Заревингер взглядом выразил Найрусу признательность и убрал руку с меча.
Дверь скрипнула. На пороге появился Лигер. Увидев Найруса здесь, он чуть было не схватился за сердце, но узнав, что Клинвер и Заревингер не будут сдавать чумного мага и не покинут экспедицию, заплакал как ребёнок от счастья.
* * *
— ...Ну же, господин маг!.. Неужели опять не выйдет?
Во дворе головного здания стражи Лигер пытался повторить то же заклинание, что с чернильницей и перьями, вот только в качестве объектов теперь выступало оружие бандитов. Но каждый раз нить поиска вела в ледник с трупами. Чтобы протянуть её в логово атаманов, нужна была вещь того, кто с ними ушёл, а не пал на поле сражения. Лигер надеялся, кто-то что-то обронил, покидая дом Гулле. Но нет. Правда, один фальчион привёл в сточную канаву, где нашли умершего с перепоя татуированного мужика, а забывшего в доме Воина Чести топор другого мужчину обнаружили в леднике, но не стражи, а в центральном городском, куда свезли трупы погибших в ночь смерти Смотрителя.
Оставив Лигера продолжать попытки, Найрус обошёл здание, чтобы узнать, как дела у Заревингера. Клинок Гнева сразу признался, что не силён ни в какой магии, кроме боевой, но одно заклинание Поиска помнит.
Найрус плохо понял суть, но метафорически это звучало так: колдун спросит у солнца, где оно последний раз видело атаманов (пришлось найти в архивах стражи точные портреты).
Увы, и у Заревингера успехов не намечалось. Ещё немного поколдовав впустую, Клинок Гнева сказал, что должен срочно встретиться с Клинвером. Возможно, чёрный маг сможет со стороны оценить, что он делает не так.
Найрус показал ледник стражи, но Клинок Гнева настоял, что они с Клинвером должны поговорить наедине — без посторонних слушать, как такой молодой маг отчитывает за ошибки, будет не так унизительно.
В леднике Клинвер, чихая, сетовал, что с его ранами ему ещё и суставы не хватало застудить «для полного счастья», и пил горячий чай. Судя по тому, что мертвецы лишь дёргали руками и ногами, чёрного мага тоже подстерегла неудача.
— О, Заревингер, друг! Чаю?
Клинвер поднялся, чтобы лично поприветствовать белого мага. Но белый маг вместо того, чтобы пожать руку, выбил костыли. Падение отозвалось болью в ранах, и Клинвер закричал.
— Дружище, ты чего?! — в голосе некроманта слышалась обида.
— Мертвые крысы тебе друзья! — в гневе сказал Заревингер и не дал Клинверу подняться, наступив на грудь ногой.
— Ого. Новый подвиг Белой фракции — бить раненых?
— Такие как ты... не заслуживают благородства.
— Ты знаешь, я слышал от людей, что это глупая фраза. Один рыцарь сказал, что благородство оно или есть постоянно, безо всяких «тот не заслуживает», «этот не заслуживает», или его никогда не было. А теперь говори, что произошло.
— Что произошло? У тебя ещё есть наглость спрашивать?! Ко мне уже давно должна была вернуться хотя бы часть маны, но колодец по-прежнему пуст!
— Ну, может, стоит себя вести немного иначе? Бабушка меня маленького пугала, что мана покидает колдунов, которые плохо себя ведут.
Словно и не было никакой дружбы и братания. Вновь чёрный маг и белый ненавидели один другого. Но уважение, какое испытывают все отмеченные печатью мужества, к хладнокровию перед угрозами, пробилось в душу Заревингера даже сквозь гнев.
Заметив, что Клинвер не тушуется даже в такой ситуации, белый маг убрал ногу с груди, а руку с меча и помог некроманту подняться.
— А извинения?
— Перебьёшься! Быстро рассказывай: как умудрился поставить на меня Паразита в момент передачи маны?
— Никакого секрета здесь нет. Всего лишь поджимаешь большой палец.
— Почему я не заметил?
— Я тебя отвлёк своей блистательной улыбкой.
Чёрный маг улыбнулся. Заревингер больше не мог на него злиться. Он махнул рукой, сел за столик и попытался подогреть себе чай заклинанием.
— К Тьме твои шутки! Нет маны даже чай вскипятить!
— Ну, извини. Это было до того, как мы стали друзьями. Я тебя тогда знал только с неприятной стороны.
— Положим, я тебе верю. Но почему ты не исправился сразу, как мы зарыли топор войны?
— А вот тут проблема. Я знаю, как колдовать Паразита незаметно, но ещё не успел выучить как снимать, чтоб жертва не прочухала. А признаться лично, что на тебе мой Паразит... Извини, опасался. Ты, как успел сам заметить, далеко не образец спокойствия.
Заревингер закатил глаза.
— Ты ребёнок, Клинвер, ты просто безответственный ребёнок... Тебе вообще в голову не приходило, что рано или поздно я всё равно догадаюсь?
Белый маг протянул ладонь для рукопожатия и попросил прощения. Но на просьбу снять Паразита Клинвер замялся, а потом попросил дать слово ничего не рассказывать Лигеру, иначе, точно исключит из экспедиции и отправит скучать домой.
— В общем, у меня нет маны не то, что снять заклятие, а... сам видишь. Мертвяки едва шевелятся. Виселицу и прочие удушки ещё могу колдовать. А прочее...
