Ксавьер так и не понял до конца, верит ли он в виновность Амадео. Факты были налицо, Ребекка провела полное расследование вплоть до графологической экспертизы, чтобы установить подлинность подписи, но Ксавьер не мог заставить себя поверить, что Амадео и правда провернул крупное дело за его спиной. И дело не в возможности — если принц захочет, свернет горы. Удалось же ему несколько лет назад как следует подорвать работу "Камальон", сплавив Жаклин флэшку с данными на компанию. Вовсе нет, дело в самосознании. Уж кто-кто, а принц скорее руку себе отрежет, чем предаст.
Но факты.
Финансовые отчеты, доказывающие, что Амадео переправлял немаленькие денежные суммы на оффшорный счет втайне от Ксавьера. И не деньги "Азар", нет, деньги "Камальон" с продажи наркотиков на подотчетной ему точке! Выглядело полным бредом, однако Ребекка без труда доказала обратное.
Плевал он на деньги. Дело в доверии. Попроси Амадео любую сумму, Ксавьер без промедления дал бы ее, не поинтересовавшись, зачем, но воровство — этого он простить не мог.
Что-то здесь было не так, Ксавьер нутром чуял. Но против фактов не попрешь. Уже три дня как они с Амадео расторгли все контракты и связи, но Ксавьер все равно чувствовал себя не в своей тарелке.
Йохан молча положил перед ним договор на поставку сигарет. Ссора повлияла не только на Ксавьера — все эти три дня парень ходил сам не свой, но, надо отдать ему должное, работу продолжал выполнять хорошо. Ксавьер запретил ему какие-либо контакты с Амадео, ожидая в ответ как минимум гневной тирады, но телохранитель лишь молча кивнул.
— Принеси мне и договор на транспортировку. Беннет должен был его прислать.
— Слушаюсь, — похоронным голосом ответил тот.
Ксавьер зло ткнул сигарету в пепельницу, та жалобно зашипела. Хватило самой малости, чтобы раздражение, копившееся эти дни, перехлестнуло через край.
— В чем дело? — спросил он. — Сколько мне еще лицезреть твою постную мину? Я знаю, почему ты так себя ведешь, но будь добр разделять работу и личную жизнь. Я не для того тебя нанимал, чтобы ты строил из себя обиженного пажа!
Йохан угрюмо молчал, памятуя о том, что начальству не грубят.
— Я знаю, что Амадео твой друг. Но ты работаешь на меня, поэтому я запрещаю с ним видеться. Если тебя что-то не устраивает — дверь там.
Он вытряхнул из пачки новую сигарету — уже пятую за час, Ксавьер и не припомнил бы, когда он в последний раз столько курил — и тут на стол перед ним шлепнулся пистолет.
— Не устраивает, — ответил Йохан. — Меня все не устраивает. Вы даже не дали господину Амадео шанса оправдаться, а просто выкинули его из своей жизни, как нагадившую собаку. Даже не из жизни — из бизнеса. Вы ведь кроме ваших зеленых бумажек ничего не цените, дружба для вас вообще ничего не значит. Господин Амадео не заслужил, чтобы с ним так обращались! Ищите себе нового охранника, а я лучше буду сидеть без работы, чем пахать на такую скотину как вы.
Дверь мягко закрылась — сработали встроенные доводчики. Иначе, Ксавьер подозревал, она разлетелась бы в щепки. Он даже не успел ничего сказать — теперь уже бывший охранник ушел.
— Да где ты только берешь таких преданных людей, Амадео, — прошептал он и кинул истлевшую сигарету в пепельницу. Затем ткнул пальцем в интерком. — Джейкоб. Собирайся. Сопровождаешь меня на встречу вместо этой истерички.
Доусон осторожно взял стопку с текилой двумя пальцами и поднес ко рту. Руки тряслись, и пара капель пролилась на мятую грязную рубашку.
Он не был дома уже два дня. Жена оборвала телефон, но он взял трубку лишь однажды, бросив "Все в порядке", а затем отключил его к чертям. Он до сих пор не знал, как смотреть ей в глаза, как признаться в том, что "Токен" больше ему не принадлежит. Успешная компания, которая зародилась в грязном подвале двадцать три года назад и которую он пронес на руках к вершине, теперь задыхалась под пятой какого-то придурка, возомнившего себя Валентайном Алькарасом игорного мира.
Всего год назад Доусон и представить не мог, что у "Токена" настанут трудные времена. Но потом началось нечто невообразимое: контракты на поставки сыпались один за другим, все сроки срывались к чертям, и — finita la comedia — у него просто не хватило денег на получение новых сертификатов на продукцию, и бизнес встал окончательно. Разумеется, он продолжал приторговывать подпольно, но мало кто шел на это, и выручки едва хватало, чтобы сводить концы с концами.
Доусон возлагал огромные надежды на акции "Азар", которые приобрел давным-давно. Статус "голубой фишки" позволял всецело положиться на дивиденды, но тут Амадео Солитарио выкинул фортель, и акции мгновенно рухнули, а вместе с ними и все надежды Доусона вытащить "Токен" из глубин грязного болота. В попытке урвать хоть какие-то крохи, Доусон продал почти все, считая, что "Азар" осталось недолго, однако каким-то чудом компании удалось сохранить не только работоспособность, но и статус.
Но "Токен" уже было не спасти. И тогда пришел избавитель и протянул руку помощи, вот только то была лишь маска. Доусон лишился дела своей жизни, и что еще хуже — работал под началом этого волка в овечьей шкуре.
