В сокровищнице царила темнота. Камерарий зажёг факелы, скудный свет осветил множество окованных железом сундуков. Стояли среди них и сундуки, найденные Зигфридом в лесу. Правда, большую часть сокровищ принц потратил на свои нужды, в частности облачение и подарки дому Нибелунгов. Но и без них королевская сокровищница выглядела внушительно. На протяжении нескольких столетий династия Вёльсунгов пополняла её, причём весьма успешно.
Зиглинда приказала камерарию открыть один из сундуков и внимательно осмотрела его содержимое. В нём хранились многочисленные женские украшения.
– Великолепно! – воскликнула королева и тотчас извлекла из сундука массивный серебряный торквес саксонской работы. – Этот торквес способен украсить шею любой красавицы!
Камерарий подобострастно кивнул…
Румелия пробудилась рано, едва забрезжил рассвет. Она сбросила с себя одеяло и встала с ложа, устланного медвежьими шкурами.
Зигмунд всхрапнул и перевернулся на другой бок. Румелия невольно улыбнулась: наконец-то свершилось то, о чём она мечтала на протяжении последних четырнадцати лет. Король оставил свою супругу, столицу, государственные заботы ради неё. Безмерное счастье переполняло наложницу с тех пор, как Зигмунд окончательно перебрался в латифундию. Это случилось вскоре после отбытия принца в страну Нибелунгов.
Женщина накинула на плечи пелисон, длинное меховое одеяние, подбитое лисьим мехом, взглянула на возлюбленного и подошла к окну, занавешенному шерстяной шпалерой, и слегка отодвинула её. Прохладный утренний ветерок освежил её разгорячённое после сна лицо. Румелия глубоко вздохнула. Женщине хотелось успокоиться, забыться, но страшный сон, заставивший пробудиться, поселил в её сердце страх и волнение. Наложнице приснилось, что её единственную дочь Корнелию отдали на поругание злобному чудовищу.
Румелия сполна насладилась свежим воздухом, опустила шпалеру на прежнее место и направилась к двери. Она покинула спальню, король так и не пробудился…
Наложница, преодолев длинный коридор и миновав охрану, достигла покоев дочери. Дверь была слегка приоткрыта. Румелия толкнула её рукой, та распахнулась.
В покоях Корнелии царил полумрак. Девушка сладко спала, раскинувшись на ложе. Подле её ног калачиком свернулась верная служанка. Румелия невольно улыбнулась, подошла к дочери и коснулась губами её пухлой щеки. Девушка, сквозь сон почувствовав прикосновение, причмокнула и «зарылась» лицом в мягкую подушку, набитую утиным пухом. Румелия умилилась и покинула спальню дочери. Однако в свои покои она не вернулась, решив пройтись по галерее, тяжёлые раздумья терзали её душу.
Утро выдалось прохладным, наложница плотнее запахнула пелисон… «Неужели сон – предупреждение? Но о чём? О том, что моей дочери грозит опасность? Но от кого она исходит? Может быть, от Зиглинды? Она решила отомстить мне за то, что я полностью овладела вниманием короля? Помоги мне Великий Логос! Я не смогу противостоять ей… А если поговорить с королём… Но что я скажу ему?» – размышляла она, неспешно прохаживаясь по галерее.
Этим утром королева изъявила желание переговорить с Иннокентием. Советник тотчас поспешил в покои Зиглинды. Та сидела перед зеркалом из амальгамы, фрейлина расчёсывала ей волосы.
– А, это ты, Иннокентий… – сдержанно произнесла королева и указала советнику на стул. Зиглинда окинула свою причёску в отражении серебра придирчивым взором и позволила фрейлине удалиться. – Оставьте нас одних! – приказала она трём фрейлинам и служанке. Женщины поспешно покинули комнату госпожи.
Зиглинда поднялась со стула и неспешно прошлась по комнате. Советник поспешил к ней.
– Что случилось, моя госпожа? Вы хотели переговорить со мной по неотложному делу?
– Да… Весьма неотложному… – подтвердила королева и испытывающе воззрилась на любовника. – Скажи, насколько ты готов оказать мне поддержку?
Иннокентий смутился.
– Вы же знаете, госпожа: я готов на всё ради вас. Однако в данном случае я не посвящён в ваши планы…
Зиглинда мило улыбнулась.
– Ах, да… Я и забыла, что так и не поделилась с тобой своими мыслями… о дарах, предназначенных саксонскому ярлу.
Советник невольно напрягся, понимая: королева что-то недоговаривает.
– Вчера я приказала камерарию отобрать лучшие украшения из королевской сокровищницы. Они поистине роскошны! И могли бы украсить юную прелестницу, сделав её более желанной…
Советник сглотнул: речь пойдёт о девушке…
– Моя госпожа, насколько я понял: вы хотите подарить ярлу не только драгоценности, но и юную наложницу, – высказал он своё предположение.
Зиглинда улыбнулась, обнажив жемчужно-белые зубы.
– Ты весьма догадлив, Иннокентий. Поэтому-то я и ценю тебя… Впрочем, у тебя есть и другие достоинства…
Советник невольно ощутил возбуждение. Он всегда желал королеву и потому приблизился к ней вплотную.