— Это из-за ран?
— И да, и нет. Кровопотеря меня ослабила. Но даже с этими силами я бы заставил хоть на три минуты мертвеца подняться. Нет, после ранения... боюсь, я породил... породил одержимого.
— Я не разбираюсь в сортах некромантского дерьма, прости за грубость. Что за одержимый?
Клинвер рассказал, что когда маг, долго работавший с некромантскими заклятиями, получает ранение, то часть маны высвобождается и летает несколько дней, обычно вдоль реки. Если на реке происходит в этот срок насильственная смерть, магическое облако порождает нежить класса «одержимый».
Чаще всего одержимые гибнут в первые же минуты естественным путём. Река сжигает их, словно огонь — давний договор то ли с элементалиями воды, то ли с водяными, то ли с какой-то подводной нечистью. Он пропустил эти уроки в школе, точнее не помнит. Чтобы случился полноценный одержимый, или в первые полчаса его должен кто-то выловить из воды, или смерть должна произойти на берегу.
-...Так вот, этот одержимый и пьёт сейчас через мои раны мою ману для поддержания формы. Когда раны зарубцуются, лавочка закроется... или не закроется, но в таком случае всё совсем плохо — если перестанет хватать маны, он выпьет из меня жизнь... а может через Паразита и из тебя...
— А можно без «может»?!
— Я точнее не помню.
— Дай угадаю, господин некромант высшей категории. Ты прогулял этот урок в школе?
— Можно не так ядовито? У меня был сложный подростковый период.
— Почему был? По-моему, продолжается.
— Мы собираемся состязаться в подначках или решать проблему? В чём подлость, я не могу почувствовать одержимого, только он меня прекрасно чувствует. То есть, где он, я не знаю. Скорее всего, бродит туда-сюда по берегу.
— Город стоит на левом берегу Блейры. И через него текут три её притока, один судоходный. Можно более точные координаты для поиска?
— Нет. И... стоит ли тебе, дружище? Данный мертвяк самая опасная форма нежити после личей. Теоретически одержимый исчезнет сам, когда успокоит свою одержимость — убьёт убийцу. В принципе, это будет справедливо. Не думаю, что там в роли убийцы какая-то милая девушка или какому-нибудь доброму мальчику Свет даровал силу отбиться от разбойника. Нет. Скорее всего, один урод утопил другого, так пусть и получит своё. Тебе незачем рисковать жизнью.
— Нет, Клинвер. Это магов рук дело, и магам исправлять ситуацию, — белый маг вздохнул и сокрушённо покачал головой. — Сколько же бед мы уже принесли этому городу, Клинвер. Вначале бес, теперь... одержимый.
Но призыв «посовеститься вместе» прошёл мимо ушей чёрного мага.
— Беса выпустили не мы, а один из людей. Одержимый возник из трупа человека, убитого человеком. И после того, как меня ранил человек. Пусть, я сам виноват, а она настолько красива, что я её уже простил и... будешь смеяться, ещё бы раз хотел встретить... всё равно. Не переноси всю вину на нас.
Заревингер решил, что отправится на поиск одержимого, как только будет возможность тактично улизнуть от поисков архива. Случай такой скоро представился.
Найрус привёл магов в тюрьму, где в допросной сидел видный бандит Лам по кличке Паук. Лицо Лама было изуродовано вчерашней встречей с Невиллом Тяжёлая Рука.
Найрус помнил, как говорил с Невиллом после этого. Как угрожал уволить немедленно из Ока, если подобное повторится. Как Невилл опять защищал свою позицию. Как не сдал её, когда Найрус выяснил, что избиты ещё и стражники, за деньги Ловило отогнавшие свою карету, тем позволив купцу устроить ловушку.
А потом они вышли на улицу, увидели знак войны между Столицей и Тропой, и уже почти уволенный Невилл чуть ли не в ноги упал с просьбой оставить его — он поверил как никогда в победу и не хотел упускать возможности приложить к ней свою «тяжёлую руку».
Найрус воспользовался моментом, чтобы взять клятву ничего отныне не предпринимать без ведома начальства, доверять своему руководителю.
— Пожалуйста, без лишнего насилия, — попросил Найрус магов. — Рядовых стражников в логово приводят с закрытыми глазами. Вожаков, нам кажется, нет. Может... просто прочтёте его мысли?
— Первое, — сказал Лигер, — у меня нет столько маны. Второе, это надо было делать до избиения. Сейчас на его мыслях блок боли. Я его не взломаю, тут нужен специалист именно по магии Разума. И третье... подобные процедуры опасны для психики людей. Так что, не самый гуманный метод.
Найрус, оставив на время магов, попытался добиться правды от Паука методами психологического воздействия и получил только пару плевков.
— Ничего ты от меня не добьёшься! Даже если Тяжёлая Рука не заставил поступить неправедно, чего стоишь ты, тюфяк? Да хоть на куски режь — Паук не отречётся от атаманов! Когда закончится чехарда с цепью герцога, меня всё равно повесят, так вот, знание, что Воин Чести подох, — да, до тюрьмы дошли слухи, — а его племянницу проведут через Ночь Девяти, согреет мне душу перед смертью.
Паук с глумливым смехом открыл Найрусу такие моменты группового насилия, что он, забыв клятвы не добиваться правды грязными методами, чуть было не начал резать его кинжалом.