Одно утешало — скоро Солитарио тоже пойдет по миру. Уж с ним Мариано миндальничать не станет, назначая на пост директора, а просто вышвырнет на улицу, как шелудивую псину.
Доусон горько усмехнулся. Сильно ли его это обрадует? Несмотря на неприязнь к этому мальчишке, он не мог не признавать, что управление тот ведет грамотно — уроки отца не прошли даром. Если бы не выкрутас с этой новой системой, все могло бы быть совсем иначе.
Он пошарил по карманам, пока не вспомнил, что бросил курить два месяца назад. Заоглядывался в надежде стрельнуть сигаретку, но, как назло, поблизости никого не было — только пара работяг потягивала пиво в дальнем углу и громко спорила.
Поднявшись, Доусон заставил себя проплестись к ним и попросил сигарету. Подучив вожделенное, вернулся обратно, и бармен услужливо поднес огонек. Дым лениво заструился к потолку. Как он позволил себе дойти до такого?
— Еще текилы. — бросил он, и бармен мгновенно выполнил его просьбу.
— Отмечаете какое-то событие? — осведомился он.
— Да, черт возьми, свою отставку, — невесело хихикнул Доусон, осушая стопку. — Еще.
— Как скажете. Вы так молоды, какая может быть отставка?
— Самая обычная, ты что, не знаешь. Как это делается?! — вскипел Доусон.
Бармен лишь пожал плечами.
— Нет, откуда? Я практически всю жизнь проработал тут. Но вам, видать, совсем невмоготу, раз вы пьете в одиночестве. Долгожданную пенсию так не празднуют.
Доусон открыл рот, чтобы обругать навязчивого амбала последними словами, но вдруг выложил ему все. И про Амадео Солитарио, и про бедственное положение "Токена", и про акции, оказавшиеся на деле ничего не стоящими бумажками, а потом вновь озолотившие обладателей. Он говорил и говорил, рассказывая о попытке взятки Стерлингу, а затем — о шантаже, чтобы заставить его расторгнуть договоренность с Солитарио и обрушиться на "Азар" со всей мощью и властью Комиссии по азартным играм.
— И вот теперь я никто! — закончил он, грохнув кулаком по стойке. — Я потерял компанию, потерял деньги, потерял свою жизнь! Даже чертова Солитарио и то потерял! Кто знает, пойди я к нему раньше и расскажи о своих проблемах…
— Он бы вам помог? — услужливо подсказал бармен, протирая стойку полотенцем.
— Да куда там, — Доусон горько махнул рукой. — После всего, что я сделал, мне прямая дорога в петлю. Никому я таким не нужен. Бармен, счет.
— Сию минуту, — расплылся в дежурной улыбке Джо. Когда посетитель ушел, выудил из кармана старенький мобильник-раскладушку и набрал номер.
Амадео спустился в подвал. Бассейн мерцал в приглушенном свете, тренажеры застыли в углу, металлически поблескивая. В это время тут никого не было, чему Амадео был только рад — лишние уши ни к чему. Он понятия не имел, где еще установлены камеры, но подвал казался самым маловероятным местом.
— Ребекка, мне нужна вся информация на Киана Рейта, — он повесил полотенце и халат на крючок. — Немедленно.
— Я уже предоставляла ее тебе, принц, — в голосе, однако, не мелькнуло и толики удивления, только усталость и — странное дело — легкий налет презрения. — Зачем еще?
— Тех сведений недостаточно, — Амадео отбросил нехорошее предчувствие. — Копай глубже. В моем доме кто-то орудует, и я должен знать, кто именно.
— Что-то еще? — теперь в голосе почему-то послышалась издевка.
Да, черт побери. Амадео так и не узнал, почему Стерлинг дал ему от ворот поворот. Возможен ли шантаж? Располагает ли кто-то сведениями, неизвестными ему, и использует в подобных целях?
— Выясни, запрашивал ли кто-нибудь информацию о Линдоне Стерлинге. Ответ мне нужен как можно быстрее.
— Погоди, — лениво защелкали клавиши. — Нет, подобных запросов не поступало. И я бы запомнила, разрешение на предоставление информации на такую фигуру могу дать только я.
— Проверь еще раз, может, кто-то из твоих сотрудников пошел в обход системы, и…
— Все запросы фиксируются, — снисходительно объяснила она. — Даже если кто-то наберет его имя и тут же сотрет, мне об этом будет известно. Мое агентство не предоставляло никому данных на Стерлинга, я в этом уверена на сто процентов.
Амадео не сдержал разочарованного вздоха. Другого ответа он и не ждал. Данные на Стерлинга могли уплыть только из "Азар", где он фигурировал под фамилией Брукс.
— Хорошо. Спасибо. До сви…
— Погоди, принц. Почему ты так уверен, что информацию дала я?
— А кто еще? — осторожно осведомился он. Недоброе предчувствие вернулось.
— К примеру, кто-то, имеющий доступ к твоей базе данных, — количеству яда в голосе Ребекки могла бы позавидовать гадюка. — Иначе как еще объяснить то, что один из моих клиентов отказался от услуг, аргументируя тем, что у тебя дешевле?
Повисло молчание. Ребекка ждала реакции, а Амадео не произносил ни слова, не зная, что сказать. Он прекрасно осознавал, что долгое молчание все больше убеждает Ребекку в виновности, но ни единого умного слова на ум не шло.