— Герт, ты куда?
— Фейли, прости. Но они сейчас его убьют! Он едва держится!
Герт встал в арьергард рядом с Волком израненным, уже волочащим одну ногу, а левая рука Викки висела как плеть — всё последствия ударов дубинами.
— Не стой рядом, щенок! Никогда Волк не будет биться бок обок со стражником!
Пустые переживания — стихия боя разделила их сама. Герт убивал гномским мечом рядовых ночной армии, а Волка догнал Ракка Безбородый. Его повязки пропитались кровью, сил поднять топор уже не было, но молодой атаман собрался прикончить врага даже ценой своей жизни.
— Куда ты, Волк? У нас с тобой одно незаконченное дело! — крикнул Ракка, чуть не проткнув тесаком (спасла стальная вставка на волчьем жилете) короля Тропы.
— Опять ты? Ракка, да ты не влюбился ли в меня? Вот жизнь пошла — куда ни плюнь, в оригинала или оригиналку попадёшь. Вымрем так скоро с вашей оригинальностью! — пошутил Волк, нанеся ему новую рану дагой.
Раненые бойцы Ока, как выяснилось, дожидались в коридоре — беспокоились за судьбу битвы.
— Не толпимся! Бегом!
— Атаманы, господин Найрус?
— Хуже, намного хуже!
Схватка между королём Волком и молодым атаманом закончилась для обоих плачевно. Сломав тесак о волчий шлем, Ракка ударил Волка кулаком, а Волк, падая, подрубил ему ногу. Оба уже не имели сил подняться. Какой-то парень с дубиной подбежал добить лесного разбойника, но этого не дал сделать Герт. Заколов дубиньера, и убедившись, что новых противников пока не предвидится, мальчик вложил меч в ножны, повесил щит на плечо и стал вытаскивать Виклора с поля битвы.
— Брось меня, тварь! Пусти! Никогда Волка не спасёт стражник! Не позволю себя спасти стражнику!
Это зрелище, — разбойник лупит юного стражника здоровой рукой, а стражник всё равно продолжает его спасать, — выглядело бы комичным, кабы не звон оружия приближающихся преследователей.
— Викки, ты идиот?! — проорал Секретарь.
— Викки, ты свихнулся?! — переиначил его вопрос Блич.
Увы, названный брат не слушал увещеваний, а сменить Герта на должности спасателя они не могли — их уже несло инерцией толпы по коридору, где и двое с трудом разминутся.
— Герт, ты уволен! — решил проблему Найрус.
Викки сразу прекратил сопротивляться своему спасению.
— Куда ты, король Волк? Мы ещё не закончили...
Оставляя кровавый след, Ракка, полз и пытался схватить Виклора за сапог.
— Да что ж ты так привязался ко мне, Безбородый?! Прекрати преследовать, пойми, я не последний парень в этом мире. Их полно, и все красивее меня!
Когда уже половина бойцов покинула логово атаманов, оставшиеся чуть не оглохли от диких криков.
— Волна идёт! — почти одновременно констатировали Найрус и Олэ.
Да, это была чумная волна. Она неслась от залы к зале, заполняла коридоры, погружала всё логово в темноту, убивала людей десятками и сотнями, тут же вбирала в себя их тени и катилась дальше. От неё не было спасения, она не слышала мольбы о пощаде. И знали бы бандиты, что сами себе уготовили такой ужасный конец, заставив солгать невиданными пытками своего давнего противника.
Воин Чести пусть после смерти, но сдержал городу, чьим охранителем был, клятву избавить его от ночной армии.
* * *
Барей Борода и доктор Шанкр выжили. Они сумели забиться в какую-то щель, и теряющая силу волна прошла мимо. Дрожа от страха, атаман Востока и врач-палач не смели выглянуть в коридор. Им было ничего неизвестно про Чуму теней, но они чувствовали, что там — смерть.
— О, старый знакомый! И судя по ране, меч Герта тебя задел. А кто с тобой? Неважно. Думаю, в таком милом месте просто нет невиновных.
Насвистывая весёлую песенку, вампир протиснулся в нишу, где укрывались Борода и Шанкр, и похлопал каждого по плечу.
— Вы — моя надежда выбраться отсюда. Получив свежую кровь, я снова начну проходить сквозь стены. Но это будет потом. А вначале — маленькое приключение в страну диких мучений. Я слышал, атаман Востока мнит себя большим специалистом в этом вопросе. Так вот, тебя жестоко обманули, Барей. Ты — не самый большой специалист.
Шанкр и Борода в ужасе завизжали, но бежать было некуда.
— Ты знаешь, Борода. Поделюсь, напоследок. А я ведь самый большой противник смертной казни. Никогда не устану доказывать, что люди, вручая государству право лишать самого мерзкого человека жизни, низводят само понятие «человеческая жизнь» до уровня... неприемлемого уровня. Поверь нежити, жизнь — это бесценный дар. Смертная казнь расчеловечивает общество, а, значит, люди должны от неё отказать, но...
В глазах Барея и Шанкра блеснула надежда, которую Кай быстро погасил.
— Но... но я-то уже не человек. Мне нет смысла бояться расчеловечевания.
Настала такая тишина, что слышно было, как в коридорах шуршат осмелевшие крысы. На лице Кая сверкала всё та же беззаботная улыбка, но взгляд уже был другим. Замогильным. Безжалостным. Нечеловечески безжалостным.
