— Если не секрет, что вбило клин между вами?
— Альбрехт вёл себя как высокомерный засранец. Впрочем, моя зависть тоже внесла весомый вклад в порчу наших с ним отношений, и за это мне, старому дураку, стыднее всего. Наверное, потому я так привязан к Риенне, его внучке. И, должно быть, — улыбнулся Карл. — По этой же причине изливаю душу вам, Маркус, хотя мы едва знакомы и я не особенно жалую волшебников.
— Но ведь вы блестящий алхимик, Карл, — заметил маг. — Во всяком случае, лучший из тех, кого я встречал. А я, поверьте, за годы в Академии повидал их немало.
— Хочется в это верить. Почему-то мне всегда казалось, что алхимик из меня получится лучший, чем муж и отец. Так и вышло.
— И всё же вы вырастили прекрасную племянницу, Карл, — улыбнулся маг.
— Не могу не сказать того же и об Игнате, Маркус, — отозвался алхимик. — Конечно, я всё ещё опасаюсь, что Рия может пострадать из-за… Ну, вы понимаете, вспышек Игната. Но ведь она девица упрямая.
Карл поставил на стол реторту, вздохнул и продолжил:
— Мы ведь с вами очень похожи. Два старика, не познавшие радость семейной жизни, при этом воспитавшие чужих детей, которые стали родными.
— Ну, я бы не назвал себя стариком, — смутился Маркус.
— Только не врите себе, что всё ещё полны сил, — хитро прищурился Карл. — Я признаю, что уже старик, и меня вы не обманете. Вижу это в ваших движениях, походке, речи. Но это не плохо, ни в коем случае! У меня и в мыслях нет оскорбить вас, Маркус. Многие равняют «старика» и «немощного дурака», но нас с вами немощного дураками уж точно не назвать.
— И всё же хочется верить, что ещё не всё потеряно.
— А разве потеряно? — вскинул брови Карл. — Вы, Маркус, сейчас напомнили моего брата. Тот всю жизнь боялся постареть. Как-то он услышал историю про Феластара из города Сэзмоар, который живёт вот уже три века. Видели б вы его глаза… Иногда мне кажется, он потому и согласился уехать в Аркенталь. Решил, будто занятия магией позволят ему жить дольше.
Услышав это, Маркус лишь усмехнулся в ответ.
— Вот и я так же думаю, — кивнул Карл, потрясая колбой с зелёной жидкостью. — Что проку от долгой жизни, если всё время боишься смерти? Будто постоянно подходишь к окну, беспокоишься, глядишь в ожидании. Потом видишь в окне её саму в чёрном балахоне. Ещё далеко, лишь фигура на горизонте, но ты всё равно, проходя мимо, заглядываешь в окно, чтобы убедиться, что она неминуемо приближается. Годы идут, фигура в окне всё ближе. И вот ты уже можешь разглядеть костлявые пальцы, сжимающие косу, грязные изорванные полы балахона. И всё равно смотришь в окно, бередишь душу, вместо того чтобы употребить оставшееся время жизни на что-то полезное. Вот она уже на пороге, а ты подпираешь дверь табуреткой, зная, что это бесполезно. Потом пытаешься вытолкать её из дому, хотя понимаешь, что у тебя никогда не достанет для этого сил. И вот, Endspiel! Конец игры, в которой ты проиграл едва родившись.
Сказав это, алхимик замолчал и добавил:
— Я считаю, раз уж нам всем суждено проиграть в этой игре, то стоит хотя бы попытаться получить удовольствие от процесса.
— Вы ведь тоже боитесь смерти, Карл, — улыбнулся Маркус. — Но бояться умереть — нормально. Куда хуже — бояться жить.
— Да. Я всё это наговорил, а сам, признаться, боюсь до дрожи, — согласился алхимик. — Но знаете, Маркус, я ведь её видел. Я видел смерть, когда в Риген пришла чума. Уж не знаю, откуда и каким ветром занесло к нам эту заразу. Кто говорит, из Анмода, кто-то — будто эльфы постарались. Плевать, в чём причина. Важно, что бедная девочка потеряла из-за этого родителей, а мой брат — сына и невестку. Да простят меня боги, но почему зараза не взяла проклятую змею Иду Морнераль?
— Эта женщина так плоха?
— Поверьте, если бы вы её знали, то понимали бы, насколько я мягок в выражениях. Интересно, она всё ещё в Дракентале или, наконец, уехала… Да нет, о чём это я! Этот её головорез Вайс наверняка рыщет где-то в городе, выискивая способ добраться до Рии. Пока девочка дышит, Морнераль не успокоится. Весь путь из Дракенталя, меня не покидали эти мысли.
— Я тоже недавно вернулся оттуда, — сказал Маркус, регулируя огонь горелки.
— Какое же дело занесло вас в этот проклятый город?
— Поиски Игната, конечно же. А задержаться пришлось из-за доблестной дракентальской стражи, бросившей Тиберия в темницу. Он расплатился фальшивым серебром, которое выиграл у наёмников в карты, так что мне пришлось отрабатывать его свободу в Пламенном замке. И занимался я примерно тем же, что и сейчас. Работал с одним прекрасным алхимиком. Правда, для чего именно всё это — я не знал, меня в эту тайну не посвятили.
Карл Эльдштерн осторожно поставил колбу на стол.
— Надо полагать, работали вы на лорда Пламенного замка?
