так и остались с растерянным видом. Вдруг Масако Фудзи-мото, стоявшая от нас в стороне, как-то странно захохотала.
Перевод с японского З. и Ю. Сорокиных.
Джеймс Г. БаллардХРОНОПОЛИС
Суд над ним был назначен на следующий день. В котором часу он состоится, Ньюмен Конрад, конечно, не знал. Да и никто не знал. Наверно, судебное заседание начнется после полудня, когда все главные действующие лица — судья, заседатели, прокурор — сойдутся в здание суда. Было бы хорошо, если бы в нужный момент появился адвокат, хотя исход дела был настолько предрешен, что он вряд ли станет утруждать себя, тем более, что добираться до здания суда и тюрьмы, как это всякому известно, сложно необыкновенно, да и после придется до бесконечности ждать транспорта на мрачной станции под тюремными стенами.
В тюрьме Ньюмен времени не терял. К счастью, его камера была обращена окном на юг, и солнце не уходило из нее почти весь день. Он разделил дугу, по которой путешествовало солнце, на десять равных отрезков — дневных часов, отметив их куском известки, потом разделил на двенадцать маленьких.
И так под рукой у него оказались действующие часы, показывающие время с точностью до одной минуты (маленькие отрезки на пять частей он делил в уме). Дуга белых отметок начиналась на стене, проходила по полу, по железной койке, и поднималась вверх по другой стене. Ее можно было увидеть, став спиной к окну, но этого никто не делал. Во всяком случае, тюремщики были слишком глупы, чтобы разобраться, что к чему, и солнечные часы давали Ньюмену колоссальное превосходство над ними.
Большую часть времени он либо выверял циферблат, либо стоял, прижавшись спиной к решетке и не спуская глаз со своей опрятной камеры.
— Брокен! — кричал он обычно четверть восьмого, когда край тени касался первой отметки. — Утренняя проверка! Подъем, дружище!