– Пожалуй, ты прав, – согласился Мердок.
…Хаген и Зигфрид сошлись в яростной схватке. Утта молила Логоса, дабы тот ниспослал победу молодому фризу и покарал заносчивого Хагена. Он никогда не нравился королеве-матери.
Кримхильда с волнением взирала на поединок. Поначалу ей казалось, что Зигфрид одерживает победу, вот он уже теснит Хагена. Однако это была лишь видимость. Хаген намного превосходил Зигфрида как по силе, так и по опыту, на его счету было немало побед, поверженных врагов и соперников.
И вот Хаген сделал выпад и нанёс решительный удар сопернику. Фриз вскрикнул от боли, из его правого предплечья сочилась кровь. Он едва сдерживал меч в руке…
– Останови их, Гунтар! – снова взмолилась Утта. – Это уже похоже на убийство! Что ты задумал?
– Ничего… Не беспокойтесь матушка… Просто я хочу показать фризу его место… – ответил король, поглощённый поединком.
– О чём ты говоришь, сын мой?! – возмутилась Утта. – Зигфрид – принц и наследник трона Фризии!
– Если этот фриз хочет жениться на Кримхильде, то принесёт мне вассальную клятву, – холодно отчеканил Гунтар.
– Но… но… – хотела возразить Утта. – Можно было бы поступить иначе… – всё же высказалась она.
– Иначе?.. Возможно… – рассеянно ответил король.
В это время Зигфрид перехватил меч левой рукой и из последних сил пытался противостоять Хагену. Однако преимущество было явно на стороне бургунда…
– Можно пригласить придворного курия[69] и составить брачный договор, – гнула свою линию Утта, стараясь не смотреть на «арену». – И в нём указать, что неотъемлемым условием брачного союза является принесение Зигфридом вассальной клятвы бургундскому трону…
Гунтар с удивлением воззрился на матушку.
– Вы всегда поражали меня своим умом, матушка… Думаю, самое время остановить поединок. Я не премину воспользоваться вашим советом.
Гунтар поднялся из-за стола и приказал прекратить поединок. Хаген гордо взирал на собравшихся в зале придворных и гостей, ибо победа была явно на его стороне. Но всё же последнее слово оставалось за королём.
– Итак, всё мы наблюдали за поединком… – Гунтар сделал широкий жест рукой, указав на собравшихся в зале людей. – По-моему, победил Хаген. Если у кого-то есть возражения, я их не премину выслушать.
Однако возражений не нашлось, даже фризы выказали согласие своим дружным молчанием, потому как Хаген проявил явное преимущество и ранил Зигфрида.
Зигфрид был расстроен, кровь сочилась из его предплечья, но он старался держаться с достоинством.
– Я признаю своё поражение… – произнёс он.
Мердок и Константин вздохнули с явным облегчением: слава Логосу, принц остался жив. А уж поражение в поединке можно пережить.
Хаген убрал окровавленный меч в ножны, нарочито низко поклонился сопернику, затем резко выпрямился и произнёс:
– Если мой меч покидает ножны, то только для того, чтобы испить крови.
Его слова криками одобрения поддержали бургунды. Петроний, сдержанно улыбаясь, наблюдал за происходившими событиями. Ибо затея стравить Хагена с Зигфридом целиком и полностью принадлежала ему. Советник всё рассчитал: вино вдарит в голову Хагену, он не потерпит бахвальства фризов, которых и так недолюбливал. Зигфриду же придётся принять вызов букелария, иначе он падёт в глазах принцессы, а этого он допустить не мог. К тому же Петроний не сомневался: Утта непременно проникнется симпатией к Зигфриду и умолит Гунтара прервать поединок. Однако советник и помыслить не мог, что королева-мать опередит его, предложив сделать непременным условием брачного союза принесение фризом вассальной клятвы. Для него это стало полной неожиданностью, и он ещё раз убедился: Утта, умная и прозорливая женщина.
Зигфрида и его свиту препроводили в покои, в которых ещё не так давно останавливались лангобарды. Затем придворный лекарь обработал рану принца, она оказалась несерьёзной.
Фриз не обращал на пульсирующую боль внимания, его беспокоила отнюдь не рана, а то, как отреагировала Кримхильда на его поражение. Друзья всячески пытались успокоить его, но напрасно. Наконец Константин, склонный к изящному стихосложению, предложил:
– Я сочиню послание для прекрасной Кримхильды и передам его от твоего имени.
Не успел Константин завершить своё сочинительство (на самом деле это произведение он уже посвящал одной из юных фризок), как в покои принца вошла Сибилла.
– Госпожа Кримхильда просила справиться о вашем здоровье, – проворковала она и одарила принца, а затем Константина, который ей уже успел приглянуться, очаровательной улыбкой.
Зигфрид протянул Сибилле свиток, исписанный изящным почерком Константина.
– Передайте принцессе вот это… И скажите, что рана пустяковая и не стоит беспокойства. И что я сгораю от нетерпения вновь увидеть её…
Компаньонка взяла свиток и удалилась.
