— И я больше тебя не увижу? Конечно. Ровно до того момента как потребуется снова что-то продать от моего имени. Подожди еще полгода, я потеряю право на наследство, а потом делай все, что заблагорассудится.
— Мне нужны деньги сейчас! — повысил голос Лукас. — А не через полгода! Через полгода "Азар" объявит себя банкротом! Неужели ты это позволишь?
Амадео стиснул зубы. Как можно было за полгода довести компанию до банкротства? Отец был прав, у Лукаса есть талант — превращать все, к чему ни прикоснется, в груду руин.
— А мне наплевать, — наконец ответил он, хотя грудь стеснило от разочарования. — Не умеешь распоряжаться активами компании, значит, отец зря потратил годы на твое обучение.
— Хорошо, Амадео, — прошипел Лукас, вставая. — Уж я позабочусь о том, чтобы ты отсюда никогда не вышел.
Амадео указал на камеру под потолком.
— Поосторожней со словами, Лукас. А то вдруг я захочу покончить с собой, а все решат, что это ты меня заказал? Тебе ведь не впервой отнимать чью-то жизнь.
Тот проследил за пальцем и заметно побледнел.
— Не пори чушь. Все знают, что это ты убил отца.
— Да, убил. Тем, что вошел в вашу семью.
Бенедикт наконец отступил в сторону, и Амадео, едва не толкнув его плечом, вышел из помещения для свиданий.
Ксавьер сидел за столиком на двоих в небольшом ресторанчике и курил. Дешевые сигареты, но статус сейчас беспокоил меньше всего. Ожидание — вот что сводило с ума.
Ксавьер ненавидел ждать. Умел быть терпеливым, когда нужно, но терпеть не мог время ожидания, похожее на мучительно тянущуюся жевательную резинку. Поэтому его и прозвали "швейцарскими часами" — ни на одну встречу он не опаздывал и требовал ответного уважения.
Он поймал себя на том, что взгляд постоянно скользит к большим настенным часам над барной стойкой в конце зала. Стрелки двигались ужасающе медленно, и хотя до запланированной встречи осталось менее пяти минут, Ксавьер готов был вскочить и передвинуть медлительные кусочки металла собственноручно.
Что это ты так разнервничался, усмехнулся он про себя. Это не партнер, который предложит тебе многомиллионный контракт, не спасательный круг, чтобы удержаться на плаву. Всего лишь информация, которая либо окажется полезной, либо нет.
Стрелка медленно, будто нехотя перевалила за цифру двенадцать, и Ксавьер безотчетно устремил взгляд к входной двери, однако никто не вошел. Колокольчик не звякнул, и все ожидания едва не покатились в тартарары.
Успокойся, приказал он себе, поджигая очередную сигарету. Эта женщина никогда не соизволит прийти вовремя, даже если стоит вопрос жизни и смерти. Она придет. Должна. Обязана. Своим положением, своей властью, всем, что имеет, обязана ему. И в его силах лишить ее всего точно так же, как лишили его.
— Еще кофе, господин? — пропела над ухом миловидная официантка.
— Да, благодарю, — отозвался Ксавьер, даже не посмотрев на нее. На сигарете вырос столбик пепла, и он аккуратно стряхнул его в пепельницу.
— Давно вы у нас не были, — девушка, похоже, была не прочь поболтать. — А где ваш друг? Обычно вы приходили вдвоем, — она подлила в кружку кофе и пододвинула к Ксавьеру.
Тот недоуменно глянул на нее, сдвинув брови.
— Друг? Кого вы имеете в виду?
Официантка, казалось, смутилась.
— Ну, такой красивый… Длинноволосый. Вы часто сидели за этим столиком и разговаривали. Я подумала, он ваш друг…
— Не понимаю, о ком вы, — Ксавьер взял лежащую на краю стола газету, которую принес с собой, и развернул, ясно дав понять, что тратить время на болтовню не намерен.
Девушка смутилась окончательно и, пробормотав слова извинения, испарилась.
Допив кофе, Ксавьер снова глянул на часы. И одновременно с этим раздался долгожданный звон колокольчика.
Ребекка зашла в ресторанчик, стряхивая капли дождя с черного зонта. Цепкий взгляд стрелял по помещению, выискивая его. Ксавьер поднял руку, чтобы привлечь внимание, и отложил ставшую ненужной газету.
— Рад тебя видеть, Ребекка. Хорошо выглядишь.
— Чего не скажешь о тебе, — парировала та, стягивая плащ. — Ужасный дождь, ненавижу чертовы летние грозы.
— Ты пришла поговорить о погоде, или у тебя действительно есть, что сообщить? — несмотря на то, что минуту назад Ксавьер готов был все бросить и уйти, сейчас он терпеливо ждал.
— Разумеется, есть, стала бы я иначе обрывать тебе телефон, — она уселась и раскрыла небольшой кейс, достав оттуда пачку бумаг. — Появился шанс. Небольшой, но он есть, тут уж все зависит от тебя.
— О каком именно шансе ты говоришь?
— Выбраться из этого дерьма. Вот, посмотри, — она протянула ему одну из многочисленных распечаток. — Прочти как можно внимательней, и ты поймешь, что я имею в виду.
Официантка подошла поинтересоваться, не нужно ли чего-нибудь еще, но Ксавьер ее не слышал. Он сжимал в руке распечатку, не в силах поверить такой удаче.
