Амадео едва сдержался, чтобы не рявкнуть на бывшего телохранителя. Его раздражал этот безразличный тон, пустой взгляд и уход от прямых ответов.
— Скажи так, чтобы я тебя понял.
На складе стало тихо, за его пределами едва слышно шелестело море. Амадео не сводил глаз с Киана, который в свою очередь сверлил взглядом пол.
— Обещайте мне, — негромко заговорил Киан. — Обещайте, что дослушаете до конца. Мне безразлично, убьете вы меня или нет. Я просто устал. Устал скрываться, устал прятаться, устал обманывать. И хочу положить этому конец.
Он поднял голову, и Амадео поразила перемена, произошедшая за несколько секунд. Лицо парня оставалось таким же непроницаемым, но глаза были полны безмерной усталости, будто он прожил не одну жизнь.
— Хорошо, — Амадео кивнул. — Я тебя выслушаю.
Киан, как мог, выпрямился на стуле, что оказалось непросто — после долгого времени, проведенного в путах, тело плохо слушалось. Затем заговорил.
— В "Апани" я состою с тех пор, как мне исполнилось семь. До этого воспитывался в детском доме — своих настоящих родителей я никогда не знал. Ни друзья, ни воспитатели меня не жаловали, большую часть времени я проводил один. Пока однажды к директору не явился человек и не забрал меня оттуда. Почему именно меня? Я не знал. Но он предложил мне присоединиться к его организации, и я согласился. Это было лучше, чем остаться в детском доме.
Амадео слушал, и в груди зрело негодование. Завербовать ребенка? На что еще способна "Апани", раз совершить подобную низость для нее ничего не стоит?
— Я закончил обучение и стал полноправным наемником в десять лет, — продолжал Киан. — А еще через три года глава дал мне задание: внедриться в семью, близкую к мэру Марио Кендро. В прошлом глава семьи дружил с директором детского дома, так что проблем не возникло. Меня приняли. В качестве сына.
Киан снова смотрел в пол, и Амадео безуспешно пытался поймать его взгляд. Он не мог понять, сочиняет мальчишка или нет — по голосу, все такому же ровному, было невозможно определить.
— Я жил с ними шесть лет. И однажды поступил приказ забирать все материалы, которые найду, и уходить. Причин мне не объяснили, только направили на подмогу наемников на случай, если мне помешают. Меня раскрыли, пришлось уйти, но я был только рад, что больше не придется ничего скрывать. Следующим заданием стали вы. Нико Мариано обратился к "Апани" с просьбой заполучить компанию "Азар". Он не знал, что "Апани" сама нашла его, чтобы натравить на вас. Организация нацелилась на вашу базу данных — вы даже на десять процентов не осознаете опасности той информации, что в ней содержится. Глава прослышал, что вы ищете телохранителя, и счел нужным отправить меня.
Амадео внимательно слушал. Ксавьер не вдавался в подробности их разговора, предоставив возможность услышать все из первых уст.
— Я пришел на собеседование. Я специально включил в резюме данные о судимостях, надеясь, что меня попросту не возьмут, но ошибся. Глава позаботился о том, чтобы оно миновало бдительное око начальника охраны и попало прямиком к вам.
— Почему ты просто не отказался от задания, если оно было тебе так противно?
— Потому что не могу не подчиниться главе. Он слишком многое сделал для меня, чтобы я платил ему черной неблагодарностью.
— Он сделал тебя преступником! И ты считаешь его святым?
— Я никогда не считал его святым. Я прекрасно знаю, какой организации служу. Наемные убийцы, шпионы, профессиональные воры, контрабандисты — руки "Апани" простираются далеко.
— Если ты так ненавидишь свою работу, почему же до сих пор не ушел?
В глазах Киана мелькнула усталость.
— Куда? Для меня нет пути назад. Я предал вас так же, как предал человека, который дал мне дом и настоящую семью, и не заслуживаю никакого снисхождения, — он поднял голову, в глазах застыла мольба. — Поэтому просто убейте меня. Освободите. Я устал нести боль всем, кто меня окружает. Очень устал.
Мальчишка молил о смерти. Такого Амадео не ожидал. Он думал, что наемник будет молчать до последнего, но Киан и не думал ничего скрывать. Его глаза вправду выдавали чудовищную усталость, и дело было вовсе не в том, что он две недели просидел на складе, связанный по рукам и ногам, нет. Это были глаза не двадцатилетнего мальчишки, а взрослого человека, который видел очень много разочарований и боли. Человека, прожившего не одну, а целых три жизни, и ни в одной из них не нашедший себе места.
Кто-то когда-то принял его так же, как Амадео впустил в свою семью Кристоф. И Кристоф не пожалел бы, даже если бы приемный сын сбежал. Что-то подсказывало, что и отец Киана не смог так просто отказаться от сына. Иначе в глазах парня не было бы такой всепоглощающей тоски.
— Ответь еще на один вопрос, прежде чем все закончится.
В черных глазах вспыхнула надежда, и Амадео едва подавил желание поежиться. Этот мальчик желал смерти. Требовал ее. Готов был сломя голову бежать ей навстречу, распахнув объятия. Еще ни в ком он не видел такой жажды покинуть этот мир, даже Лукас в свои последние мгновения пылал лишь ненавистью. А здесь чистая надежда на избавление от мук. Так смотрит смертельно больной на врача, пообещавшего эвтаназию.
