– Я внимательно выслушал тебя, вёльфа… Ты также хотела видеть чужаков: зачем они тебе? Что означают твои слова?
Вёльфа оторвала взор от огня.
– Дни твои, хёвдинг, сочтены… Тебя съедает болезнь… И я не в силах ничего изменить… Если бы ты пришёл ко мне раньше, я дала бы снадобье… Чужаки помогут твоим юным сыновьям… Мальчикам пора становиться воинами…
Сигурд побледнел: действительно, в последнее время он себя неважно чувствовал, но не придавал этому значения. Тем временем вёльфа продолжила прорицать:
– Я вижу огненного Змея, предвестника Рагнарека… Из Хельхейма приплывает корабль мертвецов Нагльфар… А теперь идите… А ты останься… – обратилась она к Зигфриду.
Хёвдинг, Брунхильда и бургунды покинули землянку вёльфы. Та, прищурившись, вперилась в Зигфрида.
– Ты должен победить огненного Змея и остановить Рагнарек… У меня было видение…
Зигфрид, как заворожённый, слушал старуху. Она по-прежнему смотрела на огонь. Всполохи освещали её сморщенное лицо с крючковатым носом.
– Тебя добиваются две прекрасные женщины… Но любовь одной чиста, а другой нужны лишь плотские утехи… Так не потеряй же настоящую любовь…
Зигфрида охватило смятение.
– Я помолвлен с принцессой Кримхильдой! И желаю лишь её одну!
– Она станет твоей женой… – с уверенностью сказала вёльфа. – Но другая женщина заставит тебя предать тех, кого ты любишь и кому служишь.
Зигфрид отпрянул.
– Не может быть! Ты с ума сошла старая карга! – с жаром воскликнул фриз и выбежал прочь из землянки.
Вёльфа засмеялась.
– Карга! Как только меня не называли…
Брунхильда стояла на верхней площадке священной башни и пела… Пока она перечисляла священные имена Одина, забрезжил рассвет. Утренний туман рассеялся, с башни хорошо просматривались окрестности, и жрица по привычке вглядывалась вдаль.
Неожиданно она заметила бегущие точки… Точки нарастали, увеличивались, они явно направлялись к святилищу. Затем точки обрели красный цвет… Наконец Брунхильда поняла, что к святилищу бегут дети и они в крови.
Она стремглав слетела по винтовой лестнице, выбежала из башни и ринулась к воротам.
– Открывай! – возопила она сестре-привратнице.
Та повиновалась. Брунхильда выскочила из ворот и развела руки для объятий, дабы привлечь к себе детей. Они тотчас ринулись к ней, ища защиты и утешения. Их было трое: две девочки лет пяти-шести и мальчик чуть постарше. Дети дрожали от холода и страха, вся их одежда была пропитана кровью…
– Не бойтесь, всё хорошо… – заверила Брунхильда. К ней подоспели ещё несколько сестёр и помогли принять детей.
…Детей помыли, переодели и накормили. Они сидели на скамье напротив Брунхильды.
– Как вас зовут? – спросила наконец жрица. Дети молчали… – Хорошо, тогда скажите, откуда вы?
Мальчик как самый старший заговорил первым:
– Меня зовут Ингольф… Мы живём в селении Свеннеборг, что у морского кряжа. Наши земли принадлежат ярлу Свенсону.
Брунхильда кивнула.
– Ярл Свенсон – мой дядя… Что с ним? Почему вы в крови?
– На нас напали… – сказал мальчик и заплакал. Девочки закрыли лица ладошками и разрыдались в голос.
– Они были страшные… страшные… Звери… Чудовища… – всхлипывая, пыталась объяснить девочка.
Жрицы в тревоге переглянулись.
– Враги? Вторжение? – удивилась Брунхильда. – Или дикие звери? В это время года? Ещё осень…
– Мы спрятались… И убежали… – продолжил свой рассказ Ингольф. – Они растерзали родителей… Там всё в крови…
– Я тотчас отправлюсь к кряжу! – решила Брунхильда. – Возьму с собой бургундов! Хоть какой-то от них будет прок!
Глава 11
Гунтар с позволения жриц оставался на территории святилища. Совершая утреннюю прогулку, он остановился напротив башни Одина, мысленно прикидывая её высоту: будет ли в башне римский actus?[97] Или вполовину меньше?
– Гунтар! – услышал он голос Брунхильды и тотчас оглянулся. Король невольно подался ей навстречу, мечтая услышать заветные слова: «Я согласна стать твоей женой…» Но вместо этого жрица изрекла: – На селение Свеннеборг совершено нападение. Я направляюсь туда и рассчитываю на тебя и твоих людей.
Гунтар тотчас выразил готовность прийти на помощь. Вскоре Брунхильда, Гунтар, Хаген и Зигфрид оседлали лошадей и мчались по направлению к кряжу.
Примерно в пол-лиге всадники спешились, укрыли лошадей среди деревьев и остаток пути проделали пешком. При подходе к селению Зигфрид ощутил, что за ними явно следят.
– Некто следит за нами… – спокойно сказал он и обнажил меч. Сотоварищи последовали его примеру. – Они ещё здесь… Будьте готовы отразить нападение.
Брунхильда напряглась, как стрела, сжимая длинный скрамасакс двумя руками. Гунтар и Хаген многозначительно переглянулись. Гунтар пошёл вперёд, уж очень ему хотелось отличиться перед жрицей.