Неужели все так просто? Ребекка права, теперь успех этого рискованного предприятия целиком и полностью зависит от него. Если все пройдет удачно, он добьется того, чего так хотел.
Риск тоже велик. В случае неудачи Ксавьер потеряет все, что имел, окончательно и бесповоротно. И потребуется гораздо больше времени, чтобы снова встать на ноги.
Но ожидание, пока не представится другой шанс, подобно смерти. Ксавьер ненавидел ждать. И никогда не простит себе, если, допустив вероятность благоприятного исхода хотя бы на десять процентов, не воспользуется предложением Ребекки.
Он сложил бумагу вдвое и сунул между страниц газеты. Ребекка уже знала, что он скажет, но ждала подтверждения, постукивая накрашенным ногтем по скатерти.
— Устрой мне эту встречу, — наконец сказал он. На губах впервые за долгое время появилась торжествующая усмешка.
Амадео поставил прочитанную книгу на узкую полку и принялся просматривать другие в попытке отыскать ту, которую еще не читал. Но, как назло, под руку попадалось одно старье.
— Уже три заявки сделал, — разочарованно пробормотал он, снимая с полки прочитанного уже дважды "Дракулу". — Последняя поставка была пять месяцев назад!
С тех пор, как ему предложили работу в библиотеке, прошло уже больше полугода. Годфрид недавно вышел на свободу, а перед этим порекомендовал помощника на свое место. Амадео был благодарен ему — пусть платили совсем немного, однако сам факт того, что не приходилось бездельничать, уже радовал.
— Солитарио, — окликнул надзиратель Роджерс. — Тут новые газеты и журналы пришли. Куча порнухи, ты что, совсем страх потерял?
— Что просят, то и заказываю, господин надзиратель, — спокойно ответил Амадео, принимая коробку. — Вам же не нужны преступления на сексуальной почве внутри тюрьмы?
Похоже, сегодня Роджерс был в благодушном настроении и даже позволил себе кривую усмешку.
— Какой ты, однако, умный, Солитарио. Но тут таких умников полно. Разбирай то, что привезли, да поживее.
— Слушаюсь.
Амадео открыл коробку и вытащил кипу журналов вперемешку с газетами. Затем принялся сортировать, раскладывая на столе. Заказы — в одну стопку, периодические издания — в другую. Желтая пресса — в третью, новостные газеты — в четвертую. Первая стопка получилась самой толстой. Через полчаса сюда потянутся заключенные, взбудораженные известием о том, что пришел заказ, и разберут все в мгновение ока.
— Книги заказывать не хотим, а порножурналы — пожалуйста, — покачал головой Амадео, обозрев разложенную на столе периодику.
В глаза бросилась фотография на первой полосе сложенной пополам газеты. Развернув ее, Амадео увидел заголовок: "Долгожданное воссоединение прекрасной и богатой пары!". С фото широко улыбался Лукас, обнимая за талию Викторию. Та выглядела донельзя счастливой, однако глаза стеклянно смотрели в объектив.
— О господи, Лукас, — пробормотал Амадео, раскладывая газету поверх журналов, чтобы было удобней читать.
Несколько дней назад, говорилось в статье, пара объявила, что снова собирается пожениться. И это спустя семь месяцев после официального развода! Амадео едва сдержал ухмылку. После того, как он отказался продавать особняк, Лукас начал искать альтернативные решения денежной проблемы. Пришел к Сезару, кинулся в ноги и выпросил руку его дочери во второй раз.
— Как ты жалок, черт побери, — прошептал Амадео, складывая газету. — Лукас, до чего же ты опустился.
Закончив с разбором, он запер библиотеку и вышел в коридор. Там прислонился к стене, раскрыл книгу и по привычке отгородился от всех внешних раздражителей, углубившись в чтение. В камеру сейчас не попасть — проводилась еженедельная уборка, поэтому остаться в одиночестве можно было, лишь попав в карцер. А этого совсем не хотелось, хватило и одного раза.
Поступок Лукаса одновременно смешил его и вызывал раздражение. Как мог у Кристофа уродиться настолько никчемный сын? Об "Азар" в статье не было сказано ни слова, однако Амадео не сомневался, что сейчас Сезар Лаэрте приложит все усилия, чтобы поглотить компанию. И Лукас позволит сделать это, чтобы избежать банкротства.
— Тебе-то что, — пробормотал он под нос. — Ты больше не имеешь ни малейшего отношения ни к компании, ни к Лукасу. Выбрось это из головы.
Амадео сосредоточился на чтении. Он настолько погрузился в мрачный дневник Джонатана Харкера, что не слышал, как справа от него, дальше по коридору, новый арестант по имени Крис Уильямс обратился к Йохану Торну, толкнув того в бок:
— Эй. Че за патлатый?
Йохан смерил новенького изучающим взглядом. Крупный мужчина, с копной светлых волос, жиденькая бородка едва пробивается. Огромные кулаки запросто могли проломить голову кому угодно. Место, куда он ткнул Йохана, ощутимо побаливало.
— Не советовал бы к нему лезть, — наконец сказал Йохан, с трудом подавив желание потереть бок.
— Почему это? — удивился Уильямс. — Для девчонки вполне подходящий, глянь на это личико…
— Ты понятия не имеешь, какие люди за ним стоят, Крис, — Йохан предупреждающе посмотрел на него. — И не советую узнавать.