Амадео склонился над ним, волосы скользнули по щеке Кудрявого. Он инстинктивно дернулся, но путы держали крепко.
— Ты… Ты чего это, Аристократ? — пропыхтел он, безуспешно пытаясь освободиться. — Жить надоело, что ли, или как?
— У меня к тебе несколько вопросов, Грег, — произнес Амадео, и бугай пораженно замер. Из голоса парня ушли все эмоции, он был ровным, без малейшего намека на злость или гнев.
— Если по поводу твоего дружка, то я тут ни при чем, — самодовольно ухмыльнулся он. — Сам упал, сам напорол…
— Прекрати врать, — все тот же безразличный тон. — Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что именно ты организовал покушение. Но у меня еще один вопрос.
— Да чего тебе? — Кудрявый дергал руками, но умело завязанные узлы не ослабевали. Изрядно бесило, что этот тип звал его по имени. Он никогда не считал свое имя чем-то ужасным, однако в устах этого парня оно звучало как "дерьмо". — За информацию надо платить, знаешь ли, — он попытался похабно ухмыльнуться, но вышло скорее жалко, чем пошло.
Лицо Амадео оставалось непроницаемым, и впервые Кудрявому стало страшно. Над столом, к которому он был привязан, горела лишь одна-единственная лампочка, стены скрывались в тени. И оттуда доносилось тихое перешептывание. Кудрявый вспомнил двоих заключенных с невесть откуда взявшимся оружием в руках.
— Подстраховался, да? Привел дружков. Побоялся прийти один, как мужик!
— Ты тоже никогда не действуешь один, Грег, — Амадео вышел за круг света и вернулся, держа в руке полотенце. — Чтобы ранить Йохана, подговорил того наркомана для отвлечения внимания плюс еще кого-то. Тогда, в душе, ты был с Буйволом. Признай, что не можешь ничего в одиночку.
— Да пошел…
— Вот мой вопрос, Грег, — продолжал Амадео, подходя ближе. — Кто заплатил тебе за убийство Уильямса?
Тот на мгновение даже перестал вырываться. Откуда этот сосунок узнал, что именно он прокрался ночью к камере Уильямса, зная, что тот спит головой к решетке, и воткнул в горло заточенный карандаш? Подкупил охрану, и те рассказали? Но Бенедикт тоже получил свою долю и не должен был…
— Хочешь знать, откуда мне это известно? — Амадео наклонился к нему, помахивая перед лицом полотенцем. — Брось, Грег, неужели ты настолько туп? Ты свидетельствовал против Йохана, нужно быть круглым дураком, чтобы не догадаться. Убив Уильямса, ты сознательно подставил меня, но тебе никакой выгоды, если меня переведут в другой блок или посадят в карцер. Кто тебе заплатил?
— Да я тебя ненавижу, Аристок…
— Кто. Тебе. Заплатил? — переспросил Амадео. — Хватит уверток, я вижу тебя насквозь. Ответишь, или мне спросить иначе?
— Вот и попробуй разглядеть, раз я такой стеклянный, — захихикал Кудрявый, все еще храбрясь. — Иди ты в задницу, Аристократ!
Амадео едва слышно вздохнул.
— Ладно. Ты сам напросился. Скотч.
Из темноты высунулась рука с мотком липкой ленты. Амадео оторвал кусок и заклеил рот Кудрявому. Тот вытаращил глаза и бешено замычал.
— Держите его, — скомандовал Амадео. — Чтобы случайно не вырвался.
Из тени выступили четверо. Двоих из них Кудрявый успел разглядеть — они угрожали ему дубинками и кастетами. Тяжелые ладони легли на запястья и лодыжки пленника, прижимая его к столу. Он задергался сильнее, но все было тщетно.
— Знаешь ли ты, что такое пытка водой, Грег? — Амадео встал у изголовья, равнодушно глядя на заключенного сверху вниз. — Это очень жестокая вещь, после которой человек рассказывает все, что ему известно. Тебе будет казаться, что ты тонешь, что вода заливается в легкие. Будешь задыхаться, захлебываться, кашлять, однако это мало поможет, — он заправил прядь волос за ухо. — Твое положение осложняется тем, что у тебя заклеен рот. Носом кашлять не получится.
В глазах Кудрявого отразился неподдельный ужас. Он сделал последнюю попытку вырваться, однако молчаливые лакеи вонючего аристократа держали крепко. Полотенце легло на лицо, и в следующее мгновение холодная вода залилась в нос.
Пытка длилась несколько секунд, однако ему показалось, что прошла пара часов. Наконец полотенце отлепилось от покрасневшей от холода кожи.
— Ну что? — Амадео снова склонился над ним. — Желаешь что-нибудь сказать?
Тот бешено вращал глазами, на шее вздулись вены.
— Нет? Как печально, придется повторить. Это ведь как раз то, чего ты боишься больше всего на свете, Грег — утонуть. Я понял это еще тогда, когда вы с Буйволом приставали ко мне в душевой.
— А тебе не кажется, что это слишком жестоко? — раздался робкий голос над левым ухом Кудрявого. Он выгнул шею, но не смог разглядеть говорившего.
Амадео поднял голову. В глазах застыло все то же равнодушное выражение.
— Слишком жестоко? А убить человека, не имеющего к этому никакого отношения, только чтобы подставить меня — это, по-твоему, не жестоко? Попытаться избавиться от моего друга, чтобы добраться до меня — это допустимо?
— Но это же пытка… Они запрещены Женевской…
— Удивлен, что ты знаешь, что такое Женевская конвенция, Паоло, — холодно отрезал Амадео. — Если нет иного способа заставить его говорить, я пойду и на это, — он снова склонился над Кудрявым. — Не появилось желания рассказать мне все?
Тот яростно замотал головой, издавая нечленораздельные звуки сквозь скотч.
— Ладно.
Снова полотенце, снова темнота, снова ледяная удушающая вода. Кудрявый устал сопротивляться. Он задыхался от льющейся в нос воды, руки и ноги ломило от навалившихся на них заключенных, и он желал только одного — чтобы это побыстрее закончилось.
Снова лицо этого ублюдка. Слишком красивое для мужика, с таким только в борделе работать, обслуживая клиентов со специфическими вкусами, однако он сумел сделать так, чтобы Кудрявый почувствовал себя ничтожеством.
— Теперь будешь говорить? — все тот же равнодушный голос.
Кудрявый энергично закивал. Что угодно, лишь бы это прекратилось! Разумеется, он и раньше слышал о подобных пытках, но не думал, что будет так ужасно.
Резкая, обжигающая боль — скотч содран.
— Я тебя внимательно слушаю.
— Это… Это мужчина… Посетитель…
Амадео чуть склонил голову набок.
— Дальше.
— В дорогом костюме… Невысокий, темноволосый… Дал денег, чтобы я пришил того парня… И… И подкинул карандаш, но это уже Бенедикт, я не смог бы…
— Указание было именно на меня?
— Да! Да, черт побери, проклятый аристократ, на тебя! — из глаз полились слезы, и Кудрявый ничего не мог с этим поделать. — Он заплатил и сказал, что тебя должны засадить на всю жизнь, ты заслужил!
Амадео вздрогнул. К счастью, в полумраке никто ничего не заметил.
— Опиши его внешность подробнее, — потребовал он.
— Я… Я его не разглядывал.
Мокрое полотенце шлепнуло по лицу.
— Нет, только не это! Я скажу! Волосы прилизаны, будто он на них целую банку этого… геля потратил. Голос противный такой, слегка даже визгливый.
Амадео сжал кулаки.
— Ясно. Еще один вопрос. Йохан Торн. За что он пострадал?
Кудрявый попытался презрительно фыркнуть, но в носу до сих пор булькала вода.
— Из-за тебя, Аристократ. Слишком борзый, надо было тебя приструнить.
— Вы рассчитывали вывести его из строя, а потом закончить то, что начали в один из первых дней моего пребывания здесь?
— А ты думал! Да такую бабу, как ты…
Амадео шлепнул полотенце ему на лицо, не обращая внимания на панические судороги пленника.
— Солитарио, — снова заныл один из подручных. — Зачем ты так жестоко? Можно было просто…
— Считаете, он заслуживает того, чтобы пожать ему руку, поблагодарить за сотрудничество и отпустить?
— Нет, но…
— Многие из находящихся здесь заключенных пострадали от его банды. Я не знаю, есть ли такие среди вас, и знать не желаю. Меня это не интересует. Я хочу выяснить правду и дать понять этому ублюдку, что он не сильнее всех на свете, — он сдернул с лица Кудрявого полотенце. — С этого дня ты больше не подойдешь ни к Йохану, ни к кому-либо еще. Если я услышу о том, что ты продолжаешь свои бесчинства — ситуация повторится. Ты меня понял?
Кудрявый быстро-быстро закивал.
— Д-да. Я понял. Понял, псих ты ненормальный!
Амадео отошел на шаг и кивнул заключенным.
— Отпустите.
Те молча повиновались.
— Но, Солитарио, — снова робко возразил один из них. — Ты что, так и оставишь его…
— Привязанным? Почему нет? Утром будет обход, его найдут.
И, не произнеся больше ни слова, он направился к выходу. Заключенные еще с минуту помедлили, затем, по очереди оглянувшись на Кудрявого, хныкавшего, как мальчик, разбивший коленку, последовали за ним.
Амадео шел не торопясь, на лице застыло то же безразличное выражение. Заключенные, укладывающиеся спать, даже не удостаивали его взглядами.
Только оказавшись в камере, он наконец дал выход злости. Размахнувшись, ударил кулаком в стену, лицо исказила гримаса ярости.
— Лукас! — прошипел он, не обратив внимания, что разбил костяшки в кровь. — Какая же ты мразь!
Вестибюль "Азарино" был ярко освещен. Огромная люстра сверкала крошечными хрустальными капельками, отражаясь в драгоценностях собравшихся тут знатных дам, дорогих наручных часах кавалеров и до блеска натертом паркете. Всюду слышались восхищенные разговоры и смех, в соседнем зале не переставая трещала рулетка, мелодично перезванивались игровые автоматы. Официанты едва успевали разносить шампанское.
— Ты наконец-то стал единоличным владельцем "Азар", — сказала Ребекка. Длинное черное платье подчеркивало фигуру, светлые волосы скреплены за затылке изящной золотой заколкой. В руке хозяйка "Новостей и фактов" вертела почти опустевший бокал с шампанским. — Не слишком ли пафосно устраивать в честь этого целую вечеринку?
— О каком пафосе ты говоришь, Ребекка? — отозвался Ксавьер, с легкой полуулыбкой наблюдая за гостями. — Они должны знать, кто здесь хозяин.
— Да, никто не предполагал, что ты выкупишь "Азар", — хмыкнула та. — Мартинес едва инфаркт не получил, когда ты забрал у него букмекерскую точку, основанную Кристоф