Йохан то и дело бросал взгляд, полный боли, в зеркало заднего вида. Лицо Амадео было спокойно, но в глазах застыло страдание — после памятной прогулки до склада Ксавьера врачи категорически запретили ему вставать, но Амадео сей запрет регулярно нарушал, за что теперь расплачивался. Визит в бар даром не прошел — теперь движениями он больше походил на деревянную куклу, чем на человека.
Разве кто-то в состоянии остановить этого упертого принца? Йохан подавил вздох. Еще в тюрьме он изучил друга и знал, что спорить бесполезно. Только Санторо мог бы его остановить, но почему-то не стал. Напротив, сидел рядом и с задумчивым видом глядел на проносящееся за окном автомобиля море — они ехали вдоль набережной.
Вскоре Йохан нажал на тормоз и вышел из машины. Со всей осторожностью помог выбраться Амадео — лицо друга на мгновение исказилось от боли, но тут же вернулось к непроницаемой маске. Он оперся на трость, которую вложил ему в руку Ксавьер, и медленно, но уверенно пошагал к гостинице. Йохан так и порывался помочь, но Ксавьер бросил на него предостерегающий взгляд.
Стеклянные двери разъехались в стороны, и жизнь "Азарино" на несколько мгновений остановилась.
Все до единого взгляды персонала устремились на Амадео. Он же, словно не замечая их, вошел в холл. Трость с резиновым наконечником мягко постукивала по мраморному полу. Служащий осторожно снял с его плеч плащ, и Амадео приветливо кивнул ему и улыбнулся.
Эта улыбка разбила оцепенение. Снова застрекотали девушки на ресепшене, носильщики подхватили забытые чемоданы. Жизнь гостиницы, замершая при появлении вернувшегося короля, забурлила с новой силой, на всех без исключения лицах засияли улыбки.
— Ты произвел фурор, принц, — шепнул Ксавьер. — Только посмотри, будто все страдали от жажды, а ты дал им воды.
— Я сейчас хлопнусь в обморок, и весь эффект сойдет на нет, — Амадео так же невозмутимо прошествовал к лифту, сопровождаемый радостными взглядами, и только когда дверцы закрылись и кабина заскользила вверх, позволил себе привалиться к плечу Йохана. Лицо заблестело от выступившего пота.
— Не успел получить нагоняй за распитие алкоголя в захолустном баре, как снова сбегаешь из дома, — Ксавьер следил за красным огоньком сменяющихся этажей. — Если хоть одна из ран откроется, твой врач с меня шкуру спустит.
— Я в порядке, — Амадео выпрямился. Он заметно побледнел, но держался твердо.
Чилли расхаживала туда-сюда у номера люкс на седьмом этаже. В движениях чувствовалась нервозность, и при виде Амадео она на мгновение потеряла самообладание — в глазах блеснули слезы, нижняя губа дрогнула. Впрочем, она тут же справилась с собой, и Амадео мысленно восхитился. Что бы ни случилось, Чилли всегда сохраняла хладнокровие и ясность мышления.
— Нико Мариано здесь, — доложила она ровным, без намека на дрожь голосом. — Не выходит уже несколько дней, только заказывает еду. Как вы? — спросила она уже тише.
— Все хорошо, — он тепло улыбнулся. — Болит ужасно, но самое страшное уже позади.
— Я бы обняла вас, да боюсь сделать еще больнее, — она едва сдерживала слезы, но на улыбку ответила. — Поэтому терпите до вашего выздоровления.
Она вставила карточку в прорезь у двери, и та, пиликнув, открылась. Амадео шагнул в номер. Ксавьер, Йохан и Чилли остались снаружи.
В номере царил полумрак. Свет проникал только сквозь неплотно задернутые шторы, в углах собрались тени. Журнальный столик был завален мятыми конвертами, рваными бумагами и остатками трапезы — судя по всему, не единственной. Похоже, что Мариано забился в номер люкс, как крыса в нору, как только узнал, что Амадео жив.
В кресле рядом со столиком еле уместился светлый ком. Лишь несколько прядей волос высовывалось из-под одеяла, все остальное скрывалось внутри самодельного кокона.
Амадео прошел к окну и отодвинул штору, пусть это и стоило ему взрыва боли. В комнату хлынул дневной свет, кокон зашевелился и пробурчал что-то, наверняка требовал закрыть обратно. Амадео отвернулся от окна.
— Здравствуйте, Нико.
Тот поднял голову и заморгал, силясь разглядеть Амадео, черным силуэтом застывшего в прямоугольнике света. Как только он понял, кто перед ним, в водянистых глазах мелькнул страх. Нет, даже не страх, а животный ужас. Впрочем, Мариано тут же совладал с собой и выпрямился в кресле. На губах заиграла самодовольная усмешка.
— Здравствуйте, Солитарио. Рад видеть вас в здравии, пусть и не совсем добром.
Амадео пропустил приветствие мимо ушей. При виде Мариано в душе моментально поднялась злость. Одновременно с этим он испытал странное чувство дежа вю: несколько лет назад Лукас точно так же скрывался от мира в своей комнате, только повсюду валялись пустые бутылки из-под спиртного, и запах стоял ужасный. И, несмотря на то, что Мариано был трезв, в глазах его застыло то же самое выражение.
Безысходность.
Теперь все встало на свои места. Амадео с трудом подавил усмешку, злость мгновенно утихла.
— Смею думать, вы надеялись на летальный исход, — он переложил трость из одной руки в другую.