— Господа, сейчас вы познакомитесь с одним навыком вампиров, который столь ужасен, что о нём боятся даже рассказывать в книгах. Я себя буду долго ненавидеть после этого, но если вы умрёте здесь относительно лёгкой смертью от голода, вначале пожрав один другого, возненавижу ещё больше. То, что мы пьём кровь, ещё не самое в нас страшное.
Лицо вампира начало меняться. Кожа на скулах натянулась, глаза сделались белыми, нижняя челюсть выступила вперёд, а клыки вылезли. Пальцы скрючились и из них полезли когти. За спиной словно загорелось неземное пламя.
Через несколько секунд жуткий вопль покатился зловещим эхом по коридорам вымершего логова. Среди скрюченных трупов из клубящегося тумана и бесновавшихся в безуспешных поисках новых жертв чумных теней.
Глава пятнадцатая. Когда тебе плохо.
Когда забрезжил рассвет, возле домика ростовщика собралось столько народа, что кому-то пришлось лезть на крышу, дабы не погибнуть в давке. Все ждали одного. Кто первым выйдет из дома: торжествующие бандиты или победившее Герцогово Око? От этого зависело, чья власть, ночной стражи или ночной армии, с наступлением темноты будет царить в городе. А, может, и по всей стране.
Два десятка девушек ничего не могли объяснить, только ревели и вспоминали ужасы плена. Толпе стало ясно: чтобы что-то понять, надо дождаться мужчин.
Первыми показались раненые. Все — в форме бойцов Ока. Затем начали выводить раненых людей в разбойных сапогах и с татуировками.
Толпа ничего не понимала, и только расступалась, чтобы освободить выжившим в бою пространство.
То, что происходило дальше, ещё больше запутало народ.
Бойцы Ока, фехтовальщики Пера и разбойники всё прибывали и прибывали. Прибывали вперемешку. Таща и своих и чужих раненых на плечах.
Предпоследними на мостовую выкатились, избивая друг друга не пострадавшими конечностями, два истекающих кровью бандита.
Некоторое время они пугали толпу, продолжая эту жуткую драку, затем оба одновременно лишились сил.
И тут выбежал начальник Герцогова Ока и закричал, что есть мочи:
— Строительный раствор! Всё золото мира за строительный раствор!
Ещё более недоумевая, толпа загудела. Но, по счастью, буквально напротив строился жилой дом, и там нашлось всё, что нужно.
Найрус скрылся за дверью с раствором и мастерком. Затем из домика ростовщика послышалась громкая перепалка:
— Вот твой раствор, безумный мечник! Но я тебе говорю, как образованный человек, там и без этого железо прилипло. Есть такой закон физический, что...
— Бережёного Свет бережёт. Я видел, чем всё может закончиться! Вы не видели, а я видел!
— Забываешь, мы оба слышали крики умирающих бандитов, мы оба стояли у камеры Гулле...
— Это всё цветочки по сравнению с тем, что испытал малышом я. Когда зараза на моих глазах пожирала целый город. Всё баронство, где я родился, погибло! Всё полностью!
В дом побежали несколько бойцов помогать начинающим каменщикам.
Через пять минут они вернулись, перепачканные в растворе, вместе с каким-то мечником. А начальник Герцогова Ока потребовал:
— Доски, гвозди, молоток!
И это требование Найруса было выполнено. Пока Меченосец приколачивал доски, Найрус попросил чёрную краску. Когда её принесли, он нарисовал международный знак запрета на дверях — под страхом смертной казни в интересах государства теперь никто не мог зайти в этот дом.
Толпа по-прежнему ничего не понимала. Что за суета с раствором? О какой заразе идёт речь? А, главное, кто же победил? Выживших и со стороны разбойников и со стороны Закона было примерно поровну.
Бойцы Ока и братья-фехтовальщики тяжело дышали, а на лицах у них читалась нечеловеческая усталость. От нарядного вида, с которым они шли на битву с атаманами, не осталось и следа. Пот и кровь, кровь и пот. Война — не такая красивая штука, как поют менестрели.
Не лучше выглядели и разбойники. И вдруг... и они, и бойцы Ока словно только сейчас осознали себя среди врагов.
Как рукой смахнуло усталость — все, кто мог стоять на ногах, встали на ноги и взялись за оружие.
— Стоять! Я, ваш принц, приказываю вам, никаких драк!
— Клинки в ножны! Это приказ вашего начальника!
Найрус и Блич с трудом, но предотвратили кровопролитие.
— Уходите, — сказал Блич уцелевшим воинам Тропы. — Уходите, и... заберите вашу... Я возвращаю корону принца. Мне... простите меня, пожалуйста, но мне это не нужно.
Блич снял корону и бережно передал вожаку Секачей Бора.
Он поступал правильно. И знал это. Но почему-то ему стыдно было глядеть разбойникам в глаза, а в душе что-то щемило.
Секач Бора ткнул пальцем в сторону короля Волка и прочих тяжелораненых. Блич помотал головой.
— Нет, вы их не заберёте. Они не выживут в лесу. Им нужен лазарет. Вылечив, мы вернём их на Тропу. Обещаю.
Опустив головы, разбойники понуро пошли по улице, и примолкшая толпа расступалась, освобождая им дорогу.
Невилл окунул кисть в ведро с чёрной краской и по очереди нарисовал на стене заколоченного д