Когда оказываемся перед подъездом, забираю у соседа пакеты обратно.
— Я подниму наверх, - сопротивляется.
— Не надо дальше. Я сама. Еще раз спасибо! – не удержавшись, зыркаю на смотрящего волком Демида и захожу в подъезд.
Хоть тащить пакеты по лестнице еще тяжелее, чем просто идти с ними по дороге, не жалею, что отказалась от помощи. Уже не верю в обычную симпатию. Ищу во всём подвох. Наверное, этому Вале от меня что-то нужно. И что именно это «что» догадаться несложно.
Передохнув и предупредив бабушку с мамой, что иду за сестрой, снова выхожу на улицу. Быстро шагаю к садику. Мне везет. Когда мы разговариваем с воспитательницей по поводу Захара, приходит его мама. Женщина мне не особо нравится. Ей, кажется, безразлично, что её сын обижает мою сестру.
— Ну, что я могу сделать… - пытается снять с себя ответственность. – Я рощу двоих сыновей одна, без мужа. Поговорю со старшим сыном. Пусть объяснит Захару, как нужно вести себя с девочками.
На этой ноте и расстаемся. Пока мы с Верочкой переодеваемся, Захар с мамой уже уходят.
— Прогуляемся немножко? - спрашивает Вера, когда выходим за калитку детсада.
— Конечно. Куда ты хочешь? На качели?
— Да, - сестра бодро скачет рядом, пока я без особого настроения еле передвигаю ноги.
Почти добираемся до своего двора, как неожиданно слышу оклик. Причем зовут не меня, а Веру. Оборачиваюсь. Первым замечаю Захара, и уже потом перевожу взгляд на высокого плотного парня, идущего чуть позади него. Брат! Понимаю это за долю секунды. По спине почему-то начинает тянуть холодом. Неприятное предчувствие рождается в области груди.
Вера прячется за меня, пока стоим, ждем мальчишек.
— Что нужно? – смотрю на брата Захара.
— Так это ты нажаловалась матери на мелкого?
— Ну, допустим! – стараюсь не обращать внимания на подспудный страх. Во мне уже поднимается волна гнева. Похоже, старшему брату не по душе то, что мелкому влетело из-за нас с Верой. Такой же хулиганистый болван, наверное.
— И что Захар твоей очкастой сделал?
Этого одного вопроса хватает для того, чтобы я озверела окончательно.
— Слушай… Ты… - несмотря на разницу в росте, начинаю наступать на бугая. – Если ты сейчас же не извинишься за очкастую…
— Чего??? – ржет на весь двор. – Извиниться? Да ты, видно, вообще звезданутая на всю голову.
Стоп-кран срывает. Делаю недостающие шаги и толкаю здоровяка в грудь. Но тому хоть бы хны. Еще больше заходится хохотом. На пару секунд. А потом, перестав смеяться, уже сам толкает меня. Причем с такой силой, что, не удержавшись, отлетаю на пару метров назад и больно шлепаюсь на пятую точку.
Вера начинает истошно вопить. Её пугает не только то, что я упала, но и то, что брат Захара снова направляется ко мне. И выражение его лица в этом миг совсем не дружелюбное.
Глава 23
Вероника
Испытываю панику. Не за себя переживаю. За Верочку! Подскакиваю на ноги буквально через секунду после падения, подлетаю к сестре, опускаюсь перед ней на корточки, беру за трясущиеся ручки.
— Т-ш-ш… Ну, ты чего, малышка? Всё хорошо!
— Нет, - она с ужасом смотрит мне за спину, где, наверняка, по-прежнему приближается брат Захара.
Оборачиваюсь. Сердце стучит на разрыв. Готова растерзать этого ублюдка, если он сделает еще один шаг. Однако, когда я вижу происходящее, мгновенно немею.
Ворон… И это не галлюцинация. Настоящий. Живой. Схватив брата Захара за грудки, тащит его куда-то в сторону.
— Вероника, я боюсь, - Вера плачет сильнее. – Я хочу домой.
— Конечно. Идем, маленькая, - еще раз взглянув на одноклассника, который умело уходит от слепых ударов бугая, поднимаю сестру на руки и быстро шагаю к дому. По пути взглядом цепляю Захара. Из его глаз уже тоже бегут слезы. Секундное сочувствие, но потом обрываю себя. Пусть послужит ему уроком на будущее. Маленький засранец!
Когда заходим в квартиру, на плач Веры тут же появляются мама и бабушка.
— Всё нормально! – заявляю резко громким голосом, чтобы они не успели испугаться еще больше. – Простое недоразумение! Ба, займись Веруськой, - подталкиваю сестру к бабушке, так как вижу, что маме нездоровится.
— Не ходи туда, - не хочет успокаиваться сестра. – Не ходи.
— Ника, что происходит? – бабушка преграждает мне путь.
— Я через две минуты вернусь и всё расскажу, - выдавливаю из себя улыбку, а у самой сердце, как у испуганного зайца. Мягко отодвигаю бабушку в сторону и, покинув квартиру, срываюсь с места словно ракета. Действую на адреналине. Мозг отключен. На первый план сейчас вышли чистые эмоции.
Выбежав из подъезда, замираю. Не вижу ни Ворона, ни Захара, ни его братца. Прислушиваюсь. Есть контакт… Плач доносится из-за густого куста сирени, растущего на углу дома. Ветер свищет в ушах, когда бегу туда.
— Отпусти его… - хватаю Воронова за руки. – Оставь это дерьмо, - прошу, пытаясь словить его бешеный взгляд.
