— Не знаю. — Габриэла задумалась. — Ведь я еще не новициантка. Нам не разрешают даже выходить из монастыря.
— Конечно, — кивнул Джо. — Но ведь твое положение — особенное. Ты прожила в монастыре почти всю жизнь. Неужели тебя не могут послать куда-нибудь с поручением? Я бы встретил тебя, где ты скажешь.
— Я подумаю об этом, — ответила Габриэла, чувствуя, как ее пробирает дрожь. За какие-нибудь полчаса весь ее мир перевернулся и встал с ног на голову, но она не спешила это исправить. Сознание того, что она еще может все прекратить, несколько успокаивало ее, хотя в глубине души Габриэла уже знала, что вряд ли это сделает.
Сейчас ей хотелось только одного — быть рядом с ним, и о последствиях она почти не думала.
Потом ей вдруг пришло в голову, что сестра Анна была совершенно права в своих подозрениях, и она сказала об этом Джо.
— Сестра Анна оказалась умнее нас с тобой, — согласился он. — Вот тебе мое честное слово — еще совсем недавно я и подумать не мог, что со мной… с нами может случиться такое.
Впрочем, в догадливости сестры Анны не было ничего удивительного. В конце концов, она долго жила в миру и едва не вышла замуж, в то время как Джо еще ни разу не увлекался ни одной женщиной. Что касалось Габриэлы, то в вопросах пола она и вовсе была сущим ребенком. Когда Габриэла вступила в подростковый возраст, монахини сообщили ей кое-что из того, что ей следовало знать об особенностях женской физиологии, однако эти минимальные познания носили довольно отвлеченный характер. Во всяком случае, в сознании своем Габриэла никогда не связывала эти сведения ни с сексом, ни с рождением детей.
Теперь все переменилось буквально в мгновение ока.
Габриэла осознала себя женщиной, любящей и любимой.
— Ваша настоятельница только что попросила меня приезжать каждый день, чтобы служить мессы и принимать исповеди, — сказал Джо. — Отец Питер слегка приболел, а остальные священники в отпуске. Мне придется работать одному. Мы увидимся завтра утром, и ты скажешь мне свое решение.
— Мне… может потребоваться время, — неуверенно произнесла Габриэла и вдруг озорно улыбнулась ему. Ее улыбка была такой лучистой и милой, что Джо с трудом справился с желанием сорвать с головы Габриэлы черный платок-апостольник, скрывавший ее чудесные светлые волосы. Он хотел видеть их, хотел видеть ее всю, а не только то, что оставляла его взору широкая и длинная монастырская одежда. Ему хотелось прижать ее к себе и целовать до тех пор, пока хватит воздуха в легких.
Джо понимал, что они не могут вечно сидеть в этой пустой келье и что Габриэле пора возвращаться. Но теперь он никак не мог решиться расстаться с ней хотя бы на несколько часов.
— Пожалуй, я начну приезжать на исповедь дважды в день, — сказал Джо с задорной мальчишеской улыбкой. — Я хочу видеть тебя как можно чаще…
Габриэла не ответила. Какая-то сила снова бросила ее в его объятия, и они поцеловались еще раз. Этот поцелуй был таким страстным и таким долгим, что в конце концов Габриэла задохнулась и с трудом оторвалась от него.
— Я люблю тебя, — шепнула она, пряча от Джо свое раскрасневшееся лицо.
— Я тоже тебя люблю. — Он слегка оттолкнул ее. — А сейчас лучше иди. Увидимся завтра утром. — Он вздохнул. — О, если бы ты знала, как мне не хочется отпускать тебя!
— Завтра мы можем снова встретиться здесь, — храбро предложила Габриэла и еще больше покраснела. — Сюда никто никогда не заглядывает. Я могла бы взять у сестры Эммануэль ключ — я знаю, где он лежит.
— Я подумаю об этом, — ответила Габриэла, чувствуя, как ее пробирает дрожь. За какие-нибудь полчаса весь ее мир перевернулся и встал с ног на голову, но она не спешила это исправить. Сознание того, что она еще может все прекратить, несколько успокаивало ее, хотя в глубине души Габриэла уже знала, что вряд ли это сделает.
Сейчас ей хотелось только одного — быть рядом с ним, и о последствиях она почти не думала.
Потом ей вдруг пришло в голову, что сестра Анна была совершенно права в своих подозрениях, и она сказала об этом Джо.
— Сестра Анна оказалась умнее нас с тобой, — согласился он. — Вот тебе мое честное слово — еще совсем недавно я и подумать не мог, что со мной… с нами может случиться такое.
Впрочем, в догадливости сестры Анны не было ничего удивительного. В конце концов, она долго жила в миру и едва не вышла замуж, в то время как Джо еще ни разу не увлекался ни одной женщиной. Что касалось Габриэлы, то в вопросах пола она и вовсе была сущим ребенком. Когда Габриэла вступила в подростковый возраст, монахини сообщили ей кое-что из того, что ей следовало знать об особенностях женской физиологии, однако эти минимальные познания носили довольно отвлеченный характер. Во всяком случае, в сознании своем Габриэла никогда не связывала эти сведения ни с сексом, ни с рождением детей.
Теперь все переменилось буквально в мгновение ока.
Габриэла осознала себя женщиной, любящей и любимой.
