— Скоро приедет, малыш. Обязательно приедет!
Глава 9
Демид
Еще не доходя до класса, слышу, как там оживленно. Кто-то громко и воодушевленно что-то рассказывает, остальные также громко и воодушевленно смеются.
— О, Ворон, - Фил подскакивает со своего места, как только я переступаю порог. – Прикинь, что вчера сделала Петренко с новенькой… - класс снова гогочет. – Постригла её!!!
— В монахини? – спрашиваю хмуро. Подхожу к парте, бросаю рюкзак на пол, сам устало плюхаюсь на стул. Видел я, что сделала Настя. Только почему-то не почувствовал ничего приятного. Наоборот, стало противно.
От моего вопроса все ржут еще громче. Прям комиком себя чувствую.
— Пока волосы. Но, может, и в монахини её запишу, - с бравадой заявляет Настя, которая сегодня особенно пышно распушила свой куриный хвост. На её фоне даже Бокарева поблекла. Сидит, молчит, глазами нарисованными только лыпает.
Бросаю на Петренко такой взгляд, что она тут же осекается. И Фил замечает, что я не особо разделяю всеобщей радости.
— Жалеешь, что не ты это придумал? – выдает «гениальную» мысль Фил.
Старченко идиот. Порой удивляюсь самому себе. Почему я с ним дружу? Успокаиваю себя тем, что, если бы не баскетбол, мы с Филом, наверняка, не были бы друзьями.
— Угу, - киваю, чтоб отвалили от меня. Незачем им знать, что мне почему-то даже жаль Пегую. Ведь так быть не должно. Она меня сдала Красуцкой – я не должен её жалеть.
Все с азартом ждут появления Вероники. Однако она заходит в класс только после того, как появляется учительница.
Как обычно, Сапега с непробиваемым выражением лица садится за первую парту и достает вещи из потрепанного рюкзака. Сразу же замечаю её новую прическу. Не могу сдержать ухмылки. Петренко, уверен, сейчас будет себе локти кусать. Потому как после стрижки новенькая выглядит еще привлекательнее. Короткие пряди лишь подчеркивают правильные пропорции её лица. Придают милоты.
— А нищебродка ничего… - замечает тихо Фил. Не сводит глаз с Сапеги.
Да… Ничего! Вот только она - родственница Красуцкой. И этот факт тысячу раз перечеркивает для меня её внешние данные.
Когда заканчивается урок, Вероника тут же спохватывается и выходит по пятам за учителем. Боится нас. Только ведь всегда сбегать так не получится. Однажды придется остаться с нами наедине.
И это однажды не заставляет себя ждать. На пятом уроке учитель химии уходит на десять минут раньше, а нас просит, чтобы мы спокойно посидели до звонка. Спокойно класс сидит ровно до того момента, как за химиком закрывается дверь. Как только это происходит, все тут же концентрируются на Сапеге. Прям на местах своих подпрыгивают от нетерпения. Ожидают шоу.
— Пегая, а что это ты решила прическу изменить? – первым подкалывает Кирилл Терехов, сидящий прямо за спиной новенькой. Тычет карандашом ей в спину.
Придурок! Думает, что она спит или умерла от страха?
Вероника не реагирует. Даже когда все начинают смеяться, и злобные насмешки сыплются уже не только от Терехова, она внимательно смотрит в учебник и что-то конспектирует.
Раздражает поведение и одноклассников, и Сапеги. Хочется гаркнуть на орущих идиотов, чтоб закрыли рты, а Пегой сказать, что хватит уже строить из себя святую невинность.
Наконец звенит звонок. Вероника, не глядя ни на кого, быстро собирает вещи и пытается выйти из класса. Но на пути в коридор каждый так и норовит задеть её плечом. Удивительно, как война против новенькой сплотила весь класс. А ведь внутренних разборок до появления Сапеги хватало еще как.
Последним уроком сегодня по расписанию физкультура. Не знаю, что произошло в женской раздевалке, но в зале Сапега появляется красная, словно вареный рак. Девчонки, стоящие в стороне, чему-то улыбаются, а Вероника, как обычно, делает вид, что её это не касается. Разбирает еще большая злость на неё. Почему не защищается? Почему терпит издевательства?
Понимаю, что желание мстить тому, кто и так находится ниже плинтуса, пропадает напрочь. А я не хочу, чтобы так было! Пегая должна поплатиться за то, что распустила язык и рассказала о том, кто именно расписал бранными словами машину директрисы!
Кстати, интересно, неужели не расскажет в этот раз Красуцкой, что с ней сделала Петренко? Неужели действительно испугалась угрозы Насти?
Только лишь подумав об этом, замечаю, как в зал входит Красуцкая. Она мгновенно находит недовольным взглядом свою жертву.
— Петренко, пройди в мой кабинет.
Все тут же замолкают. Смотрят сначала на Настю, которая еле передвигает ноги, затем на Веронику, которая, кажется, стала еще пунцовее, чем прежде.
Пегая… Пегая… Зачем ты снова втянула в это свою родственницу? Почему не попробовала сама себя защитить? Неужели не понимаешь, что теперь тебе точно крышка??? Вон как все волком на тебя смотрят. Того и гляди - набросятся.
Хорошо, физрук вовремя приходит. Тут же повышает голос, привлекая к себе внимание. Строимся в шеренгу, но я то и дело посматриваю на новенькую. Краска по-прежнему не сходит с её лица. Что такого могли с ней сделать в раздевалке? Да, мне почему-то интересно. И как только появляется возможность, подхожу к Алене. Её даже спрашивать не нужно. Она сама тут же вываливает на меня нужную информацию.
