На приеме, устроенном в честь дня рождения главы картеля, в котором когда-то работал Флавио, он познакомился с Аделиной Торрес. Вдова уже несколько лет, она воспитывала двоих сыновей-близнецов и пыталась удержать шаткий, как лестница-стремянка, бизнес покойного мужа. Никого не удивил их брак — женщина знала, что это ее единственный шанс обеспечить будущее своим детям. Флавио взял все в свои руки и… И превратил в свое орудие. Он закрывал старые респектабельные заведения и открывал дешевые клубы в самых неблагополучных районах, какие только мог отыскать. Осторожничать он не прекратил и придерживался правила: один город — один клуб. Пара человек в месяц. Допустимые пропажи в неблагополучном районе, комар носа не подточит. Аделина же самовольно устранилась от бизнеса, в котором ничего не понимала, и посвятила себя заботе о сыновьях. Она часто болела и знала, что вряд ли проживет долгую жизнь, потому стремилась как можно больше времени уделить Диего и Рикардо. В особенности требовал присмотра второй — необузданный буйный нрав часто заставлял его влипать в неприятности. Диего же был послушным правильным мальчиком, но дальновидный Флавио понял, что именно его стоит опасаться в первую очередь — слишком мальчишка оказался умен.
Едва близнецам стукнуло восемнадцать, как Аделина тихо отошла в мир иной. Кое-кто посчитал, что к этому причастен Флавио, но доказательств не нашли. Вскоре после этого произошла трагедия, стоившая Диего возможности ходить — и опять же поползли слухи о том, что автокатастрофа была подстроена. Флавио вовсю играл доброго отчима — возил Диего по дорогим клиникам, но везде только разводили руками. Парень навсегда остался прикован к инвалидному креслу. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, ни даже кивать. Рикардо не отходил от него днями и ночами, заставлял сквозь боль делать упражнения, которые все, включая Диего, считали бесполезными. И добился впечатляющих результатов — пусть брат так и не смог ходить, зато руки функционировали прекрасно. Он даже попытался снова взяться за рисование, которым занимался раньше, но дальше карандашных эскизов не продвинулся.
Флавио тем временем принялся за обработку Рикардо — отдал ему часть семейного бизнеса, заставил ездить по миру и открывать клубы. Все это вполне могли бы сделать другие подчиненные, но Флавио добивался одного — сплавить из дома Рикардо, который ничего не знал об истинной цели отчима. Диего имел слишком большое влияние на брата, и рано или поздно афера бы раскрылась. Когда Рикардо возвращался домой, за ними бдительно следила охрана, ни на минуту не давая оставаться наедине, и Диего ничего не мог рассказать брату о злодеяниях отчима. Телефона его также лишили, а Рикардо был слишком загружен работой, чтобы возмущаться.
Но вечно так продолжаться не могло. Рано или поздно всякому терпению приходит конец, но и на этот случай Флавио подстраховался.
Он подсадил Диего на наркоту.
Под видом безобидных лекарств, которые якобы прописали врачи, он вкалывал Диего наркотик, и у парня развилась зависимость. Теперь при любой попытке ослушаться Флавио лишал пасынка дозы. Диего плакал, кричал, угрожал, что все расскажет брату, но бесполезно. Флавио поставил ему условие — держишь рот на замке или сдохнешь от ломки. Диего пришлось подчиниться — после аварии организм не восстановился до конца, и синдром отмены мог его попросту убить. Впрочем, сам наркотик делал то же, только гораздо медленней. Но недалек тот час, когда Диего не выдержит очередной инъекции и умрет, а убитый горем Рикардо полностью перейдет под влияние отчима.
Мигель замолчал. Йохан совершенно забыл про газировку, Ксавьер же осушил стакан одним глотком. Теперь ему был понятен мотив принца, решившего остаться и вступить в борьбу — он не мог бросить Диего на милость Флавио, зная, что тот его убьет.
Чертов альтруист.
— Откуда вам все это известно? — спросил он.
— Я умею слушать, — Мигель снова по-мальчишески улыбнулся. — То тут, то там проскальзывают нелицеприятные слухи, нужно только уметь отфильтровать то, что действительно важно. Побеседуешь с одним, полопочешь с другим, попричитаешь с третьим — и у тебя уже цельная картина. Останется только отбросить лишние детали, но и они потом обязательно улягутся в другой паззл. Не бывает лишней информации — бывает информация неподходящая. На данный момент.
Это любопытное умозаключение Ксавьер решил потом лично донести до Ребекки, которая не смогла толком ничего нарыть на Флавио и самого Мигеля.
— Так что вы предлагаете? Я не знаю этой территории, и вам виднее, как действовать дальше.
Мигель озорно подмигнул.
— Как говорил Винни-Пух в одном русском мультике: а не пойти ли нам в гости?
Амадео перевернулся набок и зевнул. Странно, но впервые за долгое время он чувствовал себя выспавшимся и отдохнувшим. В окно вовсю светило солнце, сколько же он спал?
Часы на стене показывали одиннадцать утра. Диего в комнате не было.
Он отбросил одеяло, вскочил и начал лихорадочно одеваться. Как он мог так долго спать? Диего всегда просыпался рано, Амадео помогал ему умываться и приводить себя в порядок, а затем вез завтракать. Какого черта никто его не разбудил?
