придумал этих тараканов. От начала и до конца. Придумал, а они тут как тут. Хорошенькое совпадение! Или… Неужто вчерашний случайный собутыльник-алкаш не соврал?! Погоди, что он там говорил насчет удачи… Все, что ни напишу –сбудется. Так? Кажется так. И еще что-то насчет долгой жизни. Но это уже потом, когда он, Миша, размякнув от коньяка, взял ему еще сто грамм. Ладно, насчет долгой жизни потом подумаем, а пока…
После недолгих колебаний, Михаил, наконец, решился и быстро накатал заметку о том, что в районном центре Турьевске (кстати, его родном городе) во время рытья котлована под фундамент жилого дома был найден клад из 10 000 золотых монет царской чеканки. Клад передан правоохранительным органам.
Заметку Миша написал и сдал в номер, после чего сел за статью о тараканах, а ближе к вечеру позвонил в Турьевск.
В городском Управлении внутренних дел города Турьевска к звонку корреспондента уважаемой областной газеты отнеслись со вниманием и подтвердили, что буквально два часа назад экскаваторщиком Родионом Бурзиным при рытье котлована был найден старинный клад ровно из 10 000 золотых монет царской чеканки. Деньги, скорее всего, будут использованы на нужды города, за вычетом 25 процентов, которые причитаются лицу, нашедшему клад. Михаил поблагодарил родную милицию, вытер внезапно выступивший пот со лба и осторожно положил трубку.
Следующие три недели пронеслись, как волшебный сон.
Михаил придумывал все новые и новые сенсации, постепенно повышая их значимость в масштабах области, страны и мира. Он писал об ожидаемом в области небывалом урожае пшеницы (до 60 центнеров с гектара!), об удивительном одновременном выздоровлении всех раковых больных в местном онкологическом диспансере, о поимке лох-несского чудовища, о разоблачении крупных преступных сообществ в стране и за рубежом, о решении проблемы СПИДа и о многом другом. Он уже понял, что “спившийся ангел” (черт возьми, а вдруг это действительно был ангел?!)не соврал насчет удачи. И даже не просто удачи. Это был дар. И какой дар! От перспектив его применения голова шла кругом, и сердце превращалось в пламенный мотор. А раз “ангел” не соврал в первом, то вполне мог не соврать и во втором случае, когда говорил об его, Миши, долгой жизни на этом свете. Сколько он там ему напророчил? Ну да… Судя по его словам Бережному Мише оставалось еще почти семьдесят лет.
Но что можно сделать за такое ничтожное время?
Миша хоть и работал обычным корреспондентом в областной газете, но дураком отнюдь не был. Он прекрасно понимал, что нужно быть осторожным, по возможности не очень зарываться и вообще действовать последовательно и постепенно. Изменить мир за неполных семьдесят лет – это вам, знаете ли, не бросить курить! Но пресса есть пресса. В мире средств массовой информации трудно что либо утаить. А уж явный успех тем более.
Его заметки и статьи начала перепечатывать и цитировать не только центральная, но и мировая пресса, тираж газеты “Провинция” взлетел на невиданную прежде высоту, а полученного за месяц гонорара с премией хватило наконец не только на продукты питания и оплату квартиры, но и на покупку жене хороших итальянских зимних сапог.
Однако до поры Мише удавалось хранить происходящее в тайне от коллег, отшучиваясь и напуская на себя загадочный вид. Да и кто б ему поверил, расскажи он всю правду? Лучше слыть чудаком, чем сумасшедшим. Даже среди привыкших к любым формам сумасшествия товарищей-журналюг. Даже лучший друг Лешка Заяц не смог его расколоть.
– Погоди, – неизменно отвечал Бережной на все попытки фотокора докопаться до истины. – Я сам еще ни в чем не уверен. Со временем первым все узнаешь.
Однако в начале второго месяца его вызвал к себе главный редактор и настоятельно потребовал объяснений.
– Миша, – проникновенно сказал он, – мы с тобой старые газетные волки. Я с тобой семь лет работаю. Как у тебя это получается?
– Костя, – честно ответил корреспондент отдела информации, – я не знаю. Но у меня есть мысль.
– Излагай.
– Ведь мы и наша газета не очень богаты, верно?
– Да уж, – компетентно подтвердил редактор.
– Я хочу попробовать сделать газету богатой. А заодно и нас с тобой. И всех сотрудников. Причем быстро.
– Слушай, я понимаю, что у тебя есть источник информации нам не известный, но…
– Подожди, не перебивай. Скажи, ты опубликуешь заметку, в которой будет говориться о том, что американский газетный магнат Генри Паммер, восхищенный оперативностью и точностью подачи информации в русской газете “Провинциал”, перечислил на ее счет в качестве безвозмездного дара, скажем… э-э…. Сколько нам нужно для полного счастья?
– Миллион долларов, – быстро сказал редактор. – Чистыми.
– Нет, милиона мало. Мне самому надо, как минимум, полмиллиона. Допустим, десять миллионов. Десять миллионов долларов. Это чистыми, без налогов. А еще лучше двенадцать. Только учти, миллион из этих денег мой.
– А не многовато ли тебе? – приподнял бровь главный редактор.
– Тебе не совестно мне задавать такой вопрос?