— Мы Пегой подножку поставили, - будто хвастается этим. - Растянулась на полу, как звезда. Ты бы видел… Оборжаться! Только мало ей! Знали бы, что она уже нажаловалась своей родственнице, покруче бы что-нибудь придумали. Бедная Настя… - вспоминает наконец свою подруженцию. – Второй залет. Её теперь точно отстранят от занятий на неделю, как минимум.
Она продолжает стенать по поводу несправедливости по отношению к Петренко, но я уже не слушаю. Снова застываю взглядом на Веронике. Странно получается… Куда ни посмотрю, везде на неё натыкаюсь.
— Ты опять на неё пялишься, - перехватывает мой взгляд Бокарева. – Демид!!! – с такой претензией, будто я что-то должен ей.
— Что Демид? – повышаю голос. – Не трогайте её пока!
Смотрит на меня, как на умалишенного. Хотя и сам ощущаю нечто подобное по отношению к себе.
— Что значит, не трогайте? С какой это радости?
— С той, что Сапега и мне «задолжала». Настала моя очередь требовать с неё. А вы… Потом! Так и передай всем своим подружкам: Сапегу не трогать! Она моя!
Глава 10
Вероника
Как только заканчивается физкультура, даже не переодеваясь, иду к директору. Внутри всё содрогается. Как паршиво для меня складывается ситуация. Никогда в жизни мне не было так отвратительно, как сейчас. Безвыходность накрывает так сильно, что хочется кричать.
— Лилия Павловна у себя? – спрашиваю у секретаря тихим голосом. Осторожничаю. Не доверяю уже никому. Может, и эта строгая женщина ненавидит меня?
— У себя… Но ты бы переоделась для начала, - смотрит сквозь очки придирчиво на мою спортивную форму, которую ношу уже не первый год. Нет, она не порвана, не грязная, но видно, конечно, что не такая модная, как у остальных девчонок в гимназии.
— Мне срочно, - прошу, не сводя взгляда с внимательной дамы. Пытаюсь проглотить нервный комок в горле. Сдаваться нельзя. Нужно попробовать хоть как-то исправить то, что творится.
Наверное, что-то в моих глазах женщину цепляет. Она несколько смягчается. Кивает согласно.
— Посиди, - указывает на кресло. – Сейчас сообщу, что ты пришла. Как фамилия? Напомни.
Называю свою фамилию и опускаюсь в кресло. Паническое состояние не отпускает. Что происходит??? Я ничего не понимаю. Кто доносит Красуцкой всё, что происходит в классе, и сваливает на меня? Кому это нужно??? Я же ничего плохого никому из одноклассников не сделала. Почему они такие злые?
— Проходи, - через несколько секунд меня приглашают в кабинет.
Ноги ватные. Еле встаю. Прохожу. Но даже не успеваю ничего сказать, как Лилия Павловна сама начинает разговор.
— Ты почему не пришла ко мне сразу же, как только всё случилось? Вероника!!! То, что с тобой сделали, ужасно. Такого не должно быть в моей гимназии!!! Настю и остальных причастных к этому накажем по полной строгости, - кипятится директриса.
В этот момент я не испытываю особой благодарности. Просто пытаюсь понять кое-что. Она действительно переживает так за меня? Или её больше смущает тот факт, что подобное происходит в именно ЕЁ гимназии, а не чьей-то другой?
— Лилия Павловна, - зову, ощущая себя всё же несколько виноватой. Речь Красуцкой очень убедительна. Может, действительно нужно было поставить её в известность о том, что со мной сделали? Но уже поздно сомневаться в себе. Сейчас нужно попытаться распутать клубок. – Кто вам рассказал об этом?
— Не важно, - уводит взгляд. Немного успокоившись, отчитав меня, садится за массивный стол.
— Важно. Очень важно. Вы не понимаете… Кто-то таким образом просто подставляет меня! Все думают, что это я Вам постоянно жалуюсь. Они ненавидят меня из-за этого.
— Глупости. Тот, кто мне рассказал об этом, просто жалеет тебя! – в корне не согласна со мной Красуцкая. И по её твердому взгляду понятно, что её не переубедить.
— Скажите, кто… - прошу снова. Готова умолять.
— Ника, не скажу! Я обещала. Повторяю еще раз. Тот, кто мне рассказал, желает тебе только добра.
Как же… Добра… Хочется и смеяться, и плакать одновременно. Ничего из этого не делаю. Сжимаю покрепче зубы и, с обидой извинившись за то, что отвлекла от важных дел, иду обратно в раздевалку. Там уже никого нет. Это хорошо. Я боялась, что девчонки снова поджидают меня, чтобы сделать что-то отвратительное.
Однако радуюсь рано. Смотрю на свою одежду и разум плывёт. Нелюди… Все мои вещи испачканы чернилами. Мысли ранеными птицами носятся в голове. Чернила не отстираются. Теперь мой выбор школьной одежды станет еще более скудным, чем прежде. Вся надежда на папу. Когда он приедет и устроится на новую работу, будет непременно легче.
А домой как дойти???
Хорошо, что на мне спортивный костюм. Запихиваю испачканную одежду в рюкзак и покидаю раздевалку с непередаваемым чувством облегчения. Наконец-то этот день закончен. А завтра выходные. Мне просто необходима передышка! Мне нужно попытаться восстановить запас своего терпения! Нужно укрепить свою «броню», чтобы никто из одноклассников не смог представить, какую боль я испытываю от их ко мне отношения.