— Я просто защищаю свою Родину. Быть солдатом я не хочу.
— Тогда что?
Герт не знал что. Он старался не думать о будущем, не заглядывать дальше пары дней.
— Слушай... а разве горшечник плохое занятие?
— Нет, конечно. Без горшков в быту тяжело, и не боги их людям обжигают. Но...
Герт тяжело вздохнул. Иногда его, признаться, начинало тянуть к отцовскому ремеслу, но он не был уверен, что это зов истинного призвания. Возможно, «стать горшечником» — просто воспоминания о доме, о комфорте, который не ценил, как будто вместе с подростковым возрастом вручили в подарок кривое зеркало, в котором видишь всё привычное в скверном свете, а всё новое и незнакомое в радужном.
— Я подумаю, когда кончится война... и прими мой выбор. Любой выбор, папа. Пожалуйста.
Отец по-доброму рассмеялся и обнял сына за плечи.
— А какой ты стал крепыш в столице-то! Девушка хоть есть?
Герт улыбнулся.
— Больше, пап. Почти что невеста.
— Из хорошей семьи?
— Из замечательной. У неё нет родителей, но есть два брата. Они — мои лучшие друзья.
А потом отец и сын просто сидели молча на ступеньках лазарета и думали каждый о своём.
На башне Герт не удивился, что другу всё известно. Тенир оставил свою тень подслушивать, мальчик заметил, но ничего не сказал.
— Кузен Ти... дружище... Ты мне как брат... Я скорблю вместе с тобой... мастер Гулле... он много сделал для меня. Но надо жить. Жить дальше.
Герт подумал, чем бы утешить ещё кузена Ти, но смог только дать один совет.
— Ты мало спишь... Зря. Сны... иногда они кошмарны, а иногда намного милосердней реальности. Меня бы убила тоска по Фейли, которую едва увидел, и вот надо опять расставаться. И мысли о кончине твоего папы убили бы. Если бы не сны. Никогда мне не снилось столько чудесного, как за эту неделю.
Кузен Ти поднялся, сел, и печальным голосом сообщил, что народ Теней может посылать добрые сны только людям, но не друг другу или тенирам.
— А причём здесь народ Теней?
— А ты что, ещё не заметил, что Фейли успела прицепить к твоей тени свою тень? Чтобы тебе не было так одиноко.
— Чего?! — Герт вскочил на ноги и пролил компот. — И...ты ничего не сказал?
— Я намекал. Ты начинаешь ругаться неприлично — я говорю «Фейли бы это не понравилось». Ты начинаешь рассказывать грязные анекдоты — я говорю «Фейли бы это не одобрила». Но тебя не остановить. Не бойся, на войну с нами её тень не ходила.
— Силы Света! — Герт от волнения чуть не свалился вниз. — И как она без тени... её могут принять за вампира... и, да она ж всё время с Морэ! Он же может её...
— Бесы не убивают ни нас, ни народ Теней, мы их успокаиваем самим своим присутствием. Успокоить можно и без тени, а вот лечить Бешенство только через тень. Увы, к тенирам не относится — наши тени и здесь ущербны. Лечение, как понимаю, взял на себя Блич. А Фейли не выходит без нужды из дома. Но если острая необходимость, одалживает тень у брата.
Тенир сказал таким обыденным тоном про «одалживает тень», словно речь шла о том, чтобы взять на время башмаки или перо для письма.
— И где она сейчас?
— Слева от тебя. Сидит в лунном свете грустная девушка.
Герт повернулся влево и, действительно, увидел тень любимой, принявшей скорбную позу.
— Точно! Привет, Фейли... а, почему ты грустишь? Ой... ты же не можешь говорить через тень. Ти, почему она грустит?
— Действительно, не понимаешь? А кто сегодня телеса принцессы нахваливал?
Мда. Быть молодым человеком девушки-тени надо привыкнуть. Здесь или будь открытым во всём или лучше совсем не встречаться.
— Фейли... да она мне вообще... ну... просто... ну... да я просто так ляпнул! Ти, сволочь! Ещё друг называется! Не мог прямо сказать, без намёков?
Кузен Ти засмеялся, а потом прыгнул на Герта и упал вместе с ним с башни.
Герт закричал, а тенир продолжал смеяться. Лишь в самый последний момент кузен Ти дёрнулся в полёте, ударился об стену, став тенью, мягко соскользнул по ней на землю и отпустил вопящего Герта.
— Грязный тенир! Я предупреждал, больше так не делать! Ты меня опять до смерти напугал! Я тебе морду набью!
— Если догонишь.
Тенир, хихикая, побежал, а когда Герт его настиг, воспользовался своими способностями, чтобы оказаться на крыше одного дома.
Герт угрожал всеми карами, но сам уже успокаивался, и где-то в глубине души был очень рад, что друг больше не грустит.
Когда сын горшечника дал понять, что полностью спокоен, кузен Ти спустился вниз, извинился за грубую шутку и предложил навестить волшебника Хойта.
* * *
-...Хойт, хорош дрыхнуть — родина в опасности!
— Родина пока держится и без меня, дорогой Ти, а я не сплю, а просто отдыхаю.
Парень с лицом меланхолика навскидку лет на пять старше кузена Ти лениво встал с лежанки, зевнул и волшебством призвал кружку воды со столика.
— Хойт... а ты не обнаглел? Я б тебе не переломился, подал водички. Кто обещал ману копить для серии порталов?
