лизмом будущего украинско-русских взаимоотношений, взаимное существование теперь представлялось возможным, но положительный результат мог быть достигнут при отказе русских от московского империализма, свержения сталинской клики и построения России в границах ее этнографических территорий. Идею необходимости полного разгрома Москвы ради освобождения Украины сменила идея создания русского государства в ее этнографических границах. Исчезли малейшие следы расизма в отношении русского народа, свойственные до начала войны некоторым лидерам ОУН. Расизм как учение был осужден[1472]. Однако и до, и после съезда украинские националисты мечтали не только о завоевании независимости, но и стремились к построению на территории СССР системы независимых государств в их национальных границах, что обеспечило бы независимость Украины и послужило бы основой нового порядка в Восточной Европе. Если до ІІІ Съезда русский народ провозглашался непосредственным поработителем Украины, то после ІІІ Съезда поработителем украинского народа был уже не весь русский народ, а Сталин и «московский империализм». Идея, что русский народ не империалистический, а «порабощенный» в той же степени, что и другие народы, лишь эпизодически встречается в документах ОУН. Перейти к оценке русского народа не как империалистического, но равнопорабощенного украинский национализм не смог. В ОУН произошло изменение отношения к русскому народу как таковому, но не к России и «ее» политике к украинскому народу. Восприятие всего исторического периода украинско-российских отношений осталось неизменным.
Каким бы ни было изменение отношения ОУН к русскому народу, после разгрома вооруженного подполья на Украине все эти изменения были сведены на нет. После войны отношение ЗЧ ОУН[1473] к русским не изменилось и, как и в начале войны, русский народ продолжал рассматриваться как главный империалистический народ. Российский империализм и русский народ при этом полностью отождествлялись[1474]. Это показывает, в свою очередь, насколько неглубоким было изменение позиций ОУН по отношению к русскому народу, если результаты либерализации 1943 г. не смогли продержаться и нескольких лет.
3.5. ОУН и прочие национальности в 1943-1945 гг.
После утверждения нового курса ОУН-Б на ІІІ Чрезвычайном Съезде ОУН-Б украинские националисты стали прилагать еще более интенсивные практические усилия для осуществления лозунга «Свобода народам! Свобода человеку!». Сам этот лозунг из сравнительно маргинального для ОУН в момент нападения Германии на СССР стал центральным в пропаганде УПА. Венцом пропагандистской кампании по привлечению представителей различных народов к борьбе УПА стала состоявшаяся в ноябре 1943 г. «Конференция порабощенных народов Европы и Азии».
21-22 ноября 1943 г. в лесах Ровенской области состоялась «І Конференция порабощенных народов Европы и Азии». В работе конференции приняли участие 39 «делегатов» от 13 народов. Среди них: 6 грузин, 5 азербайджанцев, 5 узбеков, по 4 татарина и армянина, по два белоруса, казаха, осетина, по одному башкиру, кабардинцу, черкесу и чувашу, а также 10 почетных гостей конференции разных национальностей[1475]. Было несколько таджиков и киргизов[1476]. Обращает на себя внимание, что русские (как и поляки) среди «порабощенных народов» представлены не были. Несмотря на подвижки в отношении ОУН к русским, она не рассматривала русских в качестве «порабощенных народов» наряду с другими, считая их имперским народом.
В документах конференции указывалось, что она была создана по инициативе азербайджанской, армянской, грузинской, татарской, узбекской и прочих революционных организаций, ведущих борьбу против гитлеровских и российско-большевистских империалистов. Делегаты конференции якобы прибыли из своих земель, преодолев линию фронта[1477].
В Обращении Конференции вся вина за войну возлагалась на империалистические Германию и СССР. В очередной раз ОУН призывала к переустройству государств Восточных Европы и Азии на принципах «системы независимых государств каждой нации на своей этнографической территории». Как видно, принцип построения системы государств на этнографических территориях распространялся не только на Восточную Европу, но и на подконтрольную Советскому Союзу Азию, однако не затрагивал вопрос переустройства государств Западной Европы и Америки. Оно и понятно, в условиях поиска ОУН контактов с союзниками выдвижение лозунга, который хоть в какой-то мере мог нарушить сложившийся status quo в положении этих стран, было им крайне не выгодно. Для создания независимых государств в этнографических границах украинские националисты призывали советских партизан и красноармейцев, членов национальных формирований Германии вступать в УПА и бороться совместно против Сталина[1478]. Террор СБ против бывших красноармейцев и бежавших из немецкого плена вскоре покажет, насколько искренни были эти призывы.
