Рядом кто-то зашевелился.
— Что, выспался? — произнес сонный голос. Томас. — Глубокая ночь, спал бы себе и спал…
— Действие наркоза закончилось, — съехидничал Амадео, пытаясь грубостью прогнать охвативший его страх. Его снова куда-то переправляют, как тюк с контрабандой. — Надо было бить сильнее.
— Радуйся, что Генри не проломил тебе череп. — Томас зевнул и выпрямился в кресле. Он кутался в тонкое одеяло, светлые волосы были взъерошены. — Обычно он силу не рассчитывает.
— Не хватает мозгов, — буркнул Амадео, успокаиваясь. По крайней мере, его не убили сразу. Как он и предполагал, кому-то нужно видеть его живым.
Вместо того чтобы разозлиться, Томас тихо рассмеялся.
— А ты прав. Умом мой братец с детства обделен. Не обижайся на него, иногда он бывает вспыльчивым.
— Особенно когда дело касается детей, — ядовито отозвался Амадео и отвернулся к окну.
Непродолжительное молчание.
— Я не разделяю его увлечений, — виновато сказал Томас. — Но кровь — не вода, он все-таки мой брат.
— Это его не оправдывает, — оборвал Амадео. — И тебя тоже. Кровь ничего не значит. Ты знаешь, что он — мерзкий человек, но даже не делаешь попыток ему помешать. Ты ничем не лучше него.
Томас молчал. Амадео смотрел в непроглядную темноту, гадая, где ему предстоит приземлиться, и отгоняя подальше единственно возможный вариант.
Вскоре Генри заворочался и выпрямился во весь рост, стукнувшись головой о крышу кабины. Издав громогласное «Ых!», потер макушку, зажег свет и с широкой ухмылкой уставился на Амадео.
— Как спалось нашему принцу? — осведомился он.
Амадео не удостоил его ни ответом, ни взглядом, методично наркучивая волосы на палец.
— Что, до разговоров с простолюдинами не опускаешься? — Генри ощутимо пнул его в лодыжку, и Амадео скривился. — Ладно, делай, что хочешь, недолго тебе осталось сидеть на троне.
— Успокойся, Генри. — Томас свернул тонкое одеяло и бросил на пустующее сиденье напротив. Затем покосился на Амадео, на котором из одежды были только штаны, и передумал. — Держи. Тут не курорт.
Амадео не стал возражать и завернулся в одеяло. Генри все так же буравил его злобными голубыми глазками, но молчал.
— Скоро приземлимся, — обнадежил Томас. — Если надо в туалет или еще куда — сбегай, потом снова в полет. Сбежать не пытайся — некуда, аэродром заброшен. До ближайшего жилья дофига топать придется, в твоем состоянии не дойдешь.
— А если попытаешься — вернусь и приберу к рукам того мальчонку, — пробасил Генри и ухмыльнулся во всю ширь. — Он мне приглянулся.
Амадео охватила ледяная ярость. Он без промедления вышиб бы Генри мозги и даже не поморщился. Подобное чувство он уже испытывал, когда пытал Флавио. Никаких эмоций, только холод внутри, заставляющий измываться над жертвой снова и снова. Он издал глухой смешок, и Генри воззрился на него, не понимая, что именно услышал. Даже Томас, занявшийся чисткой пистолета, оторвался от своего занятия.
— Однажды, Генри, я рассчитаюсь с тобой за все. За Тео. За угрозы Паоло. За всех мальчишек, что ты замучил или продал за свою жизнь. И поверь: расплата будет далеко не из приятных.
Голос Амадео был мягким, спокойным, но в глазах старший Хендриксон прочел свой приговор. Первый порыв выбить красавчику зубы исчез так же быстро, как появился, Генри откинулся в кресле, стараясь держаться как можно дальше от психованного пленника, и уставился в окно. До конца полета он больше не произнес ни слова.
Как и говорил Томас, самолет вскоре приземлился для дозаправки. Напрасно Амадео ждал, что сможет как-нибудь подать сигнал о том, что его похитили — укатанная полоса, еле освещенная парой-тройкой фонарей, пустовала. Неподалеку виднелся сарай, в котором, по всей видимости, хранились запасы топлива — Генри и пилот, которого Амадео толком не разглядел, выбрались из кабины, впустив внутрь холодный воздух, и направились туда. Томас сунул пистолет за пояс и спрыгнул на землю.
— Пошли, — позвал он. — Натырим сухпайка и воды. Сортир там же. Лететь еще долго, так что советую воспользоваться.
— Где мы? — Амадео, кутаясь в одеяло, ступил на землю, и холодный жесткий ветер взметнул волосы, бросив их в лицо.
— Где-то на северах. Где конкретно — не спрашивай, я не ориентируюсь. Это уже вторая посадка, первую ты проспал.
Амадео выругался про себя и пошел следом за Томасом, чувствуя, как сухая земля впивается в голые ступни.
Позже он, дрожа от холода, наблюдал, как Генри и пилот заправляют самолет. Теплее не стало, ветер все так же безжалостно хлестал по лицу. Стараясь не замечать его, Амадео сосредоточился на самолете. Небольшой, двухмоторный — внутри поместится максимум пятеро, не считая пилота. Из-за больших окон клаустрофобию кабина не вызывала — и на том спасибо. Корпус выкрашен в синий и белый цвета и выглядит отлично, несмотря на то, что модель достаточно старая — когда-то, в далеком детстве, Амадео пытался склеить такой вместе с Кристофом, но быстро потерял интерес.