— Да, на Дериана Рейнара, — Маркус кивнул, — но задания получал от Йоахима Раухеля. Он и забирал результаты моих трудов.
— И приносил их мне, — обречённо сказал Карл, присев на стул. — Маркус, это ведь я был тем алхимиком, что работал с вами. И, похоже, сообща мы совершили нечто ужасное. Я до последнего надеялся, что мой неизвестный помощник будет недостаточно искусен, чтобы задуманное Дерианом Рейнаром было претворено в жизнь. Но теперь понимаю, что лорд Пламенного замка в состоянии осуществить задуманное.
— Раухель говорил о драконьей крови. Он не раскрыл всех карт, но пояснил, что лорд готовится к некоему ритуалу.
— Ритуалу превращения в дракона, — вздохнул алхимик. — Они угрожали мне убийством Рии. У меня не было выбора, кроме как помочь им в этом ужасном деле. Хотел бы надеяться, что Рейнар потерпел неудачу, но им удалось добыть драконью плоть. Свежую кровь, плоть и кости дракона. Люди, обладающие такой властью, поистине ужасают. Кто знает, на что ещё они способны…
— Успокойтесь, Карл, — мягко сказал Маркус. — Уверен, если бы Дериан Рейнар сумел осуществить задуманное, мы бы уже знали об этом. Вряд ли такие люди стали бы скрывать подобную силу.
— Хочется верить, что вы правы, Маркус, — кивнул Карл. — Но меня пронизывает ужас, стоит лишь подумать, что мы могли сотворить собственными руками. И если вы разумный человек, то должны чувствовать то же самое.
Глава 10
Эдвальд Одеринг не был бы настоящим лордом, если бы не начал задумываться о замужестве своей дочери сразу после её рождения. Конечно, во все времена для лорда, а уж тем более для короля, было куда важнее иметь сына-наследника, а лучше нескольких. Однако Мередит Русворт не успела принести ни одного, а жениться вновь его величество пока был не намерен, хотя на это всячески намекали и Явос Таммарен, и верховный книжник Илберн.
— Нынешняя война, — говорил старый казначей, — легла на казну тяжким грузом, поэтому разумно будет выдать Мерайю за представителя богатого дома. Это поможет не только решить множество финансовых проблем сейчас, но и избежать их в будущем. Однако рождение наследника, несомненно, укрепило бы веру в династию и остудило бы пыл многих претендентов на трон.
— Если велите, — добавлял верховный книжник, — я начну поиски подходящей пассии прямо сейчас…
— Пока Корона и Церковь поддерживают друг друга, — невозмутимо ответил на это Эдвальд, — бояться узурпаторов не стоит. Я подумаю о рождении сына сразу же, как только верну Дракенталь и выдам замуж дочь. К тому же поиски невесты могут отвадить охочих до наследства женихов, так что пусть они пока лелеют свои притязания на трон. Желание их отцов угодить мне может сослужить хорошую службу Короне.
— Вы ведь не собираетесь отдавать им престол? — как всегда осторожно спросил Явос.
— Я не для того согнал Эркенвальдов с трона, чтобы отдать его тому, кто, возможно, решит вернуть имперцам власть сразу же после моей смерти, — всякий раз, говоря об императорской семье, король невольно сжимал подлокотники кресла, замечая это лишь когда костяшки пальцев от напряжения белели, как у мертвеца, — или ввергнет страну в междоусобицы, едва моё тело обретёт покой в усыпальнице. Нет, я скорее передам власть Мерайе, сделав её правящей королевой, как это бывало в прошлом.
— Вы полагаете, что женщина сумеет справиться с государством? — с сомнением в голосе проговорил Таммарен.
— С хорошими советниками — да, сумеет. Вспомните хотя бы о королевах былых лет, до имперского завоевания, — ответил король. — Конечно, плохие советники способны свести на нет любые усилия, но, как вам известно, Явос, мудрого короля отличает способность приближать достойных людей и держать подальше недостойных.
— Но достанет ли у вашей дочери мудрости?
— Я надеюсь прожить достаточно долго, чтобы передать ей все необходимые знания, — после недолгого молчания ответил Эдвальд, — но всё же не хотелось бы доводить до этого. Юная Мерайя совсем не испытывает желания править. Хоть внешне она и похожа на свою мать, девочка напрочь лишена её амбиций. А о наличии таких амбиций у Мередит спорить бессмысленно, иначе они с Велереном не задумали бы покушение…
Сказав это, король задумчиво пригладил усы и бороду.
— Как считаете, Явос, могли ли эти двое, держать заговор лишь в своих руках?
— Вы хотите сказать, не могло ли у них быть сообщников? — настороженно спросил казначей. — Насколько мне известно, нет. Все, кого они использовали, были лишь разменной монетой.
— Среди вашего окружения предателей нет, — добавил верховный книжник.
— Сильное заявление, Илберн, — король вскинул брови и замолчал, — Не волнуйтесь, я не имею в виду вас. Сир Гримуальд был схвачен накануне. Есть соображения, кому он мог служить?
— Этого я знать не могу. Мои люди не нашли в башне гвардии никаких писем, так что всё, что сир Гримуальд собирался отправить, он уже отправил.
— Однако же, когда его схватили, он удивительно легко сдался, — задумчиво проговорил король. — В любом случае, если его господин нуждался в соколиных письмах, то он находится далеко. А вопросами внешней политики я займусь после вопросов насущных. Вы свободны, Илберн.