Поскольку Амадео никак не отреагировал, он наклонился ближе и негромко продолжил увещевать:
— Отпустите. Вы причиняете себе боль, Амадео. У вас кровь идет, уберите руку, я помогу ее перевязать.
Амадео заморгал и разжал пальцы. На горлышке остался кровавый отпечаток. Что он только что собирался сделать? Уж не размозжить ли голову Гальярдо?
Его снова затошнило, и он с трудом удержался, чтобы не расстаться с выпитым. Энрике тем временем занялся обработкой порезов. Аптечку положил на диван рядом с Амадео, но сам садиться не стал. Разумеется, он понял, для чего Амадео собирался использовать бутылку, и теперь осторожно убрал ее из пределов досягаемости.
— С Флавио было так же? — спросил он.
Амадео вздрогнул всем телом.
— Что?..
— С Флавио. Почему вы расправились с ним? Не подумайте, я вас не осуждаю, — торопливо добавил он. — Хоть Марсело и был моим партнером, человеком он был преотвратнейшим. В нашем бизнесе далеко не всегда приходится иметь дело с приятными людьми. Чем он вам насолил настолько, что вы решили избавиться от него?
Амадео посмотрел Энрике в глаза.
— Похитил моего сына. Остриг ему волосы. Переломал пальцы. И это далеко не все, за что он заслужил вечно гореть в Аду.
Тот отвел взгляд и принялся заматывать бинт.
— Понятно. Со мной следует поступить так же, верно? Или даже хуже. Я ведь тоже похитил сына дона Винченце. Еще и убил.
— Прекратите говорить об этом с такой легкостью.
— Почему? К убийству привыкаешь. Самый простой способ свыкнуться — заниматься этим снова и снова. — Энрике завязал бинт. — Но вы не такой, Амадео. У вас не взгляд убийцы. Вы никогда не станете таким чудовищем, как я.
8Цена предательства
Ксавьер стоял на вертолетной площадке на крыше виллы и напряженно всматривался в подернутое серыми тучами небо. Треск автоматных очередей и грохот пистолетных выстрелов мешали расслышать стрекот, на который он так надеялся. Ребекка сказала, что ей удалось передать координаты, но когда и с какой стороны прибудет помощь — неизвестно.
— Черт, если они прилетят до того, как нас убьют, это будет большая удача, — проворчал Гонсалес, оглядываясь на дверь, ведущую на второй этаж, откуда доносились звуки борьбы и громкие вскрики. Оставшаяся охрана не сводила с нее дул пистолетов, но долго они не продержатся. — Говорят, что вы заговорены, сеньор Санторо, но ваше недавнее ранение рассыпало поверья в прах.
— Разве? — рассеянно отозвался Ксавьер. — Тогда почему я еще жив?
— И то верно, — хмыкнул Гонсалес.
Две черные точки появились над горами, и Ксавьер едва не вскрикнул от радости. Наконец-то! Каким только чудом Ребекке удалось пробиться сквозь мощный заслон многовековых камней — неизвестно, но она определенно заслуживает премии.
— Назад! — крикнул он, отступая к стене. Sicarios последовали его примеру, освобождая вертолетную площадку.
Большой черный вертолет, вращая лопастями, опустился точно в ее центр. Ксавьер заметил на фюзеляже Багза Банни и раздраженно фыркнул. Впрочем, он еще никогда не был так рад видеть Мигеля Гарсиа, который высунулся из кабины и помахал рукой. На голове у него красовались огромные наушники.
— Pronto, pronto! — крикнул он.
Медлить никто и не собирался.
Оба вертолета (на втором красовался кот Сильвестр, а за штурвалом сидел приземистый начальник охраны Шон) поднялись в воздух, забрав всех выживших. В кабине с Ксавьером оказались Гонсалес, Киан и Моралес. Нуньес взобрался последним и, тяжело дыша, повалился на пол. Мигель кивнул Тони, и тот, шагнув к барону, ногой спихнул его обратно на крышу. Тот брякнулся с высоты трех метров и закорчился от боли, не в силах даже вскрикнуть — удар вышиб весь воздух из легких.
— Что вы… — раскрыл рот Гонсалес, бросаясь к двери, но Мигель жестом остановил его.
— Я вам все объясню! — прокричал он. — Только поднимемся выше!
Он сказал что-то пилоту, и вертолет двинулся в сторону гор.
Через полчаса обе птички приземлились, и Киан первым выскочил из вертолета с пистолетом наизготовку. Но к ним спешили только двое: тоненький рыжеволосый парнишка и высокий блондин в белом халате.
— Как все прошло? — крикнул второй.
— Отлично!
Винт остановился, и Мигель выбрался из кабины, на ходу снимая наушники. Гонсалес не без опаски ступил на землю, следом плюхнулся Моралес, которого от души пнул Тони. Никто не сделал попытки помочь ему.
— А здесь неплохо. — Перес закурил сигару и сдвинул шляпу на затылок. — Надеюсь, мы не попали из огня да в полымя.
— Обижаете, сеньор Гилберто. — Мигель распахнул двери дома, и посетителей окатил холодный кондиционированный воздух. — Если бы я хотел от всех вас избавиться, попросту оставил бы там. Корнелиус, будь добр, принеси чего-нибудь освежающего.
Гости расположились в просторной гостиной. Еще в прошлый раз Ксавьера поразил контраст между хозяином и его натурой избалованного ребенка: здесь не было никаких мультяшек: ни «Звездных войн», ни чебурашек, ни так любимого Мигелем Тазза. Гостиная во вполне сдержанных тонах, везде чисто.
— Теперь вы объясните, что это такое? — спросил Гонсалес, принимая из рук Корнелиуса высокий бокал с чем-то зеленым.
