Ксавьер отодвинулся, и Уинни испугалась:
– Вы рассердились?
– Нет, но…
– Шокированы тем, как ловко я могла соврать? Я страшная лгунья. Всегда умела делать это, и глазом не моргнув.
– Я сам вас к этому подтолкнул. – Он протянул руку и намотал на палец завиток ее волос. – Ваша бабушка и мой дед… они любили друг друга. Печально, что ссора помешала им быть вместе.
– Но если бы они поженились, то мы не были бы здесь. Ведь семья Лоренцо не одобрила его выбора. Давление семьи, чувство семейного долга… трудно этому противостоять.
– Трудно, но можно.
– Но Лоренцо был зол на Эгги, считал, что она его не любила. – Уинни вздохнула. – Жаль, что она не последовала за ним.
– Как вы сами сказали, поступи она так, мы бы не были здесь. – Ксавьер легонько потянул локон. – И я очень рад, что сейчас я здесь с вами.
Глава 10
Коснуться ее волос – этого мало. Он хотел касаться всего ее тела. Ксавьер заставил себя положить руки на стол, подальше от искушения.
Уинни улыбнулась:
– Незачем жить прошлым, которое мы не можем изменить.
И вдруг напряжение у него спало. Все внимание сосредоточилось на ее блестящих губах, на том, как ткань платья струилась по ее телу при малейшем движении. Его охватило желание, оно разрывало на части и в то же время бодрило, придавало сил.
У нее заалели щеки, и он понял, что непростительно уставился на нее.
– Ксавьер, перестаньте на меня так смотреть.
А у него кололо пальцы от желания дотронуться до нее.
– Как же я смотрю?
– Не прикидывайтесь. Вы поняли, о чем я.
Ее взгляды были не столь откровенны, более осторожны, но то, что он ее притягивает, ему ясно.
Ксавьер наклонился к ней и глубоко вдохнул запах жасмина.
– Потанцуете со мной?
– Да… – с придыханием ответила она. – Но не здесь. У меня дома много отличных джазовых записей и не менее отличное шотландское виски. – В глазах у нее читался вызов. – Не возражаете против вечернего стаканчика?
В ушах у него громко застучало.
– Вы уверены, предлагая это?
– Да, вполне уверена, Ксавьер.
Он ничего не сказал, а просто потребовал счет.
Рассвет еще только забрезжил, когда Ксавьер проснулся от звонка будильника. Уинни, повернувшись, поцеловала его в плечо. Она приподнялась, чтобы встать, но он ухватил ее за талию и прижал к себе… теплую, обнаженную. Она прерывисто засмеялась, задрожала, и остатки сна у него улетучились.
– Ксавьер…
Уинни положила руку ему на грудь, но не оттолкнула. Наоборот – пальцы гладили, изучали, пощипывали соски.
– Я… мне надо приготовить завтрак.
– Что?.. – Он был занят тем, что покусывал ей мочку уха.
Она от удовольствия охнула.
– Через час к тебе в комнату ворвется маленький мальчик и будет тебя искать, – предупредила она.
– Тогда не будем терять время, – засмеялся он.
Он не мог насытиться этой женщиной. Каждый изгиб ее тела оказался под его требовательными пальцами, губами, руками. Она покорно и радостно отдавалась ему.
Чуть позже, удовлетворенные, они лежали рядом и тяжело дышали.
– Доброе утро, Уинни.
Она засмеялась. Он повернул к ней голову.
– Это было потрясающе, – сказала она.
– Это ты потрясающая. – Он был искренен. В Уинни столько жизненной силы, энергии и еще много чего, не поддающегося точному определению.
И он всего этого непонятного и неуловимого вкусил.
Вот почему любовью они занимались три раза за ночь.
И сейчас тоже.
– Я, пожалуй, приму душ, – вдруг сказала Уинни и так быстро ушла, что он не успел ухватить ее за руку и спросить, что не так.
Ксавьер сел и подоткнул под спину подушки. Жаль, что когда она вернулась, то под халатом на ней уже было надето белье. Она стала одеваться, он наблюдал, подавляя новый прилив желания. Уинни улыбалась, обратив к нему лицо, но избегала смотреть в глаза.
– Ты сожалеешь о нашей ночи? – наконец спросил он.
– Нет, что ты! – Поколебавшись, она села на кровать, но так, чтобы он до нее не дотянулся. – Ночь с тобой была незабываемой, Ксавьер… и утро тоже. Но…
– Но?..
Уинни облизнула губы.
– Все было… слишком сильным, острым что ли. Я такого не ожидала.
Он оцепенел. Она в него влюбилась? Он же ее предупредил…
– Я думаю… наверное, нам лучше побыть порознь пару часов, чтобы прийти в себя.
Он ее не понял.
– Я немного… ошеломлена.
Это он понял.
Она улыбнулась, но у него зародилась настораживающая мысль: прошлой ночью они были во власти такого накала чувств, что перешли границу обычного секса.
– Ксавьер, ты ведь собираешься задержаться в Австралии еще на несколько недель? Поэтому мы сможем повторить прошлую ночь не один раз.
Уинни наклонилась к нему, чмокнула в щеку и ушла.
Неужели она восприняла их связь слишком серьезно?