— Ваша настоятельница только что попросила меня приезжать каждый день, чтобы служить мессы и принимать исповеди, — сказал Джо. — Отец Питер слегка приболел, а остальные священники в отпуске. Мне придется работать одному. Мы увидимся завтра утром, и ты скажешь мне свое решение.
— Мне… может потребоваться время, — неуверенно произнесла Габриэла и вдруг озорно улыбнулась ему. Ее улыбка была такой лучистой и милой, что Джо с трудом справился с желанием сорвать с головы Габриэлы черный платок-апостольник, скрывавший ее чудесные светлые волосы. Он хотел видеть их, хотел видеть ее всю, а не только то, что оставляла его взору широкая и длинная монастырская одежда. Ему хотелось прижать ее к себе и целовать до тех пор, пока хватит воздуха в легких.
Джо понимал, что они не могут вечно сидеть в этой пустой келье и что Габриэле пора возвращаться. Но теперь он никак не мог решиться расстаться с ней хотя бы на несколько часов.
— Пожалуй, я начну приезжать на исповедь дважды в день, — сказал Джо с задорной мальчишеской улыбкой. — Я хочу видеть тебя как можно чаще…
Габриэла не ответила. Какая-то сила снова бросила ее в его объятия, и они поцеловались еще раз. Этот поцелуй был таким страстным и таким долгим, что в конце концов Габриэла задохнулась и с трудом оторвалась от него.
— Я люблю тебя, — шепнула она, пряча от Джо свое раскрасневшееся лицо.
— Я тоже тебя люблю. — Он слегка оттолкнул ее. — А сейчас лучше иди. Увидимся завтра утром. — Он вздохнул. — О, если бы ты знала, как мне не хочется отпускать тебя!
— Завтра мы можем снова встретиться здесь, — храбро предложила Габриэла и еще больше покраснела. — Сюда никто никогда не заглядывает. Я могла бы взять у сестры Эммануэль ключ — я знаю, где он лежит.
— Будь осторожна, — предупредил Джо. — И постарайся не наделать глупостей.
Его голос прозвучал очень решительно и твердо, но Габриэла только рассмеялась.
— Кто бы говорил! — воскликнула она. — Ты сам совершаешь один безрассудный поступок за другим, а от меня требуешь благоразумия! Твое предложение встретиться в городе — это же настоящее безумие!
Он знал это. Знал, но отказаться от своего плана не мог.
— Ты не сердишься на меня за все, что я тебе наговорил? За то, что признался тебе? — Он выпрямился во весь рост, и его лицо неожиданно стало очень серьезным. Джо хорошо понимал, что, открывшись Габриэле, он подверг опасности и себя, и ее. Но Габриэла ни о чем не хотела слышать.
— Как я могу сердиться на тебя, Джо? Ведь я тоже люблю тебя. — Она смущенно улыбнулась и добавила:
— Я рада, что ты мне сказал. Я, наверное, еще долго не могла бы разобраться во всем, что происходит. Со мной и с тобой…
Габриэла действительно была рада. Она понимала, что его положение гораздо сложнее. Она-то еще не приняла вечного обета и была более или менее свободна в своих поступках и решениях. Габриэла не была даже новицианткой, в то время как Джо уже восемь лет прослужил священником. Если бы об их любви стало известно, последствия для него могли быть самыми тяжелыми. Он терял все, буквально все.
— Я еще, правда, не знаю, как нам быть, — произнес Джо виновато.
— Не будем спешить. Будем жить как жили, а там будет видно, — попыталась успокоить его Габриэла, но она сама не верила в свои слова. И в первую очередь потому, что уже не могла жить как раньше. Все изменилось, и надо было начинать сначала. А как, если у нее из-под ног неожиданно ушла та опора, на которую она привыкла надеяться?
Но, несмотря на все это, Габриэла еще никогда не чувствовала себя такой сильной. Она не знала, откуда у нее такая уверенность в будущем. Но ей очень хотелось поделиться с Джо.
— Мне кажется, загадывать пока рано, — добавила она. — Главное, мы любим друг друга. Этого вполне достаточно. Со временем мы сумеем что-нибудь придумать.
— Я рад, что ты это сказала, — ответил Джо. И действительно, со лба его почти исчезли озабоченные морщины. — Я боялся, что ты больше никогда не будешь со мной разговаривать, если я признаюсь тебе… Я так боялся…
Он не договорил. Габриэла прижала пальцы к его губам, и он поцеловал их.
— Помни, я люблю тебя! — прошептал Джо и так поспешно вышел, что Габриэла даже не успела с ним попрощаться. Его шаги еще некоторое время раздавались в коридоре, потом они затихли. Габриэла все стояла возле стола и улыбалась, вспоминая слова Джо. Не верилось, что это случилось с ней. Как это могло случиться?! Любовь была благословением небес и готовым пожрать их обоих драконом. «Интересно, — задумалась Габриэла, — как долго нам придется хранить свои чувства в секрете?»
Наверное, очень долго. «Пока Джо не примет того или иного решения», — добавила она мысленно. Ведь он терял гораздо больше, чем она.
Потом Габриэла опомнилась и продолжила свои поиски, но нашла только одну из пропавших ведомостей.
Этого, впрочем, было вполне достаточно. Теперь Габриэла могла оправдать свое длительное отсутствие, а кроме того, у нее появлялся отличный предлог вернуться сюда завтра, чтобы снова встретиться с Джо.