Врет она куда искуснее Триппа, поэтому я бы ей поверила, не скажи Регина, что за ним днем заехал черный «Ренджровер». Машину Шарлотты я не раз лицезрела на парковке Сент-Амброуза — в нашей округе такие увидишь нечасто.
— Шарлотта, я по важному делу.
— Да ну? — Бровь идеальной формы взлетает вверх. — У меня тоже было важное дело, когда ты отказалась дать мне адрес Триппа.
— Согласись, странно, что ты его сама не знаешь.
— Пока, Бринн.
Шарлотта пытается закрыть дверь, но я еще дальше просовываю ногу.
— Хотя бы скажи ему, что я здесь.
— А сама написать не можешь?
— Я писала. — Еле сдерживаю раздражение. — Он не отвечает.
— Вот и сделай вывод.
На этот раз ей удается выбить мою ногу и захлопнуть дверь. После чего я наблюдаю через стеклянный фасад, как ее подобранные в хвост волосы раскачиваются из стороны в сторону, пока она решительно не скрывается за поворотом.
В досаде пинаю порог. Знала ведь, что шансов мало, и все равно надеялась, что к двери чудом подойдет Трипп.
На полпути к машине останавливаюсь и, подбоченившись, оглядываю дом. Что, если Трипп не в доме, а там, где я видела его в прошлый раз? Пробираюсь вдоль дома в надежде отыскать лазейку в сад, но везде ограда. Прохожу еще несколько ярдов и вижу свет внутри навороченного сарая Шарлотты. Хотя, может, это вовсе не сарай?
Во время вечеринки Трипп сидел высоко на стене, значит, смог туда влезть. Чем я хуже?
Правда, непонятно, как перелезть через железные прутья, особенно через их острые наконечники, которые готовы распороть мне живот. Пожалуй, лучше все же попытаться влезть на одну из каменных колонн, хотя основание недостаточно высокое, чтобы дотянуться до верха. Пробую вскарабкаться по выступающим камням, однако поднимаюсь лишь на полдюжины дюймов. Дальнейшие попытки заканчиваются соскальзыванием на землю.
Неожиданно прозреваю, в чем недостаток моего плана. Влезть на колонну можно только подтянувшись. Трипп меня на фут выше, плюс у него накачанные руки. Но не сдаваться же! Подпрыгиваю и повисаю, держась за верхний край колонны, беспомощно болтая ногами. Изо всех сил напрягаю мышцы и слышу:
— Какого — не побоюсь этого слова — хрена ты тут делаешь?
Глава 28Бринн
— Тебя ищу, — хриплю я, разжимаю пальцы и совсем не изящно приземляюсь.
Трипп стоит за оградой — школьный пиджак поверх футболки, волосы взъерошены, на подбородке щетина.
— Я подумала, что ты вон в том… сарае, или как его, решила перелезть и проверить. — Отряхиваю одну руку о другую и добавляю: — Что и так понятно.
— Ты о воротах слышала? — говорит он, тщательно выговаривая слова, желая скрыть, что пьян.
Трипп тянет руку и чем-то щелкает — часть железной решетки справа от меня широко распахивается. Слава богу, сейчас темно и не видно моей пунцовой физиономии.
— Ты же знаешь, ворота — не в моем стиле.
С этими словами я быстро проскальзываю внутрь, пока он не передумал. Трипп оглядывает меня с головы до ног, хлопая длиннющими ресницами, и хмурится.
— Я на тебя зол, — с усилием произносит он. — Только не помню за что.
— Значит, ничего серьезного, — подсказываю я, ковыряя носком ботинка землю.
— Ты что тут делаешь, Бринн?
Я могла бы задать ему тот же вопрос, но, боюсь, времени в обрез: Трипп вот-вот либо позовет Шейна с Шарлоттой, либо перестанет говорить внятно.
— Пришла кое о чем спросить, — отвечаю. — Давай зайдем в сарай — ты замерзнешь.
Трипп оглядывается на здание.
— Это не сарай, — изрекает он, — а гостевой домик. И мне не холодно. — Тут он замечает, что у меня зуб на зуб не попадает. — Зато холодно тебе, так что пошли.
Мы оказываемся внутри, и я глазам своим не верю. Ничего себе сарай! Интерьер шикарный, большую часть занимает гостиная с раскладным диваном, кожаными креслами и дубовым журнальным столиком посередине. Вдоль одной из стен — сплошь книжные полки, на пестром ковре — мягкий круг света от бронзового торшера.
Трипп скидывает блейзер и бухается в угол дивана. Я снимаю пальто и присаживаюсь на противоположный край. Меня несколько смущает отсутствие враждебности с его стороны — похоже, он и правда забыл, на что злился. И все же он явно не в своей тарелке, и сердце сжимается, хотя теперь-то я наверняка знаю, что доверять ему нельзя.
— Так вот, — начинаю, — я кое-что вспомнила. Это касается пропажи денег в восьмом классе. — Делаю паузу, чтобы проверить его реакцию, и не ошибаюсь: он слегка напрягся. — Там было два конверта, — продолжаю, — один поменьше с деньгами, тот, что нашли в ящике у Шарлотты, а другой побольше, бирюзового цвета и с наклейками — в нем лежал конверт с деньгами и список доноров. Этот конверт так и не нашли. Но я точно помню, что видела его после пропажи денег. — На этот раз в ответ на мою театральную паузу нет никакой реакции. — Я видела его у тебя, когда мы делали домашку.
