Верховный книжник почтительно склонился и, едва он покинул комнату, король вновь обратился к казначею:
— Как поживает ваш отец, Явос?
— Лорд Эйевос Таммарен встретил свой сто четвёртый день рождения прошлой зимой, ваше величество.
— Завидное долголетие, — улыбнулся король. — Полагаю, он привёл все свои дела в порядок?
— Разумеется, ваше величество, — ответил казначей. — Мой отец не питает иллюзий по поводу бессмертия. Хоть боги милостивы к нему, он всегда был человеком практичным.
— Наслышан о его практичности. Дом Таммаренов верно мне послужил, а ваш отец очень помог в восстановлении страны после войны. Но до того он так же верно служил Эркенвальдам, — заметил король, — а его дом так и не присоединился к восстанию.
— Таммарены служат Короне, а не королю, — глубоко вдохнув, произнёс казначей.
— Да, так вы всегда говорили, впервые я услышал эту фразу ещё ребёнком. Тогда мне недоставало мудрости понять её смысл, но спустя годы я зауважал Таммаренов именно за это. До меня в Энгате было много королей, а после меня, милостью Троих, будет ещё больше. Но корона всегда одна. Те, кто служит государству, а не государю — самые надёжные люди. Во всяком случае, для тех королей, что ищут блага для страны, а не для себя. И потому я желаю выдать Мерайю замуж за выходца из вашей семьи.
Услышав это, казначей оторопел. Он приоткрыл рот, сглотнул и, провёл рукой по лицу.
— Для меня это великая честь, ваше величество… — проговорил он. — Но за кого именно? Ведь семья наша весьма многочисленна, и боюсь, что многие её члены уже помолвлены.
— Я отправлю в Высокий дом надёжного человека, — улыбнулся король. — Ему не впервой выполнять для меня, скажем так, деликатные поручения.
— Как будет угодно вашему величеству, — Явос Таммарен почтительно склонил голову в знак согласия.
Отпустив казначея, Эдвальд Одеринг обратил свои мысли к Дракенталю. «Несомненно, — думалось ему, — мальчишка самозванец. Можно с лёгкостью поверить в десятки незаконнорождённых детей лордов Русвортов, в нескольких ублюдков, произведённых на свет сыновьями Морбетов, купающихся в золоте. Но допустить такое среди Рейнаров… Для семьи, настолько тщательно выбиравшей своим детям спутников, что это вошло в поговорки, это было попросту невозможно. Они утверждали, что их род не прерывался по прямой линии со времён самого Рейнара Могучего и никто во всей Энгате не смел с этим спорить.»
Но даже если счесть всё это ложью ради доброго имени дома, то Эдвальд никак бы не поверил, будто бы Дериан Рейнар спутался с какой-нибудь служанкой. Ведь это тот самый Дериан, который был настолько нелюдим и по возможности избегал праздников, турниров и балов, что, прежде чем он обзавёлся женой и детьми, ходили слухи, будто он предпочитает женскому обществу мужское не только на уроках фехтования… Нет, Эдвальд был совершенно уверен, что брат покойного Алистера Рейнара не мог оставить после себя незаконнорождённого сына, да ещё и держать это в тайне.
Два дня назад он отправил сокола в Одерхолд к сиру Винсу Амрену, тамошнему хранителю клинка, старому и опытному воину, у которого Эдвальд ещё в юношестве обучался владению мечом. Король собирался вверить ему войско, что отправится брать Дракенталь. Амрен, хоть и не отличался длинной именитой родословной, был опытным осадным командиром, а армии предстояла именно осада, иначе выстроенный в скалах Пламенный замок Рейнаров было не взять. Но в её успехе Эдвальд не сомневался ни на секунду.
«Но пока что следует усыпить бдительность самозванцев, — думал он. — Пусть эта Ида Морнераль подыщет подтверждение своим словам. Пусть сама внесёт смуту в умы лордов Долины.» Улыбнувшись собственным мыслям, король послал за писцом.
Пока Игнат лежал в беспамятстве, он видел мучительный, тревожный сон: бесконечно жаркое и яркое пламя, беспощадно пожирало мир. Объятые огнём леса и города, выжженные луга и поля, моря и реки, кипящие, словно вода в раскалённом котле. Игнат с ужасом взирал на сгорающий заживо агонизирующий мир, на погибающих в муках людей, тщетно молящих всех мыслимых богов. Всё, что ему было дорого, уничтожало пламя.
Но вдруг среди бушующего огня появилась пара глаз. Они горели ослепительно ярко, беспощадно глядя на гибель сущего. Вскоре языки пламени вокруг них стали сплетаться в фигуру. Поначалу её очертания были смутными, но со временем становились всё более различимы, пока, наконец, она не обрела лицо. В то же мгновение Игната охватил ужас, потому что лицо было его собственным. Страшное прозрение пронзило мага: это он всему виной, это из-за него мир охватило пламя…
Игнат очнулся в собственных покоях. В мокрой от пота одежде было холодно, дыхания не хватало, а сердце едва не выпрыгивало из груди. Он бы непременно вскочил с кровати, как это бывало раньше после ночных кошмаров, но противная слабость не давала даже пошевелить рукой. Голова гудела, а тело не желало слушаться.
Через некоторое время маг всё же сумел совладать с собой и осторожно присел на край кровати. Комнату освещало полуденное солнце, так что Игнат, вновь преодолев слабость, поднялся на ноги и подошёл к окну. Стоило солнечным лучам коснуться кожи мага, как слабость стала медленно отступать. Юноша вспомнил давнюю лекцию, услышанную в Академии, о связи энергий солнца и огненной магии. Наверное, если б он тогда не проспал половину занятия, то лучше понимал о том, что с ним сейчас происходит.