— Не буду скрывать, — Мариано тоже окончательно пришел в себя и вспомнил, что "Азар" принадлежит ему. — Ваша смерть решила бы многие проблемы, пусть я и не намеревался избавляться от вас.
Амадео осторожно опустился в пустующее кресло. Тело взвыло от боли, но на лице не отразилось ни малейшей муки.
— Вы играете? — спросил он, кивнул на аккуратно сложенную колоду карт. В окружающем хаосе она выглядела неуместной.
— Покер — моя жизнь, — на мгновение лицо Мариано просветлело.
— Тогда вы не будете возражать против одной партии?
Тот хмыкнул, всем своим видом показывая, что всегда об этом мечтал.
— О вас ходят слухи как о непревзойденном игроке. Не могу отказаться, — он выпростал из-под одеяла руку и схватил колоду. — Я раздам, если вы не против.
Амадео едва заметно кивнул.
— Так кто же вы, Нико? — спросил он. — Почему целью жизни выбрали меня?
— Не вас, — возразил Мариано, раздавая карты. — Точнее, не только вас. Личных врагов у меня никогда не было, но вы и ваше казино сумели пробиться очень близко к тому, чтобы ими стать.
— Почему?
Мариано взял свои карты и долго всматривался в них. На лице мелькали самые разные эмоции, но понять, что за ними кроется, было невозможно.
— Что для вас родственные связи, Солитарио? — наконец нарушил он молчание. Затем потянулся к колоде. — Можете не отвечать, я знаю, что с кровным родством у вас не заладилось. Приемный отец, приемный сын, названый брат — вся ваша большая и дружная семья всего лишь фикция.
— Не вам судить о моей семье, — Амадео слишком устал, чтобы злиться. В свои карты он даже не заглянул.
— А я буду судить. Потому что вы лишили меня единственного человека, которого я мог бы назвать семьей.
Обезболивающие препараты постепенно прекращали действовать, и сознание начал заволакивать туман, но Амадео заставил себя сосредоточиться на Мариано, чтобы отвлечься от боли. И выложил первую карту.
— Я знаю, о ком вы. Заключенный Кристофер Уильямс. Вас же зовут Брайан Уильямс, и Крис — ваш брат, верно?
Мариано замер. Он и понятия не имел, что Солитарио копнул так глубоко. Как он вообще сумел вытащить на свет имя, которым Нико не пользовался уже несколько лет и считал уничтоженным?
Накатившая паника мешала думать. Где он прокололся? Как позволил раскрыть себя? Только "Апани" была известна настоящая личность Нико, но они скорее убьют себя, чем раскроют правду. Так откуда произошла утечка?
— Как много вам известно? — наконец решился спросить он, тем самым признавая достоверность информации.
Амадео медленно кивнул, будто ожидал этого вопроса. В тот день, когда Мариано пришел навестить его, Киан упомянул имя журналиста Криса Уильямса. И от глаз Амадео не укрылась неоднозначная реакция Нико — тот до чертиков перепугался. Разумеется, никакого журналиста не существовало и в помине, он оказался выдумкой Киана, чтобы привлечь внимание Амадео к забытому имени. Это сработало, Амадео вспомнил о злополучном заключенном, из-за которого едва не получил дополнительный срок. Звонок надзирателю Роджерсу, с которым они стали добрыми друзьями, подтвердил его догадку.
Оставалось выяснить, каким боком причастен к нему Нико Мариано. Роджерс раскопал в архиве журнал посетителей и выяснил, что единственным, кто приходил к Уильямсу, был некий Брайан Уильямс. Амадео не составило труда сложить два и два. Однако это оставалось лишь теорией, пока уже после покушения Ребекка, которая с пинка Ксавьера прибежала мириться, не отыскала информацию об этой семье.
— Заключенного Криса Уильямса убили в камере остро заточенным карандашом, чтобы подставить меня и упечь на более долгий срок. Подстава не удалась, я доказал свою невиновность, и заключенного Уильямса сожгли в тюремном крематории — никто из родственников не объявился, чтобы забрать тело.
— И это все? — с губ Нико сорвался смешок. — Вы знали его?
Амадео покачал головой, превозмогая боль.
— Лично не знал, — сказал он правду.
— Разумеется, — Нико состроил презрительную мину. — Куда черни до аристократов. Никому нет дела, когда букашки вроде моего брата дохнут.
— Ладно, — Амадео на мгновение прикрыл глаза. Он позволил себе небольшую слабость, осознавая, что он в номере наедине с врагом — он еще не до конца понимал, что на уме у Мариано, и осторожность была не лишней. — Чем вам не угодил я, разобрались. Моя компания. Она была средством, чтобы уничтожить меня, или у вас и с ней личные счеты?
— Гораздо более личные, чем вы можете представить, — усмешка снова искривила губы Мариано. — Ваше казино повинно в смерти моего брата точно так же, как и вы.
— Я вас не понимаю, — Амадео уже устал от хождений вокруг да около. — Говорите прямо.
— Когда брат угодил в тюрьму, я тут же начал искать деньги, чтобы вытащить его под залог. Ему впаивали убийство, а если бы мне удалось его освободить, я сумел бы переправить его через границу морем — мой хороший знакомый служит моряком. Они часто перевозят контрабанду, и Криса без проблем удалось бы спрятать среди товара. Но мне банально не хватало денег. Я оббивал пороги всех знакомых, которых только мог вспомнить, но ни один не согласился помочь. Кредит мне не дали бы, да и времени на собирание бумажек не оставалось — вот-вот должен был состояться суд. Оставалось ограбить банк, но в случае неудачи я сел бы в соседний корпус.