— Тархун. — Мигель закинул ногу на ногу.
Гонсалес захлопал глазами.
— Что?
— Ваш напиток. Называется тархун.
— Да я не о том! — рассмеялся Гонсалес. — Почему вы столкнули Диего? Он не убился, конечно, но его наверняка грохнули.
— Сомневаюсь, что солдаты будут убивать своего же нанимателя.
В гостиной повисла тишина, даже непрестанно хнычущий Моралес замолк.
— Что вы сказали? — Перес сухо кашлянул. — Хотите сказать, их подослал Нуньес?
— Именно.
— Но какого…
— Все просто — борьба за власть. — Мигель щелкнул пальцами и указал на Ксавьера. — Вам стоило быть внимательней, когда выбирали возможных союзников.
Тот скрипнул зубами, но промолчал.
— Здесь мы можем договорить спокойно. — Мигель выудил из кармана пачку «M&M's». — На чем мы остановились, когда нас так бесцеремонно прервали?
— Мы обговаривали условия, — напомнил Гонсалес. — Не могу говорить за других, но я согласен.
— Как и я. — Перес пожал плечами. — Не вижу причин отказываться от выгодного контракта. А так как мы с доном Альваро теперь союзники, можем выступать как одна сторона договора.
Тот кивнул.
— Отлично. — Мигель закинул в рот горсть драже. — Все разногласия улажены. Ах да. — Он повернулся к вжавшемуся в кресло Моралесу. — Полагаю, ваш отец также примет участие. Мы позже ему позвоним, чтобы он лично подтвердил согласие. Передавайте ему пламенный привет. Свободны.
Моралес несмело поднялся и, опасаясь поворачиваться к участникам собрания спиной, попятился вслед за Корнелиусом прочь из гостиной.
Альваро Гонсалес поднялся и протянул Ксавьеру руку. Тот крепко ее пожал, скрепляя договор.
— Доставьте ваш товар в порт Веракрус послезавтра, — сказал он. — Дальше — моя забота. Взамен буду ждать сведения об Амадео Солитарио.
— Вы впервые произнесли имя вашего друга, — вставил Перес, закуривая. — Несмотря на то, что нам и так оно известно. Осторожничаете?
— Учусь на горьком опыте, — криво усмехнулся Ксавьер. — Но находящимся в этой комнате я могу доверять. Не так ли?
— Разумеется. — Перес ответил рукопожатием и вместе с Гонсалесом и двумя оставшимися в живых sicario покинул дом Мигеля.
— Что, черт побери, это значит? — тихо спросил Рауль.
Ксавьер едва не вздрогнул — парень стоял за спиной, а он даже не слышал, как тот подошел.
— О чем вы?
— Вы сказали, что отдадите им Энрике. Но не можете же вы отдать труп, значит, он жив?
Ксавьер молчал.
— Mierda. — Рауль нервно рассмеялся и прижал ладонь ко лбу, будто у него внезапно разболелась голова. — Нет, вы серьезно? Мой брат жив? И когда вы об этом узнали?
— Пару дней назад.
— Пару дней назад, — повторил Рауль. — И молчали. Почему? Что вам нужно от него?
— Ничего. — Ксавьер поднялся и привычным жестом хлопнул себя по нагрудному карману. — Мне нужно найти Амадео. Средства роли не играют.
— Вы… — голос Рауля дрогнул. — Вы… Что же вы творите? Средство? Он мой брат, а не какое-то там средство!
— Амадео тоже мой брат. И я предпочту спасти его, нежели того, к кому никакого отношения не имею.
Короткая вспышка на мгновение ослепила его. Ксавьер отступил на шаг, удивленно моргая, и коснулся разбитой губы.
Он поднял руку, останавливая шагнувшего к ним Киана. Ребекка с Йоханом замолкли и с интересом наблюдали за разыгравшейся сценой.
— Попридержите язык, — прошипел Рауль, потирая предплечье — удар хорошенько отдался в травмированной руке. — Если Энрике жив, я не дам вам убить его снова!
Ксавьер растер капли крови между пальцами.
— Насколько хорошо вы знаете вашего брата, Рауль?
— А вы как думаете?
— А все-таки?
Рауль раскрыл рот, чтобы высказать все, что думает о так бессовестно использовавшем его наркодельце, но, подумав, закрыл. С Энрике они никогда не были особенно близки, как обычно близки братья, но разве это повод…
— Вы и предположить не могли, что Энрике — стукач Наркоконтроля, ведь так? — спросил Ксавьер, снова усаживаясь.
— Да, — признал Рауль, не понимая, к чему ведет Санторо. — Он был жестким, требовательным, но никогда не жаловался. Ни на что. И уж точно не мог бы сдать…
— Тем не менее, он проделал этот фокус не впервые. Я имею в виду предательство. — Ксавьер достал из кармана белоснежный платок и промокнул разбитую губу. — Поэтому и спрашиваю: вы хорошо знаете вашего брата?
— Я… не уверен… — пролепетал Рауль. Вся его бравада и злость куда-то улетучились. — Но…
— Наше знакомство было коротким, но хорошим. Я даже на мгновение посчитал его своим другом, а он ударил меня ножом в спину. С тех пор я не доверяю ему, но несколько недель назад, как раз перед его гибелью — мнимой гибелью — мне пришлось связаться с ним, чтобы найти Амадео. Вас тогда здесь не было, поэтому вы не в курсе. Энрике согласился меня принять, мне даже показалось, что он этому рад. В то, что он чувствовал вину, я не верю. — Ксавьер усмехнулся и облизнул вновь закровоточившую губу. — Хотел сдать меня Наркоконтролю, чему помешал Мигель. Так скажите, кто из них мне дороже: Амадео или ваш брат?