— А кто обещал посох? Нормальный посох, из какого дерева я тебе обсказал. — Хойт волшебством вернул кружку обратно и залез под одеяло. — Настоящие и опытные маги чувствуют ману без лишней суеты. А начинающим и волшебникам легче координировать усилия или с помощью посоха или пассов руками.
— Будет тебе посох. И раз уж появилась лишняя мана, может, поможешь Родине? Парочка огненных шаров по коннице или камнепадов ландскнехтам на головы не помешала бы.
— Маги не вмешиваются в войны людей, — ответил Хойт, поворачиваясь набок.
— Какой ты маг? Переколдовал до белой горячки? — возмутился тенир, скидывая с приятеля одеяло. — Ты волшебник. Такой же человек как все, но научившийся пользоваться своей маной и имеющий её запас от рождения высокий.
Хойт попытался вернуть одеяло заклинанием, но Ти держал крепко, а напрягаться Хойту было лень. Он вообще не производил впечатления трудоголика. Скрестив руки, волшебник демонстративно уставился в потолок, но в итоге снизошёл до объяснений.
— Хоть одно самое крошечное вмешательство колдуна, и Блейрону конец. Детишки, вы что, совсем не понимаете, что творится?
— Нет, — ответил кузен Ти, возвращая одеяло. — Мы тупые несчастные подростки, типичные представители убогого поколения. Объясни, мудрый взрослый дядя.
Хойт передумал спать. Он не принял одеяло, а оделся заклинаниями. Волшебник не носил особой одежды, как маги, а выглядел как обычный простолюдин своих лет, не особо богатый, но и явно не нищий.
— Герцог Биффор оскорбил короля и небо, когда начал войну, не уведомив сюзерена и церковь, — монотонным голосом начал объяснять Хойт, полностью одевшись. — Вероломно, и в пост после Святого Гло. Восточному Барту и прочему приграничью лишь бы продержаться. Там, дальше, прибудут войска короля с благословением церкви... в общем, считайте, в Биффоре сменилась династия. И чего такие удивлённые глаза? Ничего секретного я не сообщил. Дети, вам науку о политике в школе совсем не преподают? Ну, Герт, понятно, он поселковый, какая к тёмным драконам школа, а ты, Тирольд, мальчик из большого города.
Герт, действительно, никогда даже не видевший, как выглядит школа, тяжело вздохнул, а студент столичного университета грозно сдвинул брови. Но Хойт продолжал говорить с раздражающей снисходительной интонацией
— Поймите, два дурачка, да хоть с горошину огненный шар и всё, пиши пропало. Блейрон в глазах верховного священника короля из благочестивой жертвы вероломства превращается в недостойного помощи нечестивца.
— Слушай... а может, нам вообще дать себя биффорцам перебить? Аки мучеников за дело Света. Ну, чтоб наверняка угодить господам священникам, — с деланной серьёзностью предложил кузен Ти. — Биффорцы нам по морде, а мы им «Храни вас святой Гло», биффорцы ногой в пах, мы в ответ молимся за них святому Гаверу. А? Хорошая идея?
— Не юродствуй, Ти. На твоего нового дружка это может и производит впечатление, а мне как-то приелось уже. Я сам блейронец, но, извини, здесь всё не так однозначно.
— Они на нашей земле, не мы на их. Что здесь не однозначно?
— То, дорогой Ти, что главный враг, возможно, не там, а у нас, в тылу.
— Ты можешь говорить яснее?
Хойт закатил глаза, выругался и начал творить заклинание. Через несколько секунд они были в каком-то тёмном холодном помещении.
— И куда ты нас завёл, горе-кудесник? — спросил тенир.
— В ледник, где хранится труп коннетабля.
Хойт заставил заклинанием свои ладони светиться, нашёл тело полководца, и, перевернув, показал, что он убит со спины.
— И я проводил колдовскую экспертизу ... нашего главного командира убили клевцом блейронского оружейника.
Всю иронию и сарказм с тенира как ветром сдуло.
— То есть... его убил, прикрывшись суматохой битвы, кто-то из своих? Ты кому-то говорил об этом?
— Конечно, нет. Идёт большая игра, ребятки, ни фига не понимающие в политике. И даже если жизнь коннетабля для главного игрока всего лишь разменная монета, то чего стоит жизнь волшебника Хойта? Знаешь, бессмертие вместе со способностями к волшебству не прилагается. Да и кому сообщить? Матери герцога или его полоумной сестре, которая выходит замуж за купца, позорит династию? Кому из них достанется герцогская цепь, ещё неясно. Нет, ребят, судьба Блейрона вершится не на его границах, а в столице. Здесь-то уже дело решенное. Мы измотали Биффор в оборонительных сражениях, сил штурмовать города у него нет. Королевская армия с благословения верховного священника просто в лепёшку раздавит то, что мы оставили от биффорского войска.
Герт упрямо помотал головой.
— Лично мне ты ничего не доказал. Блейрон моя родина. И сейчас на ней враг. Опасный и жестокий враг — ландскнехты уже вырезали всё население в нескольких деревнях. И я буду бить этого врага, не дожидаясь помощи короля.
— Да кто против-то? Благослови тебя Свет на битву! У меня у самого в пригородах Ярн-Геронда куча родни. Но только, повторяю, главный враг внутри страны. И ты даже не знаешь, кто он. И я не знаю. Я вижу какие-то его ходы, но не понимаю, кто именно сидит за доской и передвигает фигуры. Но, думаю, очень скоро это выяснится. И знаете... кем бы ни был таинственный главный игрок, я уже заранее боюс