Но у Верховного были методы унять боевой пыл Аркабейрама Гуллейна.
- Гулле, или ты сейчас положишь оружие и дашь себя связать, или Фейли конец.
Когда Воин Чести оказался связан, Бэй махнул платком, и десятка два мужчин и девушек-воровок налетели на него. Они срывали с пленника награды, рвали одежду, плевались, драли за волосы, царапали, били кулаками, а когда Воин Чести упал, принялись его остервенело топтать.
- Назад! – крикнул Бэй, и толпа послушно отступила.
Воин Чести не без труда поднялся. Его лицо было в крови, а от парадной формы остались клочья.
- Вот видите, к чему вы нас принуждаете? – с казавшимся искренним огорчением сказал Верховный Бэй. – А если… очень бы не хотелось, но вы вынуждаете… если мы начнём не с ваших мук, а с Фейли?
- На этом наше общение закончиться.
- Да, вы правы. Там последний довод, его надо беречь. Подумайте ещё раз, Гуллейн. Это самое начало.
- Тут нечего думать. Мой народ не умеет предавать.
- Доктор Шанкр, он ваш.
Когда Гуллейна увели в компании довольного врача-палача, в залу вошёл Олэ Меченосец.
- Господа, почему не выполняете моё условие? Вы обещали Гуллейну право на поединок.
Атаманы засмеялись и послали Ракку, сдружившегося со Смертником, разъяснить ситуацию.
- Понимаешь, браток, – сказал Ракка, отведя мечника в сторонку. – Ситуация чутка поменялась. Заметил, трупы вынесли? Гуллейн парней положил, мы едва моргнуть успели. Ты что, серьёзно хочешь, чтобы мы добровольно вручили ему меч и позволили одеться в латы? Да он нам тут бойню устроит часа на два. Я, поверь, сам хотел его убить, да непременно один на один, а тут глянул и понял: не сдюжу.
- Я – сдюжу, – холодным голосом ответил мечник. – Мне нужен ещё поединок.
- Ну, мало ли что кому нужно. Воля атаманов, что никакого поединка не будет. И баста. Тебе… это… того… большое уважение… ну, и всё. Возвращай латы братве, и… в общем… проводят тебя.
- Так вы что… использовали меня что ли?
- Жизнь она такая. Все кого-то используют.
- Хорошо, я уйду. Но заберу с собой Фейли. Не бойся, стражникова поросль умрёт.
- Э, нет. На малую у стариков большие планы. Меня, честно, воротит от этого, но… старикам нравится, и мне приходится тоже участвовать. Через силу, закрыв глаза, но участвовать. Иногда получается придумать, как уклониться. А иногда нет.
Услышав, что ждёт девочку-тень, Меченосец нахмурился и сжал рукоять меча до хруста в костяшках.
- Передашь старикам, Смертник требует, чтобы Фейли избежала их похоти. Если хотят, пусть убьют её, но без пыток и насилия.
Ракка грустно вздохнул.
- Смертник… браток… ну… чего ты городишь-то? Какое «требует»? Кто ты, а кто они, чтобы тебе что-то требовать? Здесь у нас армия, браток, настоящая армия, даром, что ночная. А ты один. Давай, сдавай латы, и топай к гвардейцам, они тебе глаза завяжут и к выходу. Потом ещё немного по городу поводят в таком виде, ну, чтоб не запомнил дорогу… сам знаешь. Иди скорей, а то, чую, найдёшь ты проблем сейчас на свою голову.
Олэ положил руку на плечо Ракки и с чувством сказал:
- Мы с тобой сражались бок обок. Поэтому совет. Если твои старшие товарищи не передумают этого делать с Фейли, просто… не вставай у меня на пути, когда я вернусь!
И не дав Ракке ничего ответить, Олэ ушёл сдавать латы. Прежде чем он покинул логово, его ждало неожиданное послание. Гонец принёс атаманам дары от желающего подружиться с ними мужчины. В качестве главного подарка выступало изысканное вино, которое уже проверили на людях и зверях – нет, не отравлено.
И этот же человек интересовался, не покинул ли ещё ночную армию парень по кличке Смертник. Узнав, что он как раз собирается, гонец передал ему письмо. Очень короткое.
Так ты у нас теперь Смертник… Узнал о твоих «подвигах». Повесился с горя, да забыл, что дышать не умею. Стыдно за тебя, друг. Такую компанию испортил. Не ищи меня, я сам тебя найду. Поброди ночью по центру города. Надо поговорить, очень серьёзно поговорить.
Кай.
Оставив атаманов дегустировать вино Кая (что за чушь? Зачем вампир хочет подружиться? бандиты, формально, очень религиозны и не примут в друзья нежить), Олэ дал себя увести к выходу.
-…Славное вино, ой, славное! Кстати, надо бы размяться перед Ночью Девяти, братья-атаманы, а? Приведите какую-нибудь девку из заложниц!
Но ничего не получилось. У всех атаманов, кроме Ракки, не пившего вина вообще, что-то произошло с мужской силой. Она ушла, не сказав, когда вернётся.
- Этот… как его… Кай… он… подсыпал что-то в вино! Не яд, но поганое снадобье от томлений плоти! Да этот шут-самоубийца хоть понимает, кого вздумал разыграть? Он оставил свой адрес, назвался настоящим именем, и… и всё равно осмелился над нами посмеяться! Да что эта тварь, так сдохнуть мечтает?!
Что Кай Велестос уже давно формально мёртв, атаманы даже не предполагали.