Ксавьер выругался, откинул одеяло, оделся и отправился в свой номер в мотеле. Стоя под обжигающей струей воды в душе, он убеждал себя, что ему необходимо притормозить свои отношения с Уинни. Играть с ее чувствами он не будет.
Но в голову лезли другие мысли: ее ладони скользят по обнаженной коже, жадные губы целуют, мягкое нежное тело прижато к нему. Он помнил, что пылал, как никогда прежде.
Ксавьер выключил горячую воду, и на него обрушился ледяной шквал.
Надо прийти в себя!
Это заняло больше времени, чем он думал.
Завернувшись в полотенце, он громко произнес:
– Это должно прекратиться.
Выйдя из ванной, он обнаружил на столе завтрак.
Уинни распорядилась подать ему лишнее яйцо и лишний ломтик ветчины. Рядом с тарелкой лежал запечатанный конверт. Внутри записка:
«Подкрепись. Силы тебе понадобятся».
Вместо подписи – смайлик. Очень довольный смайлик. Ксавьер не удержался, чтобы не рассмеяться. Рискнуть и провести вместе еще ночь? Или неделю? Какой вред от одной недели?
Следующие пять ночей он провел в постели Уинни.
И еще он повел ее в казино, где она проиграла в рулетку, но выиграла в очко. Наблюдать за ней во время игры – сплошное удовольствие. Она, в свою очередь, играла с ним и Луисом в мини-гольф, а потом они сидели на пляже и ели рыбу с чипсами.
Смех Уинни стал для него родным.
И тогда он начал беспокоиться. Не за Уинни, а за себя. Он сделал своим правилом слишком не увлекаться ни одной женщиной. И сейчас не собирается изменять этому правилу. Ни с кем.
Поэтому на шестой день он зашел в гостиную, где она наводила порядок, и сказал, что вечером он занят – ему необходимо позвонить в Испанию с учетом разницы во времени.
Она улыбнулась и спокойно кивнула. Он-то приготовился к тому, что придется обхаживать ее, приготовился к обиде, даже слезам, но вместо этого – спокойный кивок.
– Мы недопустимо пренебрегали своими непосредственными обязанностями. Мне давно пора провести вечер с Эгги.
Ксавьера охватила… ярость. С чего бы это?
– Ты можешь не беспокоиться насчет ужина для нас с Луисом, – натянуто произнес он.
Уинни сложила руки на груди.
– Я чем-то тебя расстроила?
Ему безумно захотелось ее поцеловать. Так безумно, что он понял: решение охладить их отношения – правильное.
– Нет, что ты.
– Тогда почему такой хмурый взгляд?
– Просто… масса дел. К тебе это не относится.
Она внимательно на него посмотрела.
– Наверное, трудно управлять целой корпорацией из номера мотеля. Ты наверняка думаешь о том, чтобы вскоре вернуться в Испанию.
Вот это поворот! Она хочет, чтобы он уехал?
– Но я с радостью приготовлю ужин вам с Луисом. Если ты не против поужинать немного раньше.
– Нет, спасибо. На этой неделе мы и так слишком тебя обременили.
Она усмехнулась:
– Ты называешь это так?
Он не ответил.
Уинни склонила голову набок и прищурилась:
– Что ж… поступай как знаешь.
Именно так он и сделает.
Неприятности не заставили себя долго ждать – на следующий день в таблоидах. Заголовок гласил: «Миллиардер не устоял!» На большой фотографии – он и Уинни выходят из ресторана, где провели прошлый субботний вечер.
Ксавьер отвлекся от завтрака и разложил на столе газету, где новость заняла целый разворот. Он кипел от злости и на себя, и на журналистов, которые паразитируют на частной жизни. Черт подери! Ему следовало быть осторожнее. Почему он потерял бдительность?
Статья намекала на их с Уинни романтические отношения. Последнее время они появлялись в модных ночных клубах. Упоминалось богатство Ксавьера, его успешный бизнес, а также общественно-полезные дела Уинни.
Он внимательно рассмотрел все фотографии и не мог не увидеть то, что увидели другие – интимность. Он смотрит на нее с явным желанием и нежностью. Ксавьер взъерошил волосы и начал мерить шагами комнату. Как он мог позволить себе такую беспечность?
Как к этому отнесется Уинни? Что она подумает? Он привык к повышенному интересу к себе в газетах, а Уинни – нет. Не решит ли, что сказанное недалеко от истины? Он сжал кулаки. Что, если она, взглянув на фотографии, сочтет их официальной парой?
Во рту появился противный привкус. Видно, придется лишить ее этой иллюзии – если таковая у нее есть, – и как можно скорее.
Ксавьер заставил себя прочитать статью до конца, и, по мере того, как он читал, его охватывал ужас.
«Мисс Стивенс, судя по всему, питает слабость к плейбоям. Раньше у нее была связь с известным художником и завсегдатаем вечеринок Дунканом Пейном. Он стал знаменит, когда получил первую премию в Австралии. Сейчас она нацелена на более выгодный приз».
На фотографии Уинни стояла на красной ковровой дорожке и улыбалась высокому блондину. Ксавьер скомкал газету.
«Она лгала!» Она сказала ему, что ее привлекали неудачники, а это…
Ксавьер грязно выругался. Она дурачила его, притворялась честной и искренней, заботливой и доброй, и все было враньем.
А сегодня? Как она отнеслась к тому, что он не сможет провести с ней вечер? Никак.