Но Демид словно выжил из ума. Никак не хочет отпускать противника. Ну, как противника… Уже нет. Этот урод, пока меня не было, успел откровенно сдуться и теперь сам едва ли не просится, чтобы его оставили в покое.
— Ворон! – ударяю одноклассника по плечу. – Стоп!
Наконец удается привлечь его внимание. Смотрит на меня ошалело, будто с трудом возвращается в реальность.
— Забирай своего братца, - пользуюсь моментом и смотрю на сопливого Захара. – И если еще раз что-то сделаешь моей сестре…
Не успеваю договорить. Трусы, не сговариваясь, улепетывают со всех ног. Старший трус, правда, пробежав несколько десятков метров, снова имеет тупость стать смелым. Он оборачивается и кричит Демиду, что обязательно найдет его. Ворон резко топает ногой, делая вид, что собирается догонять этого упыря, и тот снова дает по газам. На этот раз уже не оборачиваясь.
— Урод… - шепчет Демид, сплевывая на землю.
Замечаю в уголке его губ кровь. Меня словно током насквозь прошибает.
— Он тебя ударил? – подступаю ближе, чтобы лучше рассмотреть его лицо.
— Пегая… - Воронов, словно испугавшись, отступает. – Вот скажи… - ревет. – У тебя что… Со всеми проблемы? Как ты вообще живешь еще на этом свете?
Переживания за Ворона мгновенно сменяются привычной ненавистью. Кажется, я забылась, но он вовремя напомнил, кто есть кто из нас.
— Тебя никто не просил лезть, куда не следует, - тоже повышаю голос в ответ.
— И кто бы, интересно, вас защитил от этого скунса? – звереет еще хуже.
— Я! Сама!
— Ты? Еще бы разок растянулась на земле? Ты куда вообще против него поперла, дрыщ? Чем ты вообще думала? Ноги уносить надо было, а не лезть на рожон.
Почему-то его обидные слова очень быстро и точно достигают цели. Или адреналин начинает отступать, оставляя после себя опустошение и боль? Не знаю точно. Но, моментально чувствуя, как на глазах закипают слезы, резко опускаю голову с намерением бежать прочь от этого чудовища. Как можно дальше. Лучше бы вообще его здесь не было!
Еще секунда, и у меня бы получилось. Но в самый последний миг, когда я только начинаю отрывать ногу от земли, Воронов хватает меня за руку.
— Стоять!
Глава 24
Демид
— Кто это был? Что ему нужно было от тебя? – крепко удерживаю Сапегу, чтобы не вырвалась.
— Отпусти. Проваливай! – смотрит зло. В глазах слёзы. Одна из них уже скользит по щеке.
Внутри что-то рвется от вида Вероники. Почему-то вспоминается мама в те редкие моменты, когда она позволяла себе плакать.
— Не отпущу, - оглядываюсь вокруг в поисках какого-нибудь убежища. Бесит стоять на виду, хоть прохожих почти нет. В итоге нахожу взглядом полузакрытую беседку и тут же тяну туда за собой Сапегу. Упирается, вырывается, но понимаю, что не отпущу её, пока не узнаю обо всём.
— Рассказывай, - когда мы оказываемся внутри беседки, закрываю собой выход. Отмечаю, что здесь теплее. Не проникает мерзостный ветер, орудующий сегодня на открытых пространствах.
— Не собираюсь тебе ничего рассказывать, - смотрит с вызовом. – Дай пройти.
Даже не думаю сдвинуться с места, когда она пытается протиснуться мимо меня.
— Чурбан, - бьет кулаком мне в грудь. Но, скорее, от безысходности, чем с целью причинить настоящую боль. Бесится, потому что окончательно понимает, что я не шучу.
— Зачем тебе лезть в мою жизнь? Прошел бы просто мимо, как любишь это обычно делать… - присаживается на деревянную скамью, нахохливается, как большой воробей. Даже хочется улыбнуться при взгляде на неё, но сдерживаю этот порыв.
— Что ты имеешь в виду под «проходить мимо»? Гимназию? Так там ты сама натворила дел… Нечего было ходить к своей родственнице и жаловаться ей по любому поводу.
Резко поднимает на меня свои большие глаза. Смотрит так, словно открыл какую-то тайну.
— Какой еще родственнице? Ворон, ты бредишь?
— Перестань, - морщусь. – Все уже давно знают, что Красуцкая твоя тетка.
— Что??? Вы больные? – её голос резонирует. – Кто придумал подобную чушь?
Эмоции на лице Сапеги непохожи на наигранные. Против воли верю ей. Память тут же подбрасывает особу, которая и рассказала всем о родственных связях новенькой и директрисы.
— Скажи еще, что не ты донесла на меня Красуцкой, - говорю с бравадой несмотря на то, что начинаю сомневаться уже и в этом.
— Я тебе еще тогда сказала, что мой рот был на замке. Но ты же не веришь. Думаешь, такой неотразимый, что никто не желает тебе зла, кроме меня? Как видишь, ты глубоко заблуждаешься. Кто-то с радостью сдал тебя директору со всеми потрохами при первой возможности.
Уже не заблуждаюсь. В этот момент я четко понимаю, что, скорее всего, сглупил, и Ника сейчас права.
— Как ты оказалась в гимназии, если вы не родственники?
— Ну, так как денег у меня, понятное дело, нет, - горько усмехается, глядя куда-то в сторону, - то, Воронов… Снова не поверишь, но исключительно благодаря своим мозгам.
— Умная какая нашлась… - говорю тихо, не в силах отвести от неё придирчивого взгляда. Вероника сняла шапку, и сейчас, со всклоченными волосами, еще больше стала похожа на воробья. Воробышка.