— Как называется этот самолет? — спросил он пилота, забираясь в кабину.
— «Пайпер Сенека», — ответил тот, уставившись на приборы и щелкая тумблерами. — Что, хороша птичка?
— Очень, — Амадео пытался разглядеть пилота, но не мог — наушники и микрофон закрывали половину лица.
— Давай уже. — Генри подтолкнул его в спину. — Холодрыга!
— К полету готов! — крикнул пилот, и кабину наполнил гул. — Пристегните ремни и не курите в салоне!
Генри разочарованно хмыкнул и прилип носом к стеклу. Томас устроился рядом и закрыл глаза, намереваясь хорошенько выспаться. Амадео же смотрел в затылок пилота и никак не мог понять, что не давало ему покоя.
— Стрит! — радостно рявкнул Генри, бросая карты на откидной столик.
— Две паршивые пары, — разочарованно отозвался Томас. — Я так тебе все сигареты проиграю.
— Ага. — Генри протянул лапищу, чтобы загрести выигрыш, но на нее шлепнулся веер карт.
— Стрит-флэш, — без всякого выражения сказал Амадео, не глядя на Генри. — Выигрыш мой.
Генри едва не поперхнулся от возмущения.
— Да как тебе все время удается меня обставить?! — взревел он. — Ты шулер, совершенно точно шулер!
— Угомонись, — оборвал его Томас. — Забыл, с кем играешь? У этого парня точек казино больше, чем у тебя волос в носу.
Амадео равнодушно пожал плечами. Сыграть в покер предложил Томас, и Генри подхватил инициативу. После некоторого колебания Амадео тоже взял засаленные карты в руки — между дозаправками проходило часа три-четыре, и делать было решительно нечего. Но сосредоточиться на игре ему никак не удавалось — напрягала близость Генри, его каменная физиономия, маленькие злобные глазки. Амадео никак не мог отделаться от мысли о его грязном бизнесе и то и дело скользил взглядом по ремню безопасности, небрежно переброшенном через сиденье, представляя, как черная лента впивается в шею Генри.
Видения вновь становились слишком реальными, и он с тоской подумал о таблетках. Они хотя бы позволяли нормально спать, но вскоре после похищения кошмары вернулись. В полубреду от приступов паники, во сне, где угодно, его преследовал окровавленный Флавио либо картины страшных пыток. И гораздо хуже стало после того, как он оказался в компании Грегорио и Паоло — страх того, что он может причинить им вред, вновь пробудил паранойю.
— Флэш. — Он бросил карты на столик и отвернулся к окну, не слыша ругательств Генри.
Через два часа они сделали остановку — бак был почти пуст. На востоке занималась заря, что также послужило аргументом для привала — лететь днем было опасно. Пилот держался как можно ниже, чтобы не попасть в поле действия радара, но так их могли запросто заметить с земли. Ему тоже пора было отдохнуть — с момента похищения прошло уже больше двенадцати часов, и все это время он не отрывался от штурвала, исключая короткие периоды дозаправки. Генри порывался сам сесть на его место, однако резкий окрик Томаса заставил его замолкнуть.
Под неусыпным надзором Генри Амадео прошел в барак, где оказалось несколько раскладушек. Пилот прошествовал мимо, даже не взглянув на пленника, и склонился над умывальником. Воды там не оказалось, и ему пришлось возвращаться к самолету за канистрой. Генри растянулся на раскладушке, вытянув ноги, и не сводил хмурого взгляда с Амадео.
— Чего разлегся? — Томас шлепнул брата по макушке. — К югу отсюда есть городишко, съезди за жратвой.
— Почему я? — набычился Генри.
— А кого я, по-твоему, должен отправить? — рассерженной змеей зашипел Томас. — Может, нашего пилота? Или мне поехать самому и вернуться к трем трупам? Поднял свою задницу и пошел!
Схватив упирающегося Генри за ухо, как нашкодившего школьника, Томас поволок его к выходу. Амадео не мог не подметить, что слова, сказанные им тогда в самолете, задели Томаса — он тоже не был в восторге от бизнеса брата, но ничего не мог с этим поделать. Ругань теперь доносилась еле слышно. Пилот наполнил умывальник и теперь, отфыркиваясь, приводил себя в порядок. Закончив, разложил раскладушку, пристроив ее в дальнем углу, и вытянулся во весь рост. При свете тусклой лампочки Амадео наконец смог рассмотреть его лицо: худое, с синевой на щеках, оно казалось ему знакомым, но когда и где они встречались, он вспомнить не мог.
Лампочка несколько раз мигнула, и пилот выругался, костеря барахлящий генератор. Амадео застыл на месте, пораженный. Он впервые увидел это лицо в таком же тусклом свете, то появляющееся, то исчезающее, то размытое, то четкое.
И помыслить не мог, что когда-то увидит его вновь.
— Если мангуста зажать в угол, ему ничего не остается кроме как драться, — негромко произнес он. — И в конце концов он перекусывает шею змеи.
Впервые за все время пилот посмотрел прямо на него. На скулах играли желваки, глаза не отрываясь буравили Амадео.
— Кто ты? — спросил он.
— Вы знаете, Лоренцо. — Имя всплыло в памяти без особого труда.
— Кто ты? — повторил пилот на полтона ниже, глаза изумленно распахнулись. Он узнал. — Не может быть, чтобы это был ты!