Сомневаюсь.
— Серьезнее, чем мои ложные показания?
— Именно, — кивает Бринн. — Сам посуди: четыре года назад Шейн избежал ответственности, несмотря на то что его отпечатки пальцев буквально покрывали орудие убийства. Его спасли твои показания, согласно которым вы втроем все время были вместе, не теряли друг друга из виду и набрели на мистера Ларкина. Вы с ним тогда не дружили, поэтому все поверили, что ты не стал бы его выгораживать. Ты думал, что покрываешь отца, хотя тот в защите не нуждался. — До меня с трудом начинает доходить, я в ужасе смотрю на Бринн, которая заключает: — Все это время ты на самом деле покрывал Шейна.
Не знаю, как в такой ситуации среагировал бы нормальный человек; я лишь могу неприлично выругаться.
Кто-то дергает дверь домика, и мы оба срываемся с места. Она со скрипом распахивается, впуская морозный январский воздух, и впервые за неделю мне становится холодно. Расплывчатый силуэт шагает внутрь, прислоняется к косяку и принимает знакомую форму.
— Что происходит, Три? — спрашивает Шейн.
Глава 30Трипп
— Здорово, — сиплю я.
Бринн отскакивает на дальний край дивана. У меня пересохло во рту, голова кружится, все тело ноет. Как будто издевательства, которым я подвергал себя всю неделю, наконец возымели действие.
— Что она здесь забыла? — Шейн пренебрежительно кивает в сторону Бринн.
— Я пришла извиниться, — говорит Бринн. Я только теперь сообразил, что она сидела практически у меня на коленях. — За телешоу. Сообщила Триппу, что больше на «Мотив» не работаю.
— Молодец. Если, конечно, не врешь. — Шейн скрещивает на груди руки. Лицо как маска, суровая и беспощадная. Что он успел услышать? — Насколько я понял, Шарлотта велела тебе убираться. Какого черта ты еще здесь?
— Из-за меня, — вклиниваюсь я. Мысли все еще путаются, но за это заявление могу поручиться: большинство проблем по жизни — моя вина.
— Я как раз ухожу, — говорит Бринн, вставая, и поворачивается ко мне: — И тебе не помешало бы, Трипп. Твой отец наверняка волнуется.
— Его отец на работе, — отвечает за меня Шейн. — Триппу тут хорошо. Мы с Шарлоттой за ним присматриваем, можешь валить отсюда со спокойной душой.
— А ну полегче, — начинаю, но Бринн меня опережает:
— Ты называешь это «присматривать» — оставить его наедине с горой выпивки?
Она машет рукой в сторону столика в углу, заставленного бутылками.
— Трипп хотел побыть один, — цедит сквозь зубы Шейн.
Внезапно вижу перед собой Шейна четырехлетней давности — чуть поменьше, но все равно самого высокого парня в классе: взгляд пустой, руки в крови. «Я машинально его поднял». Все эти годы я думал, что использую Шейна как щит для отца. Даже мысли не промелькнуло, что все могло быть наоборот. До сих пор не верится.
Сейчас он ведет себя по-свински, но ведь мы друзья. Правда же?
— Это только часть — и не самая важная — из того, что я сказала, — огрызается Бринн.
— А тебя вообще никто не спрашивал. И не приглашал.
С угрожающим видом Шейн наступает на нее, Бринн невольно делает шаг назад, и тут меня прошибает. Я вскакиваю и встаю рядом с ней.
— Оставь, Шейн. Она пришла помочь.
— Да она тебя захомутала, Три, и пользуется.
— Неправда… Ты многого не знаешь.
Пользуется. Я бы не отказался, честно говоря, от такого способа утешиться.
— Слушай, спасибо, что заехали за мной и приютили. Только… — Собираюсь сказать «Бринн права», однако вовремя спохватываюсь — это его окончательно взбесит. — …мне действительно пора. Надо поговорить с отцом.
Слава богу, у Шейна нет чудесного детектора лжи Бринн, а то бы мне несдобровать. То есть с отцом мне все равно надо поговорить, но… Не так сразу. Четыре года назад в наших отношениях произошел тектонический сдвиг, который выровнялся пять минут назад, и я пока не готов к разговору.
— О чем же? — угрожающим тоном спрашивает Шейн. Что он слышал из-за двери?
— Просто доложиться, — говорю, — чтобы не волновался.
Шейн вскидывает брови:
— И тебе вдруг так приспичило, потому что?..
Потому что он не убийца. Сюрприз! Кстати, это, случаем, не ты?
Нет. Полный бред. То, что мистера Ларкина убил не папа, не значит, что убийца — Шейн. Я устал как собака, еле на ногах стою, и если не унесу их прямо сейчас, боюсь, начну выдавать свои бредовые мысли вслух.
— Так, я пошел, — говорю. — Передай Шарлотте спасибо…
В мгновение ока Шейн подскакивает ко мне вплотную со сжатыми кулаками, готовый ударить. Мы почти одинакового сложения, я чуть повыше, он чуть покрепче. Не знаю, кто бы вышел победителем в драке — мы в жизни не дрались.
— Ты серьезно? — изумляюсь.
— Советую не забывать, кто твои настоящие друзья, — тихо произносит Шейн.
— Я не забыл. Но вы у меня — не единственные друзья.
— Мы приютили тебя, когда никто с тобой знаться не хотел, — шипит Шейн.
— «Приютили»? — Будь я не так зол, расхохотался бы. — Я не сирота.