Главный откинулся в кресле и уставился в потолок, шевеля губами и загибая пальцы. Пальцев явно не хватало.
– Хорошо, – сказал он наконец. – Мы это опубликуем. Но, Миша, ты понимаешь, что начнется, если мы действительно получим эти деньги?!
– Опубликуй заметку, – сказал Бережной, подымаясь со стула, – а там поглядим.
Номер газеты с заметкой Михаила Бережного “Дар миллиардера” вышел в четверг, а уже в пятницу ведущие телеканалы разнесли ее по всей стране. А во второй половине дня в субботу корреспондента отдела информации областной ежедневной газеты “Провинциал” Михаила Александровича Бережного украли.
Все произошло быстро и просто.
Он вышел из дома за хлебом в тренировочных штанах, майке “Найк” и летних шлепанцах на босу ногу, но не успел преодолеть и половины расстояния до магазина, как рядом с ним притормозил невзрачный замурзаный “жигуленок”, тут же, откуда ни возьмись, возникли две крепкие мужские фигуры; и Миша не успел даже “мяу” сказать, как оказался в пропахшем застарелым табачным дымом салоне машины. Двое стиснули его широкими плечами с боков, и “жигуль”, пробуксовав покрышками по щербатому асфальту, рванул с места в карьер.
– Что вам надо? – просипел Миша, когда к нему вернулось некое подобие голоса.
– Не волнуйся, – ласково ответили ему. – Ничего плохого с тобой не случится. За нами не мафия, а государство.
– Вот этого я как раз и боюсь больше всего, – пробормотал корреспондент. – Куда вы меня везете?
– Пока на аэродром.
Аэродром оказался военным.
– Жене хоть сообщите, – попросил Миша, когда его облачили в летный костюм и засунули в кабину штурмовика на свободное место.
– Сообщим, сообщим, не волнуйтесь, – пообещали ему, и прозрачный фонарь бесшумно отгородил Михаила от привычного мира.
Сам полет Миша запомнил плохо – слишком был занят собственными ощущениями – и пришел в себя, когда снова почуял под ногами твердую землю. Это опять оказался военный аэродром, где его уже ждала черная “Волга”.
Ехали не очень долго и минут через сорок въехали в мощные бронированные ворота. За воротами обнаружился прелестный особняк на ухоженной территории, а в особняке… Его провели в чисто убранную комнату с немногочисленной, но изящной обстановкой, среди которой наметанный взгляд корреспондента сразу выделил накрытый на двоих стол. Тут сзади послышались твердые шаги, Миша обернулся, дверь распахнулась, и он увидел… Президента!
– Ну, здравствуй, Михаил Александрович! – звучно сказал Президент и протянул свою большую крепкую руку.
– З-здравствуйте, – сумел промямлить Михаил, который от волнения забыл имя-отчество главы государства, но руку Президенту пожал и даже успел подумать, что жалко нет Зайца – запечатлеть историческую встречу на фотопленку.
– Ты уж меня, Михаил Александрович, извини за столь… э-э… неожиданное наше знакомство. Поверь, это в твоих же интересах. Ну, и в интересах России, разумеется.
– Я ничего не понимаю, господин Президент, – корреспондент, наконец, справился с волнением и твердо посмотрел в глаза главному человеку страны.
– Брось, брось, – усмехнулся Президент. – Не понимает он… Давай-ка лучше подкрепимся для начала. Не знаю, как ты, а я проголодался.
Ледяная водочка под черную и красную икру, маринованные – один в один – грибочки, селедочку с лучком и тающий во рту сервелат; изумительная солянка и свежежаренный дальневосточный хариус с молодой картошкой…
– Миша, – проникновенно начал Президент, когда перешли к кофе с настоящим армянским коньяком, – ничего, если я буду тебя звать по имени? У меня ведь сын твоих лет.
– Да ради бога, господин Президент! Кстати, у вас тут курить можно?
– Кури, – милостиво разрешил Президент. – И брось ты своего “господина Президента”! Заладил. Зови меня просто по имени-отчеству.
– Не могу, господин Президент.
– Почему?
– Не знаю. Язык как-то не поворачивается.
На Михаила вдруг нахлынула волна бесшабашности, свойственная русскому человеку в те минуты, когда терять уже нечего.
– А ты штучка… – протянул президент и налил Мише и себе коньяка. – Ну ладно. Так что там происходит с твоей работой?
– С моей работой? Ничего. Работаем.
– Я имею в виду твои статьи.
– А что статьи? Пишу. Я, видите ли, журналист…
– Штукарь ты, а не журналист! – грохнул по столу кулаком господин Президент.
Пустая бутылка из-под иностранной водки “Абсолют” свалилась со стола на пол, но не разбилась – помешал мягкий ковер. В дверь испуганно сунулось мужественное лицо телохранителя.
– Пшел вон! – рявкнул глава государства.
Лицо поспешно исчезло.
– Я не понимаю, – сказал Миша, стараясь следить за дикцией. – Чего вы от меня хотите?
– Чего я хочу… Мне доложили невероятную вещь. Все, о чем ты пишешь в своих статьях, сбывается. Это так?
– Все, что я пишу в своих… Нет. Наоборот. Сначала событие, потом статья, – Миша выпил коньяк и закусил лимончиком.