Некоторые украинские исследователи принимают пропагандистский пафос Конференции за чистую монету и проявление оуновского интернационализма[1479], но в действительности дела обстояли иначе. По свидетельству М. Степаняка, делегаты конференции «порабощенных народов» никого и нечего не представляли и являлись выходцами из воинских национальных частей, сформированных немцами, перешедшими в УПА[1480], а не представителями революционных организаций. Только Белоруссию на конференции представляли делегаты от реальной подпольной политической силы – Белорусской незалежницкой партии (БНП)[1481].
Краевой проводник ОУН на ПУЗ (южных украинских землях)
В. Кук не скрывал от Степаняка, что вся конференция проводится в «пропагандистско-агитационных целях». Некоторые делегаты конференции «порабощенных народов» в частных разговорах даже отрицали, что СССР ведет империалистическую политику[1482]!
Показания Степаняка подтверждаются показаниями Д. Паламарчука, редактора и корректора материалов Конференции. Он утверждал, что 70 % делегатов конференции были «националы», не совсем хорошо говорившие по-русски и совершенно не понимавшие украинский. При этом один делегат грузин «Гогия»-«Карло»-«Гуриэли» после Конференции был уничтожен СБ якобы за работу на «Советы». Еще один делегат, «Андраник», глава армянской делегации, оставил бандеровцев и пошел служить в РККА. Глава азербайджанской делегации «Чайли»-«Физул», служивший в УПА, позднее перешел к советским партизанам. Большинство делегатов вели себя крайне неактивно и не участвовали в прениях по докладам Конференции (всего было три доклада: Логуша-«Иванива», «Верещаки» и «Карло-Гуриэли»). Планируемый революционный комитет так и не был создан, хотя от его имени и издавались листовки[1483].
Однако идея об украинце-борце за освобождение не только Украины, но и всех «порабощенных народов», была адресована не только «порабощенным народам», но и солдатам УПА. Поэтому она присутствует не только в пропагандистских листовках и печати, но и во внутренних инструкциях УПА[1484].
После ІІІ Чрезвычайного Съезда ОУН отношение ОУН к национальным меньшинствам продолжало изменяться в сторону большей терпимости. В 1944 г. критика моноэтнического взгляда на Украину появилась в официальном органе ОУН «Идея и действие». Е. Логуш-«Степанив» в своей статье ставил вопрос об отношении украинского национализма к неукраинцам, живущим в Украине. Он осуждал подход, согласно которому в проектах аграрного устройства земля оставлялась только украинцам, а неукраинцам давалась лишь в том случае, если они доказали своими поступками служение украинскому делу[1485]. Осуждалось неправильное понимание лозунга «Украина для украинцев»: «Надо только удивляться, с какой самоуверенностью у нас искривляется некоторыми лозунг: «Украина для украинцев» – означает все, что не украинское, несмотря на национальную принадлежность, это не нужное, которое должно из Украины исчезнуть. Как? Просто – либо стать в один день украинцами. Либо выйти из Украины на все четыре стороны»[1486]. В статье критиковалась политика, когда украинцы сдают немцам на работы «контингент»[1487], целиком состоящий из представителей национального меньшинства или, спасаясь от немецкого преследования, сбегают в лес, не предупредив о грозящей расправе неукраинское население. Как один из пунктов политики в отношении национальных меньшинств предлагался не курс на ассимиляцию отдельных людей, а курс на привлечение целых народов к сотрудничеству[1488]. Несмотря на сравнительную демократичность взглядов автора статьи, многие положения украинского национализма в его статье остаются неизменными. Так, автор резко отрицательно оценивает «пацифизм» и «космополитизм» деятелей «Украинской революции»[1489]. Как уже говорилось выше, как таковой оуновский лозунг «Украина для украинцев» не осуждался, но осуждалось его «неправильное», шовинистическое по отношению к национальным меньшинствам, понимание. Достаточно любопытной является позиция автора относительно расизма. С одной стороны, он всячески открещивается от теории и практики немецкого расизма, а с другой – находит в расизме вообще некоторые полезные вещи: «Чувство расовой самобытности есть, вероятно, у каждого народа. Однако это чувство ни у одного народа не приобрело такого внешнего проявления как у немцев. Доведенный до абсурдного антропологического шаблона немецкий расизм стал политическим идеалом и законом, … результатом этого является полное отрицание всех достижений ненемецкой культуры и зоологическая нетерпимость к другим народам». Одновременно немецкий народ обвиняется в способности к легкой ассимиляции: «Ни один народ в мире не поддался в таком проценте влиянию московского большевизма, как немецкий, так, что евреи в Германии, несмотря на небольшое численное количество, смогли завоевать такое сильное господство над политической и культурной жизнью страны. Как реакция против этого родился национал-социализм. Это отчаянный шаг элементов, которые таким образом хотят спасти свой народ». И далее: «Чужд и противен нам немецкий расизм как социальное и духовное явление. И когда у немцев он имеет свою почву в специфическом психическом состоянии общества, у нас он лишен любых основ и не имеет какой-либо цели»