А что если, пока он спал, с Диего что-то случилось? Нет-нет, он бы наверняка проснулся от суеты. Но противная мысль не отпускала. Диего мог отправиться в сад один. Мог наткнуться на Флавио. Пусть охрана теперь и была на их стороне, от этого подонка всего можно ожидать.
Из кухни послышался смех, и Амадео перевел дыхание.
— Мануэла, ну посиди минуту спокойно! Всего минуту! И улыбнись, как раньше, а то я не успел зарисовать.
— Сеньор Диего, вы меня в краску вгоняете! Чего удумали, нет чтобы Рамиреса попросить… Ой, Арманд, ты проснулся наконец! — она вскочила. — Сейчас соображу что-нибудь на завтрак.
— Не надо, Мануэла, я сам, — улыбнулся Амадео. — Почему вы меня не разбудили, Диего?
Тот держал на коленях блокнот. Рисунок представлял собой набросанный несколькими штрихами эскиз, но в нем безошибочно угадывалась Мануэла — хитрая улыбка, наклон головы, чуть прищуренные глаза.
— Ты так сладко спал, что я решил дать тебе отдохнуть. Ты и так много времени мне уделяешь.
— У вас настоящий талант, — заметил Амадео, кивнув на блокнот. — Но почему вы рисуете только карандашами?
Он знал, что портрет Мануэлы отправится к сотням незаконченных рисунков в ящике стола. Диего никогда не дорабатывал нарисованное, казалось, ему было достаточно и этих набросков.
— По правде говоря, я уже несколько лет не видел красок, — Диего закрыл блокнот и сунул между бедром и подлокотником кресла. — И боюсь, что совсем разучился с ними обращаться.
— Не говорите ерунды, — Мануэла собрала на стол и поставила перед Амадео и Диего по кружке горячего шоколада. — Разве можно разучиться, если у вас такой талант?
— Тем более, откуда вы знаете, что разучились, если не пробовали? — добавил Амадео.
— Ну…
Мануэла вытащила блокнот и аккуратно вырвала листок с наброском.
— Оставлю себе, если не возражаете. И прислушайтесь к Арманду, он дело говорит. Вы могли бы такие деньги на этом зарабатывать, мама дорогая!
— Да бросьте вы, оба! — отмахнулся Диего, в голос прорвалось раздражение. — У меня и красок-то не осталось, все засохли давным-давно. Глупости все это. Арманд, почитаешь мне после завтрака? У меня с утра немного в глазах двоится, даже эскиз не очень вышел…
— Разумеется, почитаю, — Амадео допил шоколад. Ему не понравился тон Диего — редко когда юноша на что-то злился. Похоже, спал он снова неважно — лекарства с каждым днем действовали все хуже. — Пойдем в сад или в комнату?
— В сад. Только возьму книгу, — Диего покатил кресло к двери. — Встретимся в патио.
— Бедный парень, — сочувственно произнесла Мануэла, когда Диего скрылся в конце коридора. — Я видела некоторые его уцелевшие рисунки — они потрясающи.
— Уцелевшие? — переспросил Амадео. Он включил воду, но Мануэла перехватила у него кружку и тарелку и оттеснила от раковины.
— Я тут появилась, когда Диего уже был в кресле. Как вся охрана — все новички, никто не видел его до аварии, — она хмурила брови. — Я и не знала, что он рисует, пока однажды не решила убраться на чердаке. Там было несколько картин с его подписью. Всего три, и черт меня дернул спросить об остальных!
Мануэла грохнула кружку на сушилку, стоявшая там посуда жалобно звякнула.
— Он сказал, что сжег их. Точнее, попросил Флавио это сделать. Представляешь?
— Звучит, как полный бред. Я бы скорее поверил, что Флавио сжег их назло Диего.
— Вот и я так же подумала. Но правду из Диего не вытянешь. Он вообще не любит говорить о себе до аварии, как я ни пыталась выспросить, он молчит, как партизан. Арманд, — мокрыми пальцами она сжала ладонь Амадео. — Пожалуйста, попробуй его разговорить. Мне совсем не нужно знать, что с ним случилось, сохрани это в тайне. Но пусть мальчик больше не держит это в себе, иначе совсем зачахнет.
— Мануэла, вы святая женщина, — вздохнул он.
— Тогда как меня угораздило работать на этого el diablo? — она выпустила его руку и рассмеялась.
В патио Диего не было. На всякий случай Амадео выглянул в сад, пусть и знал, что самостоятельно тот не мог спуститься вниз. Выходит, он все еще в комнате, может быть, передумал насчет прогулки?
Однако и в комнате Диего тоже не оказалось. Книга лежала на одеяле, хотя вчера Амадео оставлял ее на столе, значит, юноша тут был. Но куда он мог пропасть?
Из ванной донеслись сдавленные звуки — Диего рвало. Амадео это не удивило — подобное происходило довольно часто. Чертов наркотик разрушал его организм везде, куда смог дотянуться, и если в ближайшее время не предпринять никаких мер, то спасать будет уже некого.
За дверью наступила тишина, которую нарушал лишь звук льющейся тоненькой струйкой воды.
— Диего? — позвал Амадео.
Нет ответа.
— Диего!
Амадео распахнул дверь в ванную и мгновенно оказался рядом с юношей. Тот прижал кулаки к вискам и раскачивался взад-вперед. Тело колотило в ознобе, но волосы намокли от пота.