«Нужно будет спросить у Маркуса», — подумал Игнат и тут же вспомнил о том, что произошло накануне. Как огненная ярость застлала ему глаза багровой пеленой, оставив из всех чувств лишь разъедающую горечь обиды и всепоглощающую ненависть. Маркус! Нужно узнать, в порядке ли он! «Не прощу себе, если он пострадал из-за меня… снова», — пронеслось в голове у юноши. Он рванулся к двери, но чуть не столкнулся с только что вошедшей служанкой. Той самой, что прежде приносила ему чёрную бодрящую жижу, от которой, к слову, он бы сейчас не отказался. Девушка изумлённо вскрикнула, но тут же учтиво поклонилась.
— Добрый день, господин верховный маг. Его величество будет рад услышать, что вы в добром здравии. Я сообщу ему.
— Сначала скажи, всё ли в порядке с Маркусом? — выпалил юноша, но тут же добавил. — Это мой друг, волшебник. Немолодой такой…
— Ваш друг в добром здравии. Я могу сообщить и ему, — смиренно улыбнулась служанка. — Но его величество желал вас видеть, как только очнётесь. Как скоро вы сможете предстать перед ним?
— Скоро. Скажи ему, я буду скоро. Мне нужно… Нужно повидать друзей. Это недолго, я не заставлю его величество ждать. Сколько я провёл здесь?
— Никак не меньше двух дней, господин верховный маг.
— Оно и чувствуется. Принеси-ка чего-нибудь перекусить, а то живот к хребту приклеивается. Я так до его величества не доберусь, а грохнусь в голодном обмороке где-то среди этих бесконечных коридоров.
— Вам подадут обед и принесут смену одежды. Что же до ваших друзей, один из них как раз ожидал вашего пробуждения. Он ждёт за дверью.
— Неужто Драм решил выползти из караульной? Он ведь так не хотел попадаться кому-то на глаза… Что ж, пускай заходит.
Игнат развернулся и присел на кровать. Резкое чувство голода нахлынуло так, что вновь закружилась голова. «Нет, так идти к королю точно не годиться. Да и что это на мне? Платье какое-то! Не помню, чтобы надевал такое… Видать, переодели, пока в отключке был. Как младенца. Стыдоба какая… Интересно, Драм и впрямь так соскучился по мне или принёс какую-то важную новость? Нет, наверное, это Маркус пришёл проведать. Да, скорее всего…»
Но вошедший оказался не Игнатом, не Маркусом и даже не Рией, а его вид заставил мага обескураженно раскрыть рот. Перед ним стоял тот, чью страшную гибель он видел собственными глазами, и если Игнат и надеялся увидеть его снова, то лишь в виде бездыханного изувеченного тела. Маг тогда даже устроил ему мысленные похороны, вспомнив всё то, что успело произойти за их недолгое знакомство. Даже придумал небольшую речь, которую мог бы произнести, если бы тело нашли и действительно предали земле или сложили погребальный костёр. Но вот он стоял и ухмылялся, явно ожидая такой реакции, и от этой саркастической ухмылки, казалось, ничто не могло его отучить. Ни драконы, ни эльфы, ни боги и ни короли — что бы ни случилось, у наёмника Таринора всё равно найдётся едкий комментарий и колкая фраза по случаю.
— Ох и видел бы ты своё лицо, — сохраняя улыбку, проговорил Таринор, сдерживаясь от смеха. — Хотя у Драма тоже тот ещё видок был. Признаться, я б и не подумал, что он вообще способен так удивиться. Ему же за семь десятков, он много повидал и всё такое… Ладно, хоть тебе такое и простительно, но прекращай уже так глядеть, будто покойника увидел.
Наёмник замолчал и, наконец, засмеялся.
— Уж больно разговорчивый для покойника, — ответил Игнат, выдохнув.
— А ты уж больно молодой для верховного мага, — парировал наёмник.
— С этим не поспоришь, — улыбнулся Игнат. — И всё же… Глазам не верю…
Сказав это, юноша поднялся с кровати, обнял наёмника и похлопал его по спине.
— Решил убедиться, что я не призрак? — усмехнулся тот. — Полегче, господин верховный маг, пощадите старые раны.
— Просто я… Чертовски рад тебя видеть, Таринор. Но как тебе удалось выжить? И как оказался здесь снова? И где ты был всё это время?
— Ну, скажем так, боги верят в меня больше, чем я в них.
— Тогда чтоб мне провалиться, если у них на тебя нет больших планов, — усмехнулся Игнат и тут же погрустнел. — А вот я, кажется, натворил дел. Мы тут с Маркусом разговаривали… Да, с тем самым Маркусом, что меня когда-то в Академию привёз. Он, оказывается, искал меня давно, а теперь, наконец, нашёл. Ну так вот… Он мне о матери рассказал и… Это было не то, чего я хотел бы услышать, — юноша сжал кулаки, закрыл глаза и глубоко вздохнул. — Я разозлился, вспылил, а потом… Даже не знаю, что на меня нашло. Просто хотелось сжечь всё к чертям. Вот прямо вообще всё. Причём я этого как бы и не хотел, но… Будто что-то внутри меня хотело, а я сам будто бы в угол забился. Маркус сказал, что я наполовину элементаль или что-то в таком духе. Уж не знаю, чего с матерью моей произошло… — юноша задышал чаще. — Но такой вот я уродился!