— Нет, не видела, — резко возражает Трипп. Вижу, как он потирает большой палец указательным и ликую: вот оно! Попался, обманщик. Впрочем, ликование тут же сменяется паникой — ведь если Трипп украл те деньги, а мистер Ларкин об этом узнал…
Нет, стоп, я опять забегаю вперед. У меня скопилась масса вопросов без ответов, к тому же мысли постоянно крутятся вокруг слов Триппа в доме мистера Соломона. Тогда он, похоже, впал в транс, заново пережив смерть мистера Ларкина. «Как тебя угораздило?» Он же не к себе обращался, правильно? Думаю, именно из-за тех слов я примчалась сюда без оглядки, не сомневаясь, что мне ничего не угрожает. Во всяком случае, с его стороны. Единственный, для кого Трипп сейчас представляет угрозу, — он сам.
— Я знаю, что видела. — Нервно сглатываю и говорю: — Деньги украл ты?
Он трет висок, потом колючую щеку, потом затылок.
— Как же я устал, — произносит он еле слышно.
— От чего? — спрашиваю.
— От всего.
— Ты украл деньги? — повторяю.
Рука Триппа безвольно падает на колени.
— Да, я. Что тут скажешь? Сглупил.
В этот момент он проводит указательным пальцем по большому, и я вздыхаю с облегчением.
— Ты их не крал, — говорю.
В глазах Триппа мелькает удивление:
— Я же только что сознался.
— А я тебе не верю. Это сделала Шарлотта?
Будем перебирать всех по очереди.
— Ага, она. Я ее покрывал, потому что она не нарочно.
Опять трет пальцы. Поражаюсь — неужели он сам этого не замечает?
— Тоже мимо. Значит, не она.
Трипп по-прежнему не догоняет:
— Что за игры, Бринн? Я тебе отвечаю, а ты не веришь. Если, по-твоему, я все вру, тогда зачем спрашивать?
— Я пойму, когда услышу правду.
Он устало фыркает:
— Ух ты, надо же. Ясновидящая.
Кого он выгораживает? Конверт лежал в его комнате, так что потенциальных подозреваемых можно по пальцам пересчитать.
— Лиза-Мари?
Не думаю, что он стал бы покрывать свою мать, и потом, она в Лас-Вегасе, но я просто проверяю реакцию.
Ответ мгновенный, руки неподвижны:
— Нет.
— Тогда твой отец?
— Нет, — повторяет он и трет большой палец.
— Бинго, — говорю я тихо.
В отличие от меня Трипп никогда не краснеет, но сейчас его щеки заливаются краской:
— Да как ты это делаешь?
Он аж проговорился от потрясения. Тут же спохватывается и бормочет, что нарочно меня подколол. Только он слишком пьян, чтобы притворяться.
— Я не стану стучать на твоего отца, Трипп, — говорю. Плевать на украденные деньги, даже если они — ключ к разгадке всей тайны. Я просто вижу, что Триппу необходимо выговориться. — Ты можешь все мне рассказать. Как деньги попали к Шарлотте?
Он опускает лицо в ладони и какое-то время молчит. Уже собираюсь повторить свой вопрос, как он поднимает голову:
— Обещаешь никому не говорить?
— Клянусь.
— Я нашел их в выходные перед смертью мистера Ларкина. Искал в подвале молоток и увидел конверт под верстаком. Сразу понял, что к чему. Наверняка отец взял их после скандала со стеллажами, помнишь, которые поставил у Гризли, а потом разобрал? Я принес конверт к себе в комнату и стал думать, что делать. Решил в понедельник незаметно подбросить в секретариат, только в последний момент струсил и оставил дома, а ты зашла после уроков и увидела.
Трипп так сильно стискивает руки, что на них проступают вены.
— Во вторник и в среду — та же история, — продолжает он. — В четверг после смерти мистера Ларкина я в школе не был, и проклятый конверт целый день мозолил мне глаза. В пятницу я наконец не выдержал и взял его с собой. Думал, подброшу незаметно Гризли в офис, но в коридоре торчал полицейский, которого позвали обыскивать шкафчики учеников. Я, понятно, запаниковал. Вынул конверт с деньгами и сунул его не глядя в ближайший шкафчик — сама знаешь чей. А большой бирюзовый я потом прогнал через шредер в кабинете рисования.
— И ничего не сказал Шарлотте? — спрашиваю я.
— Я никому ничего не сказал, — отвечает Трипп.
Голова кругом идет. Ужасно, конечно, что его отец украл деньги, но стал бы Трипп теперь так убиваться? Нет. Тут что-то не так. Лихорадочно соображаю, что бы еще такого спросить, а он поворачивается ко мне и говорит:
— Поэтому я тебя и отшил.
— Отшил?.. — До меня не сразу доходит. — А, ты о физкультуре?
— Да. — Он с трудом сглатывает. — Я знал, что ты заметила конверт, и боялся, вдруг ты напишешь об этом в «Дозорном Сент-Амброуза» и отца посадят в тюрьму. Мне надо было сделать так, чтобы никто тебе не поверил, чтобы выглядело, будто ты мне просто мстишь. Или вообще не решишься ничего написать.
— Да я не обратила на конверт никакого внимания! — восклицаю я. — До недавнего времени я даже не знала, как он выглядел.
— Класс. — Трипп опускает голову. — Значит, я зря тебя отшил.
— Ты мог бы со мной поделиться, — говорю. — Ведь мы дружили.
— Ну конечно, дружили, — язвит он. — Тебя больше интересовала школьная газета, чем я.
— Неправда! — оскорбленно возражаю.