Глава двенадцатая. В бой!
— ...Это безумие, Викки, настоящее безумие. Молчишь? Хорошо, я сам. Эй, атаманы, мы отказываемся! Это издевательство над великим искусством блейронского камехта! И плевок в лицо нашим предкам, что придумали его законы!
— Придержи лошадей на поворотах, очкарик. Законы соблюдены. Король Волк принял вызов атаманов на судебный камехт, и атаманы выходят в круг.
— Почему не по одному?
— Потому что вызов был не на девяти разных листах, а на одном. Поставив печать Волка, твой названный брат подписался на поединок со всеми подписавшими вызов, и на их уже усмотрение «один на один» или «один против всех».
— Ну, так и выходите один на один. Вы мужчины или кто? Так и поступайте по-мужски!
— Мы и поступаем. Воздаём уважение бойцовским талантам короля Тропы. Мы не собираемся унижать Виклора поединком один на один.
Верховный Бэй захохотал. Ему вторили бандиты города, все, кто поместился в зале поединков. С Виклором была только его банда, — двадцать шесть бойцов, больше допустить в своё логово атаманы не разрешили, — и её возмущение утонуло в гоготе толпы.
Секретарь, дождавшись когда смолкнет и гогот и его эхо, предпринял последнюю попытку получить честный камехт.
— Друзья, ну... мы же оказали вам такое уважение. Прислали виру за убитого Смотрителя, аж семьдесят бочек самого дорогого вина! Бэй, не скромничай, ты же истинный знаток, — о твоём искусстве разбираться в благородных напитках ходят легенды! — ты понимаешь, что это вино дороже золота того же веса. Давайте проведём восемь нормальных поединков один на один. А когда Волк их выиграет, вы освободите девчонку, и мы... мы вместе разопьём в знак вечной дружбы между Тропой и Столицей пару этих бочек!
— От твоей лести у меня на ушах патока. Как у вас оказалось это вино, и что ещё утаила из контрабанды Тропа, мы после поговорим. Ха! Разопьём, конечно, но без твоего участия. Что-то мне подсказывает, что Виклор не выиграет этот камехт, и девочку ждёт Ночь Девяти. Хотя... королю Тропы ещё не поздно отказаться от поединка, признать свою неправоту. Давай, Волк. Для начала попроси прощения на коленях, потом будем думать.
Больше король Волк не мог молчать.
— Стоять на коленях перед мужиками — привычка вашего Ракки, ещё раз соболезнования, что пришил его любимого Смотрителя. Горячо любимого. Вплоть до царапин на спине.
Ракка готов был броситься к Волку с топором, но на его пути встал Барей Борода.
— Законы камехта священны даже для нас! Подожди несколько минут, сейчас он за всё заплатит. Поверь, убивать голыми руками намного приятнее. Главное, не вырывайся вперёд, мы должны сблизиться с ним одновременно.
Ракка пересилил злобу, отбросил топор, и, раздевшись до пояса, стал разминаться.
-Нет, не откажусь, — продолжил король Волк. — Лучше погибну в камехте я, чем во время вашей вылазки мои ребята. А вы себе же сделали хуже, воспользовавшись лазейкой в правилах. Я шёл в круг вас только покалечить, а войду убивать.
Секретарь хотел что-то сказать, но Викки властным взглядом заставил замереть слова на его устах. Затем он повернулся к атаманам, уже готовым к бою, сделал шаг вперёд, и в два движения избавился от волчьего жилета и рубахи.
Утробный рык заставил зрителей притихнуть. С трудом верилось, что на камехт вышел не оборотень. Ничего людского не было в этих звуках.
Приняв самую низкую стойку из основных, известных в блейронском камехте, Виклор стал ещё больше напоминать готового рвать и метать настоящего, просто слегка очеловечившегося волка.
Верховный, в силу почтенного возраста, не выходил на арену, хотя и подписал вызов, но даже ему стало не по себе.
— Он совсем не боится, — шепнул старик самому, как он считал, башковитому из товарищей, Барею Бороде. — Он или безумец или боец, которому нет равных.
— Да хоть и первое и второе вместе. Нас восемь против одного, — не разделил его опасений Борода.
— Бережёного Свет бережёт, — продолжал сомневаться Верховный. — Может, всё-таки стоит плюнуть на все законы и просто перебить их? Раз они сами позволили завести себя в логово.
— Нет, камехт в Блейроне больше чем камехт. Стадо должно уважать нас, чтобы быть с нами до конца. Неприятности с Тропой — не последняя головная боль. Убийца из Форкассии, видимо, погиб вместе со всеми, в гроте, но это не значит, что форкасские атаманы оставили затею отобрать наш рынок.
Сильнее Бороды в победе малой кровью над Виклором был уверен только атаман Запада, Рент Хряк, в прошлом знаменитый боец камехтов, и даже предложил:
— Эй, волчара, а где твой волчонок? Так уж и быть, разрешаем принцу поддержать короля в драке.
Викки не ответил. А Рент, внимательно осмотрев банду, которую привёл Волк, понял, что сморозил глупость. Блич не мог поддержать даже морально — он не пришёл по каким-то причинам болеть за названного брата.
Распорядитель камехта напомнил, кто с кем будет биться, и какова ставка: с одной стороны — свобода девочки по имени Фейли, с другой — признание Тропой своего поражения и выполнения всех условий атаманства. В любом случае, этот камехт должен был закончить войну, а потому распорядитель не стал медлить со словами: