ь на солнцепеке, обсуждали погоду, спорт и всякую дребедень — что угодно, лишь бы не свихнуться в этом богом проклятом месте. Роджерс молча наблюдал за ними, готовый пустить в ход дубинку, если потребуется, но все вели себя спокойно. Духота не способствовала развязыванию драк.
К нему подошел один из местных охранников и передал приказ начальника тюрьмы немедленно явиться к нему. Дурное предчувствие сжало сердце и не отпускало до того самого момента, когда ему сообщили, что его сын мертв. Перерезал себе вены в камере, не выдержав издевательств. Когда его нашли, он уже истек кровью.
Роджерс был слишком потрясен, чтобы устраивать истерики. Слишком потрясен, чтобы просто плакать. За всю церемонию похорон не проронил ни слезинки. Люди разное говорили за спиной, но ему было плевать.
Он не смог забыть то чувство надвигающейся опасности. И каждый раз, как начальство вызывало к себе, внутри все сжималось. Но что теперь терять? У него ничего не осталось, о чем можно было бы переживать. Но отвратительное чувство страха так до конца и не покинуло.
Именно поэтому он едва не вздрогнул, когда на плечо легла рука. Обернувшись, увидел дежурного, Марка Стоуна. Сегодня он отвечал за свидания заключенных с родственниками, но раз покинул свой пост, значит, поток посетителей иссяк. В таком случае, что ему нужно от Роджерса?
— Надзиратель, — Стоун мягко прокашлялся. Левая рука беспрестанно поглаживала правый нагрудный карман, будто там было что-то чрезвычайно ценное. — С вами хочет увидеться один человек.
Желудок Роджерса болезненно сжался, но он тут же напомнил себе, что второго сына у него нет, и терять ему, по сути, нечего.
— Что за человек? — спросил он, смерив Стоуна взглядом.
— Он не представился, — ответил тот слишком поспешно, из чего Роджерс сделал вывод, что свою долю Стоун уже получил и не стал задавать лишних вопросов. — Но он настаивал на разговоре с вами.
— Почему ж не пошел к начальству? Если ему нужен кто-то из руководства тюрьмы…
— Он сказал, что хотел бы встретиться именно с вами, надзиратель Роджерс, — рука вновь потянулась к нагрудному карману.
Тот мысленно выругался. Вот он, бич современных тюрем: за взятку возможно все, что угодно. Мрази выходят на свободу, спокойно разгуливают по улицам, а люди, оказавшиеся не в то время и не в том месте, мотают полный срок, не найдя денег на адвоката. Внутри тюрьмы процветает торговля наркотиками. Надзиратель ничего не имел против мелких прихотей типа игральных карт и книг, но наркота…
Если это очередной наркоторговец, решивший поживиться за счет заключенных, Роджерс вытолкает его в шею. За последний год подобных предложений поступило — вагон и маленькая тележка.
В помещении для свиданий его ждал молодой человек с длинными, забранными в хвост черными волосами. Лицо показалось Роджерсу смутно знакомым, но узнать его не получалось, пока тот не снял темные очки. Спокойный взгляд черных глаз, безмятежное выражение лица…
— Быть того не может, — выдохнул надзиратель, хватаясь за косяк. — Кого я вижу. Солитарио, ты ли это?
Тот кивнул, и Роджерс окончательно убедился, что перед ним — бывший заключенный блока С.
— Добрый день, надзиратель Роджерс, — поздоровался он, вставая. — Не виделись больше года. Как ваши дела?
Надзиратель проковылял к стулу и тяжело опустился на него, не веря глазам. Сердце бешено колотилось, радость напополам с потрясением вызывала слабость в ногах. Он сам не мог объяснить, почему так отреагировал, и решил, что просто чертовски рад видеть этого парня. Многие, кто уходил отсюда, в скором времени снова попадали за решетку и мыкались так всю жизнь, но пареньку все же удалось избежать этой участи.
— Знаешь, — наконец выдавил Роджерс. — Если б я не читал газет, черта с два бы поверил сейчас своим глазам. Да ты важной шишкой стал, Солитарио.
— Преувеличение, — улыбка не сходила с губ Амадео. — Вы так и будете сидеть за перегородкой или мы сможем поговорить, как старые знакомые?
Роджерс бросил быстрый взгляд на камеру под потолком. Он сходу понял, чего хочет Солитарио — убраться подальше от любопытных глаз. Что ж, в такой просьбе Роджерс не мог отказать — он и сам терпеть не мог чувство, что за ним постоянно шпионят.
— Ладно, парень, — Роджерс поднялся. Ноги больше не дрожали. Хороший признак. — Идем со мной.
В небольшой комнатушке, служившей надзирателям помещением для отдыха, Роджерс предложил Амадео устроиться на стуле, а сам прислонился к стене рядом с окном. Он не мог отвести глаз от мужчины, который всего лишь год назад выходил отсюда без всяких перспектив и надежд, не зная, что ждет его в будущем, а теперь всем своим видом излучал уверенность и силу.
Амадео в ответ на его восхищенный взгляд лишь улыбался.
— Как ваши дела, надзиратель Роджерс? — спросил он.
Тот рассмеялся — появление этого парня резко подняло ему настроение.
— Да как видишь, тружусь в поте лица, ничего не изменилось, люди по-прежнему убивают друг друга и попадают сюда. Скажи лучше, зачем пришел. Не поверю ж, что навестить решил.
Улыбка сошла с лица Амадео. Он кивнул, поглаживая дорогие часы на запястье.
— Я очень рад видеть вас, надзиратель Роджерс, но вы правы: мне нужна информация.
— Какая информация, Солитарио? Я просто надзиратель, а не…
— Вы, должно быть, слышали об убийстве крупного бизнесмена Валентайна Алькараса. У меня есть подозрение, что убийца связан с тем, кто сидел тут лет восемь или девять назад. Но у меня нет доказательств его причастности, только догадки и предположения. А действовать на основании этого я не могу.
— Хорошо, но при чем тут я? — Роджерс скрестил руки на груди. — С чего ты вообще взял, что сосед по камере или кто-то еще как-то с этим связан?
— Убийца Алькараса получил очень большую власть за короткий срок. Он бы не смог этого сделать, не заручившись поддержкой.
Роджерс насторожился. Солитарио говорил не просто о рядовом преступнике, он хотел знать, не причастен ли к этому кто-то из высших эшелонов власти.
— И ты считаешь, что…
— Да. Я считаю, что во всем замешано правительство, — Амадео наклонился к Роджерсу и понизил голос, будто опасаясь, что их подслушают. — Поэтому мне нужна информация о том, с кем контактировал Крейг Беррингтон, когда сидел здесь несколько лет назад.
Роджерс почувствовал, как краска отхлынула от лица, и порадовался, что опирается о стену.
— Беррингтон, ты сказал? Черт побери, Солитарио, Крейг Беррингтон, наш мэр?
— Совершенно верно. Убийца Алькараса тщательно подготовился и напал на сильнейшего. Без предварительной подготовки ему это не удалось бы. Я хочу убедиться, действительно ли мэр имеет к этому отношение, мне нужны доказательства. И только вы можете их предоставить. Вы работаете здесь уже двадцать лет и не можете не знать, что Беррингтон отбывал срок, пусть и не в вашем блоке.
Роджерс задумался. Да, он мог с легкостью добыть эту информацию, пусть Беррингтон и сидел не здесь — знакомых было предостаточно. Но какой в этом смысл? Это лишь косвенные улики, на суде его показания не примут к сведению.
— Суда не будет, — отрезал Амадео, и Роджерсу вдруг стало неуютно. Но Солитарио тут же смягчил тон. — Более того, я не собираюсь говорить кому-либо, что вы мне помогали. Вам ни к чему лишние хлопоты. Посмотрите только, что происходит на улицах, надзиратель Роджерс, — он указал за окно, из которого было видно лишь серую тюремную стену. — Из-за этого человека город медленно, но верно погружается в хаос, ни дня не проходит без происшествий, а полиция будто воды в рот набрала, никак не комментируя происходящее, и не делает ни малейших попыток остановить безумства. И почему же? Потому что все покрывает наш мэр. Разве я не прав?
Роджерсу ничего не оставалось, кроме как согласиться с Солитарио. В конце концов, кому станет хуже, если продажный мэр снова загремит за решетку? Уж точно не ему. Роджерс ненавидел преступников, разгуливающих на свободе как ни в чем не бывало, и много лет назад даже пытался подписать петицию против освобождения Беррингтона, но его недвусмысленно попросили этого не делать, пригрозив потерей работы.
— Значит, тебе нужны только имена? — сдался он. — Соседей по камере, ближайших друзей…
— Да, — кивнул Амадео. — Этого достаточно. Я буду очень вам признателен за помощь, надзиратель Роджерс, — улыбка снова осветила красивое лицо.
Роджерс вдруг вспомнил, что ни разу не видел его улыбающимся за все время срока. И пообещал, что любой ценой достанет нужную информацию.
Роджерс позвонил, когда Амадео читал сыну традиционную вечернюю сказку перед сном. Мальчик уже оправился от испуга, вызванного покушением, и с интересом слушал рассказ о приключениях героев в волшебной стране.
— Я не буду называть имени нашего заключенного, — с места в карьер начал Роджерс. — Телефоны могут прослушиваться, а сам понимаешь, чем чреват такой компромат. Скажу только, что его соседом по камере был некий Луан Скендер. Ходило множество слухов насчет того, как именно он попал в тюрьму. Кое-кто предполагает, что он попросту скрывался от правосудия. Просто не представляешь, насколько безопасна тюрьма, когда с тобой угрожают расправиться на воле.
Амадео не сдержал усмешки.
— Представляю. Еще какие-то контакты у нашего заключенного имелись?
— Насколько мне известно, нет. Да и с этим Скендером он разговаривал постольку поскольку, хотя тот несколько раз спасал ему жизнь. — Роджерс понизил голос. — На нашего красавца несколько раз покушались, что неудивительно. Обвинение и в самом деле было ужасным, и многие заключенные, хоть и не приверженцы строгих моральных принципов, сочли продажу детей на органы и педофилию слишком отвратительными деяниями. Его пытались повесить в камере, инсценируя самоубийство, пырнули заточкой в душе, даже устраивали пожар! Но он каждый раз выходил сухим из воды, и без помощи соседа тут не обошлось. Все обидчики в скором времени либо перевелись в другие блоки, либо присмирели, как овцы на скотобойне. А один парень даже погиб. Отравился.