Не успел он пройти и пары actus, как заметил, что в траве что-то лежит. Он глазами указал впереди себя, а жестом приказал своим сотоварищам остановиться… Подойдя ближе, Гунтар обнаружил растерзанный труп.
– Ложная тревога, – произнёс он. – Мертвец… Однако кто-то здорово постарался… – он мечом указал на растерзанное тело, которое некогда было крестьянином.
Брунхильда за пару прыжков приблизилась к телу и внимательно осмотрела его. Зрелище было ужасающим.
– Тело обглодано… Вероятно, дикие звери устроили пирушку… – решила жрица. Гунтар кивнул…
Зигфрид осмотрелся: чувство, что за ними следят, неотступно преследовало его. Он также приблизился к останкам и, превозмогая отвращение, взглянул на них. На поле сражения ему пришлось увидеть страшные картины смерти, но с таким он сталкивался впервые.
– На зверя не похоже… – сделал вывод он. – Такое впечатление, что несчастного кромсали кинжалом и пожирали одновременно.
– Людоеды… – предположил Гунтар.
– Скорее уж – пожиратели мертвецов. Они сначала убивают человека, а затем поедают его внутренности… – пояснила Брунхильда. – Они вернулись… Вот почему вёльфа упомянула корабль мертвых.
– Поедатели мертвых?! – в один голос воскликнули мужчины.
– Да, среди ютов ходят предания, что некогда остров Фюн населяли люди-медведи. Затем сюда пришли юты, стали вырубать леса и убивать дичь. Люди-медведи ушли в подземные пещеры и уснули там крепким сном. Но раз в saeculum[98] они просыпаются. И так голодны, что не могут насытиться…
– Значит, надо найти их и уничтожить! – решительно заявил Зигфрид.
– Все, кто пытался это сделать, стали добычей чудовищ! Это я слышала от старейшин треллеборга. Даже непослушных детей пугают: не будешь слушаться, медведь утащит тебя в своё подземелье.
…Достигнув селения, разведчики обнаружили чудовищную картину: деревянные заграждения вокруг селения сильно пострадали, ворота выворочены, площадь залита кровью и усеяна обглоданными трупами.
– Великий Логос! – невольно воскликнул Гунтар. – Такого люди сделать не могли! Только исчадия ада!
Брунхильда бродила между изуродованных трупов, разыскивая останки ярла, своего дяди. Наконец она присела на корточки около костей с остатками кожи и мяса, рядом валялись кожаный нагрудник, амуниция и окровавленная одежда.
– Свенсон… – прошептала она. – Ты погиб в бою с чудовищем, как герой. Теперь ты сидишь за столом в Вальхалле, и валькирии наполняют твою чашу медовым хмельным напитком. – Девушка встала и распрямилась, как струна. – Надо придать их останки огню. И обо всём сообщить отцу. Если чудовища пробудились – они не остановятся, пока не опустошат все окрестности. Треллеборгу угрожает опасность.
– Я не вижу ни одного убитого медведя, – констатировал Зигфрид. – Не похоже, что ярл и его люди сдались без боя.
– Медведи забирают убитых с собой… Думаю, они их съедают, – предположила Брунхильда.
Брунхильда и бургунды собрали человеческие останки, сложили их в центре площади Свеннеборга, обложили их хворостом и подожгли. Брунхильда затянула поминальную песню, провожающую жителей селения в потусторонний мир. Языки пламени рвались в небо, поглощая останки несчастных… Жрица пела, её пение было сродни плачу.
Зигфрид почувствовал на себе взгляд и резко обернулся, в кустах кто-то метнулся. Он, не раздумывая, бросился в погоню. Зигфрид мчался со всех ног, сквозь деревья, ветки хлестали его лицу. Он уже видел впереди себя нечто лохматое: оно бежало так проворно, что было тяжело угнаться. Наконец Зигфрид начал задыхаться, но упускать «добычу» не хотелось. Тогда он на бегу извлёк кинжал из ножен и метнул в чудовище. Клинок попал в цель: чудовище издало протяжный вой, сделало ещё несколько шагов и упало. Зигфрид перевёл дух, обнажил меч и приблизился к добыче.
Чудовище заскулило и попыталось подняться. Зигфрид увидел перед собой лохматую спину и… явно человеческие ноги в кожаных обмотках.
– Подняться хочешь, ублюдок?! – гневно воскликнул Зигфрид, выставив на всякий случай перед собой меч. – Исчадие ада!
– Ты поймал его?! – раздался голос подоспевшей Брунхильды. – Когда ты побежал, мы тотчас бросились за тобой…
– Где оно? – возопил Гунтар. – Я изрублю чудовище на куски! – он воинственно взмахнул мечом, раздосадованный, что вся слава достанется фризу.
Хаген, наделённый недюжинной силой, без лишних слов подошёл к медведю и, схватив его за шиворот, как котёнка, приподнял с земли.
– Ну что, красавец? – бросил он и рассмеялся.
Брунхильда, Гунтар и Зигфрид потеряли дар речи. Хаген держал в руках полумёртвого мальчишку, грязного, вонючего, облачённого в старую шкуру медведя. Лицо его было перепачкано кровью.
– Люди-медведи… – произнёс Зигфрид. – Всё-таки люди…
Брунхильда приблизилась к «медвежонку» и пристально заглянула ему в лицо.
– Несомненно, человек, – констатировала она. Затем кинжалом разжала мальчишке рот – обнажились внушительные передние клыки.
– Что это? – удивился Гунтар и как просвещённый человек предположил: – Вырождение? Дурная наследственность?