– Я всегда готов употребить свои достоинства на благо королевства… – заверил он.
Поведение советника привело Зиглинду в прекрасное расположение духа. Однако она заметила с некоторым разочарованием в голосе:
– Моя причёска непременно пострадает от твоей любовной страсти… Так что отставим наслаждения до захода солнца. А сейчас обсудим важные государственные дела.
Иннокентий отпрянул.
– Всегда к вашим услугам, моя королева.
Зиглинда удовлетворённо кивнула.
– Я не просто так спросила тебя о готовности оказать мне поддержку. Насколько мне известно, саксонский ярл ещё не потерял интереса к жизни и питает слабость к юным наложницам. Потому я подумала: отчего к драгоценным дарам не присовокупить юную прелестницу? Причём она должна быть девственницей и принадлежать к королевской крови…
Иннокентий лихорадочно соображал:
– У вас нет дочери, только сын Зигфрид… Значит, саксонскому ярлу предназначена одна из дочерей королевских наложниц…
– Да! – с готовностью подтвердила королева. – Корнелия!
У Иннокентия потемнело в глазах.
– Моя госпожа, но… Корнелия – дочь любимой наложницы короля!
– И что же? Этот факт является препятствием для заключения мира между Фризией и Саксонией? – холодно парировала Зиглинда.
– Нет, моя госпожа. Это является препятствием на получение согласия короля…
Королева передёрнула плечами.
– Если бы всё было так просто, то я бы выбрала для ярла одну из своих фрейлин. Но она, увы, не королевской крови!
Иннокентий понимал: королева задумала убить двух зайцев – отомстить Румелии посредством её дочери и фактически породниться с ярлом саксов.
– Так что? Я могу рассчитывать на тебя? – Зиглинда смерила любовника вопрошающим взором.
– Разумеется, моя королева.
– Тогда мы тотчас же оправляемся на королевскую латифундию. Я уже приказала седлать лошадей.
Иннокентий с готовностью поклонился. Ему ничего не оставалось делать, как подчиниться желанию королевы.
…Появление передовых, а затем и самого эскорта Зиглинды на латифундии стало полнейшей неожиданностью для её обитателей. Слуги растерялись, и оттого управитель не придумал ничего лучшего, как помчаться с докладом к королю. Тот же, услышав о прибытии королевы, немало удивился, понимая, что появление супруги не предвещает ничего хорошего. Однако решил соблюсти все нормы приличия.
Король буквально ворвался в покои наложницы, та занималась вышиванием в окружении компаньонок и дочери.
– Приведите себя в порядок! К нам пожаловала королева!
От этих слов сердце Румелии неприятно защемило. «Вот почему мне приснился дурной сон… Зиглинда – эта холодная скала в ледяном море… От неё можно ожидать неприятностей… Зачем она явилась сюда?» – подумала она.
Корнелия же при упоминании о королеве невольно вздрогнула и уколола себе иголкой пальчик.
– Ай! – вскрикнула она.
Король рассмеялся.
– Не надо так бояться королевы, моё дорогое дитя! Не сомневаюсь, что её привели в латифундию неотложные дела! – произнёс он, стараясь казаться беспечным. Однако интуиция подсказывала ему, что предстоит неприятная встреча с женой.
… Королева в окружении небольшой свиты расположилась в парадном зеле, когда навстречу к ней поспешил сам король.
– Зиглинда! – воскликнул он. – Как я рад тебя видеть! Однако твой приезд – полнейшая неожиданность! Отчего ты не предупредила заранее?
Королева натянуто улыбнулась и смерила супруга ледяным взором.
– И я рада видеть тебя, дорогой супруг и король, в добром здравии. О цели моего скоропалительного визита тебе подробно расскажет Иннокентий…
Король перевёл взор на советника. Тот поклонился. Зигмунд догадывался о любовной связи жены…
– Что ж, угодно ли тебе отобедать, дорогая жена? – вежливо осведомился король.
– Пожалуй… – согласилась та.
– А покуда слуги будут хлопотать, мы обсудим дела… – вставил своё веское слово советник.
– Разумеется, государственные дела – превыше всего! – высказалась королева. – Надеюсь, Румелия и её прекрасная дочь составят нам компанию?
Зигмунд насторожился: отчего это королева проявляет такой интерес к своей сопернице?
– Как пожелаешь, Зиглинда! А пока мы можем уединиться в моём кабинете.
– Нет-нет! – запротестовала королева. – Лучше прогуляемся по саду. Я так давно не была здесь…
Зиглинда обворожительно улыбнулась. Однако король знал цену улыбкам своей жены. Но всё же вспоминания нахлынули на него. Последний раз он посещал латифундию вместе с женой почти десять лет назад. В ту пору они были ещё счастливы…
Во время прогулки по саду Иннокентий во всех подробностях описал положение дел в Саксонии и поведал королю о военных планах ярла Людегера.
Возмущению Зигмунда не было предела:
– Снюхаться с данами за моей спиной! Мало мы их били! Надо было всех до единого дана уничтожить! Но это безумие – сражаться на два фронта!
– Возможно, – согласился советник. – Я не посвящён во все тонкости саксонского военного плана. Но думаю, что при желании это возможно… Мой осведомитель также мог упустить некоторые моменты…