— Спрашивайте.
— Как фамилия семьи, в которой ты жил?
Спустя минуту Амадео вышел из склада. Он вдохнул полной грудью, что незамедлительно отозвалось уколом боли, и закрыл глаза, укладывая в голове невероятную историю, рассказанную Кианом. Мокрый ветер хлестнул по лицу, взметнул волосы.
— Зачем? — спросил Ксавьер, не уточняя, но Амадео и так понял, что хочет знать друг. Как он и предполагал, принц, невзирая на запрет врачей, ринулся на свидание к Киану, как только узнал, что Ксавьер держит его у себя. Именно поэтому он тянул с признанием, сколько мог, чтобы Амадео немного окреп и не свалился в обморок от боли, едва покинув палату.
— Мальчик просто выполнял задание. К покушению он отношения не имеет.
— Считаешь, он ни при чем?
— Киан не хотел пропускать Викторию в мой кабинет с оружием, я это четко помню. Значит, убить меня задачи не было. И он несколько раз спасал и мне, и Тео жизнь. Я едва его не раскрыл, с его стороны было бы логичней дать мне погибнуть, учитывая, в какой организации он состоит.
Ксавьер поджег сигарету. Едкий запах повис в мокром воздухе.
— Дело твое, но отпускать его было опасно. Кто знает, сколько информации он успел передать "Апани", и как они используют ее против тебя, если потребуется. Я бы на твоем месте не церемонился ни секунды, ни один из предавших меня людей не ходит свободно по улицам и не возвращается в родной дом.
— Если вся информация уже у них, что это изменит? — Амадео пожал плечами и тут же пожалел об этом. — В больнице я много раз анализировал то, что случилось. Управлять женщиной, одержимой чувством мести, невозможно, — Амадео открыл глаза. — Если бы я послушал Киана, этого бы не произошло. Вдобавок все козни обернулись против Мариано не без его помощи. Он отличный шпион: никто его так и не раскусил — если бы не чистосердечное признание, мы так ничего не узнали бы.
Ксавьер молча курил. Впереди раскинулось серое море, по поверхности гуляла рябь. Редкие чайки истерично носились в мутном небе, пытаясь справиться с ветром.
— Не хочешь ли ты сказать, что парень с самого начала снабжал своих начальников неверной информацией?
Амадео кивнул, и шея заныла.
— Может, не сразу, но со временем начал подсовывать им пустышки.
— Но ведь это абсурд, — Ксавьер щелчком отправил окурок на мокрый асфальт. — Он наемник, а не тайный агент. Какой смысл утаивать сведения, за которые платят?
— Я думаю, он просто устал, — Амадео зябко обхватил себя руками за плечи — несмотря на непромокаемый плащ, ветер пронизывал до костей. — И я тоже.
После недолгого молчания Ксавьер сказал:
— Признаю, ты правильно сделал, что отпустил его. Но все равно это меня жутко раздражает.
Амадео позволил себе улыбнуться. Раны жутко болели, и улыбка вышла натянутой.
— Пусть ты и так знаешь, но я тебе не врал. Не воровал у тебя деньги.
Ксавьер раздавил каблуком брошенную сигарету.
— Я теперь в этом не засомневаюсь, даже если ты лично придешь в мой кабинет и скажешь, что сдал меня с потрохами в полицию и назвал им адреса моих складских помещений. Прости.
Амадео навалился на трость — боль становилась все нестерпимее.
— Ничего. Ситуация действительно была острая, а нервы на пределе.
— Не знаю, когда моя гордость позволила бы мне извиниться перед тобой, если бы ты не прислал информацию о Беннете, — Ксавьер чиркал зажигалкой в ожидании, пока Йохан подгонит машину. — Благодаря тебе я не попался в сети Наркоконтроля. Откуда ты узнал?
— Узнал что? Какую информацию? — Амадео оперся на плечо друга — пальцы уже еле сжимали набалдашник трости. — Я ничего тебе не присылал, ты, должно быть, что-то перепутал.
Ксавьер подумал было, что недоумение ему только послышалось, и собирался предупредить принца, что ложной скромностью тот себя не украсит, как вдруг понял. И тихо рассмеялся.
— Ничего. Твой экс-охранник обыграл и нас, и наших противников. Подумать только, какой-то мальчишка… Поехали обратно в больницу, принц, иначе твой новый врач меня убьет.
Они сели в машину и уехали. Дверь пустого склада хлопала на ветру.
8Джекпот
— Да, господин Мартинес, я чувствую себя хорошо, благодарю вас, — Амадео улыбался в трубку, вычерчивая карандашом круги в раскрытом блокноте. — Как насчет вечера четверга? Отлично, буду вас ждать.
— Пора принять лекарство, ваше высочество, — прошелестел над ухом ехидный голос, и Амадео едва не выронил телефон.
Наскоро попрощавшись, он повернул кресло к стройному китайцу лет тридцати, который протягивал большую кружку какого-то варева.
— Что это? — он подозрительно принюхался. Пахло приятно.
Цзинь Тао выпрямился, улыбнулся уголками губ и довольно сощурился.