Он кривит губы:
— Убедительно. Я чуть было не поверил.
— Прекратите! — раздается с порога властный окрик.
Шейн отступает прежде, чем мой мозг успевает обработать его последние слова и послать сигнал: «Пора ему врезать». Наверное, стоит поблагодарить Шарлотту за спасение от драки, в которой я, скорее всего, огреб бы по полной. Однако ее гневный взгляд не располагает к обмену любезностями.
— Вижу, ты переметнулся на вражескую сторону, — холодно замечает она.
Тру занывший висок:
— Никаких сторон нет, Шарлотта.
Она не то чтобы фыркает — это было бы слишком неприлично, — скорее выдыхает через нос.
— Стороны есть всегда. И ей здесь не место, — говорит она, не глядя на Бринн, которая явно рада ретироваться.
— Уже исчезаю.
Не хочу уходить вот так, но боюсь, после сегодняшних открытий лучше долго не задерживаться. На секунду, когда мы с Шейном стояли друг против друга, я испугался, что он меня вообще не выпустит.
— Спасибо за все, — бормочу и осторожно продвигаюсь к двери.
Шарлотта опять деликатно фыркает:
— Увидимся, как только тебе опять станет худо.
Бринн шагает молча до самых ворот.
— Надо же, — шепотом произносит она, когда я открываю задвижку и мы выходим за ворота, — насыщенный вечерок выдался. — Я молчу, и она добавляет, оглядываясь на дом: — Думаешь, Шейн что-то слышал?
— Без понятия, — пожимаю плечами.
— Я оставила маши…
Тут я спотыкаюсь о корень и лечу на землю. Бринн хватает меня за руку, пытаясь удержать. Куда там! Мы падаем оба.
— Ай! — вскрикивает она, перекатывается на бок и садится на корточки.
Я так и лежу, словно не в себе.
— В следующий раз, когда будем удирать, не увязывайся за мной, — говорит она и протягивает мне руку. — Хорош валяться. Я понимаю, что ты устал, но отдыхать лучше не здесь.
Бринн помогает мне сесть, на большее сил не хватает, и вместо того, чтобы встать, я притягиваю ее к себе.
— Эй, — говорю, — спасибо тебе. Правда. Даже не знаю… Даже не знаю, смогу ли когда-нибудь пристойно отблагодарить тебя за сегодняшний вечер.
Она удивленно поднимает брови:
— «Пристойно»? Ты хочешь сказать «достойно»?
— Бринн, не порти момент, — бурчу я.
В ее глазах загорается искорка:
— Может, лучше не под забором Шарлотты?
— Пожалуй. — Поднимаюсь на ноги, все еще не выпуская ее руки. — Просто знай, что я тебе жутко благодарен. Меня распирает от желания тебя расцеловать.
Бринн замирает с широко распахнутыми глазами. Ну вот. Еще не хватало, чтобы она подумала… А после моего признания она непременно решила, что я буквально хочу ее поцеловать. Впрочем, я и сам не уверен…
Она быстро приходит в себя и с улыбкой говорит:
— Ты сначала проспись, ладно? Потом благодари.
Глава 31Бринн
— Подлить кофе, милая? — Регина подходит с кофейником наготове. Эл семенит рядом.
— Да, пожалуйста, — киваю я.
Она доливает мне, демонстративно не замечая пустой чашки Триппа.
— Я правда раскаиваюсь, — умоляющим голосом произносит он.
— Мы с Элом тебя уже простили, но еще не готовы с тобой разговаривать, — холодно заявляет Регина. Эл между тем утыкается носом Триппу в коленку и виляет хвостом. — Предатель, — ворчит хозяйка, однако, прежде чем вернуться за прилавок, наливает Триппу кофе.
— Спасибо, что не уволили, — говорит он ей в спину.
Воскресное утро, Трипп и я в «Луче света», оба в качестве посетителей. Регина не позволила ему работать, сказав: «Пусть хотя бы сутки продержится без того, чтобы не свалять дурака».
Трипп выбрит, прилично одет и пахнет цитрусовым мылом. Взгляд осмысленный, и вообще впервые после моего возвращения в Сент-Амброуз выглядит адекватным. Я больше не сомневаюсь в правильности своего решения.
— Послушай, Трипп. Я со вчерашнего вечера все думала… Если ты не против, хочу обсудить с тобой пару идей насчет мистера Ларкина. А если против, то брошу всю затею.
— Какую затею? — не понимает он.
— Разобраться в этом деле. Выкину его из головы.
Трипп хмурит бровь:
— Типа больше о нем не упомянешь?
Сильно смахивает на договор, заключенный в лесу, ну да ладно.
— Никому.
Я всю ночь проворочалась в кровати, вспоминая его слова: «Тебя больше интересовала школьная газета, чем я». Он действительно так считал, и я поняла с запоздалым сожалением, что больше не хочу быть той эгоисткой, которую Трипп знал в восьмом классе. Или девчонкой, которая весь последний месяц штурмовала Стерджис, отчаянно пытаясь самоутвердиться. Накатившее теперь одиночество хуже, чем когда все отвернулись от меня за подпольную стажировку в «Мотиве». Врагу такого не пожелаю. Нестерпимо сознавать, что моя зацикленность на себе причинила боль друзьям, семье и в особенности Триппу.
Последнее необходимо исправить как можно скорее.
— Ты значишь для меня гораздо больше, чем какая-то история, Трипп. Прости, что не сказала этого раньше.