…Кримхильда, на пиру казавшаяся такой спокойной, с нескрываемым волнением развернула послание, присланное Зигфридом, и прочитала следующие строки:
Приветствую песней мою возлюбленную, –
которую я не могу и не хочу бросать, –
поскольку своими устами я не могу приветствовать ее
вот уже долгое время, к сожалению.
Кто споет это песню перед ней,
по которой я тоскую с такой грустью,
пусть тот передаст ей мой привет, мужчина тот или женщина.
Я владею богатствами и землями,
когда я рядом с моею возлюбленной;
но когда я ухожу от нее,
исчезает вся моя власть и богатство
и я могу считать своею собственностью лишь боль.
Вот так взлетает и падает моя радость,
и думаю, что из-за ее любви я попаду в гроб.
И потому как я люблю ее всем сердцем
и ношу ее, несомненно, все время
в сердце и также в уме,
я иногда спрашиваю себя с болью,
что мне дает моя любовь в вознагражденье.
Она дает мне очень хорошую награду,
так что, чем оставить ее, я скорее брошу корону.
Сильно ошибается тот, кто не верит,
что я смог бы проводить очень приятные дни,
даже если б корона никогда не пришла на мою голову:
если б у меня не было дамы, я бы этого не сказал.
А если бы я ее потерял, то что осталось бы мне потом?
Никто не развеселил бы меня – ни женщина, ни мужчина,
и лучшее решение было бы уйти, убежать[70].
Эти строки всколыхнули в душе девушки доселе не известное ей чувство. И это была любовь…
Вскоре она призналась матушке, что питает к Зигфриду самые нежные чувства. Утта тотчас же оправилась к Гунтару, решив проявить настойчивость и окончательно устроить судьбу дочери.
Король выслушал матушку и нисколько не удивился её словам.
– Я согласен с вами: Кримхильда и Зигфрид станут завидной парой. Тем более, что фриз, по моим сведениям, скоро займёт трон своего отца. Однако не стоит спешить со свадьбой…
– Отчего же? – удивилась Утта.
– Пусть сначала Зигфрид принесёт мне вассальную клятву и подтвердит её делом. А уж потом видно будет…
Покидая покои сына, Утта подумала, что Гунтар многому научился у римлян, особенно у Петрония. В частности, при помощи интриг достигать своей цели. Однако королева-мать про себя решила: оказывать всяческую поддержку Зигфриду, если таковая потребуется…
Книга втораяИстория любви и ненависти
Герои романа
Королевский дом Нибелунгов:
Гунтар – король Бургундии
Гернот, Гизельхар – родные братья Гунтара
Кримхильда – младшая сестра Гунтара
Утта – королева-мать
Хаген, Фольгер – букеларии (знатные воины из королевской свиты)
Варениус Петроний Квинт – советник Гунтара
Сибилла – подруга Кримхильды, её компаньонка
Рюдегер – любовник Кримхильды
Королевский дом Вёльсунгов[71]:
Зигмунд – король фризов
Зиглинда – королева фризов
Зигфрид – наследник престола
Румелия – наложница короля Зигмунда
Корнелия – дочь короля от наложницы Румелии
Мердок, Константин – друзья Зигфрида
Иннокентий – советник Зигмунда
Шваб – король алеманов
Фисуд – король тюрингов
Людегер – ярл (король) саксов
Людегаст – ярл (король) данов
Аттила – король гуннов
Сигурд – хёвдинг[72] Оденсе (святилища Одина) на острове Фюн
Брунхильда – жрица святилища Одина, младшая дочь Сигурда
Эрекан – старшая жена Аттилы
Онегезий – советник Аттилы
Ильдико – последняя жена Аттилы
Галлий – доверенный человек короля Зигмунда, его глаза и уши в Саксонии
Пруденс – вдова, любовница Галлия
Кедрик – старший сын Пруденс
Глава 1
425 год от Р. Х. (235 год эры Цезаря)
Сахен-Анхельт, столица саксов, никогда не нравилась Галлию. Он как человек, взращённый на землях Фризии, близкий ко двору короля Зигмунда, впитавший в себя с раннего детства римские обычаи и культуру, считал саксов дикарями.
Вот уже много лет он – глаза и уши короля фризов, с завидной частотой навещал Сахен-Анхельт. Десять лет назад, когда Галлий был ещё молод, ему едва минуло восемнадцать лет, король фризов отправил его к саксам, дабы смышлёный юноша докладывал ему обо всём, что происходит во вражеском стане. В те времена Зигмунду приходилось держать ухо востро. Саксы, с их непомерными амбициями, воинским пылом и жаждой поживы, частенько тревожили границы Фризии. Правда, в последние годы Зигмунду удалось-таки достичь хрупкого равновесия и мира: Людегер, саксонский ярл, обратил свои взоры на новые земли, а именно Британию, и прекратил терзать своими нескончаемыми набегами приграничные районы Фризии.