На кухне воцарилась такая тишина, что обычно незаметное тиканье настенных часов казалось оглушающим. Ксавьер уткнулся взглядом в стол, стараясь не дышать и молясь, чтобы буря прошла стороной.
Мать с такой силой ударила ладонями по столешнице, что вся посуда подпрыгнула. Вилка соскользнула с края тарелки и зазвенела о плитку пола.
— В эти выходные годовщина смерти Фредерика! — взвизгнула она. — Как ты можешь веселиться, зная, что твой брат мертв?!
И тут в голове Ксавьера что-то щелкнуло. Этот цирк предстал перед ним во всей красе, и это так рассмешило, что он расхохотался в голос, откинувшись на спинку стула.
Мать шокированно уставилась на него, вероятно, думая, что он сошел с ума. Отец зашарил руками по столу, нащупывая свалившиеся с носа очки.
— Он мертв уже четыре года, мама! — воскликнул Ксавьер, отсмеявшись. — За это время вы оба могли бы заметить, что у вас есть еще один сын! Не заставляйте меня ненавидеть моего брата только за то, что меня похоронили вместе с ним!
— Как ты разговариваешь с матерью?! — заорал отец, водружая найденные очки на нос. Мать же вскочила и отвернулась к раковине, закрывая синим фартуком лицо. — Живо в свою комнату и не высовывайся оттуда!
— Не пойду я ни в какую комнату! Зачем мне комната, куда никто не заходит даже прибраться, потому что там когда-то спал Фред? Вы что, храните эту годовую пыль, чтобы не потерять о нем память?! — Ксавьер встал из-за стола, едва не наступив на вилку. — Сделайте себе нового ребенка, назовите Фредериком и живите счастливо без всяких ненужных вам Ксавьеров!
Схватив куртку, он выбежал на улицу. Никто его не остановил. В то время как Амадео обрел дом, Ксавьер его навсегда потерял.
— Домой я не вернулся. И своих родителей больше никогда не видел. — Ксавьер затушил в пепельнице очередную сигарету. — Сомневаюсь, что они меня искали, да это и неважно. Я привык считать, что их никогда не существовало. Так началась моя вторая жизнь, о которой ты уже знаешь. Как-то я читал один рассказ, где человек избавляется от своей тени, потому что она неподобающей формы. Так и я. Словно избавился от ненужной тени, чтобы обрести другую. Но, похоже, первая тень меня нагнала, — он бросил взгляд на выключенный телевизор.
— Но это не твой брат. Значит, ничего выжать из тебя ему не удастся.
— Ты прав. Но он всего лишь актер. Режиссера этого спектакля еще предстоит найти. У меня много недоброжелателей, но единицы из них способны так изощренно отомстить.
Амадео наклонился вперед и выхватил из пальцев Ксавьера новую сигарету.
— Хватит. Ты слишком много куришь. Я понимаю, что тебе тяжело вспоминать эту историю, но загонять себя в гроб тоже смысла не имеет.
В глазах Ксавьера мелькнуло удивление, затем он грустно улыбнулся.
— Ведешь себя в точности как мой брат. Знаешь, вы с ним похожи. Оба добрые парни, только если доходит до дела, то упертые, как скала. Оба слабы здоровьем… Перед тем, как его убили, Фредерик только-только выписался из больницы, куда слег с воспалением легких. Храбрости ему было не занимать. Как и тебе, — он перегнулся через стол и положил ладонь на макушку Амадео. — Поэтому прошу: не лезь в это дело. Я не могу потерять и тебя.
Домой Амадео возвращался в полной задумчивости. Водитель несколько раз переспросил, не желает ли он заехать пообедать, но Амадео лишь рассеянно отмахивался.
— Хотя… Останови, пожалуйста, у газетного киоска.
Он купил свежую газету и, усевшись на заднее сиденье, погрузился в чтение. Заявление лже-Фредерика было на первой полосе, и Амадео стискивал зубы, чтобы не разорвать ни в чем не повинную бумагу на мелкие клочки.
Ужасная ложь, отвратительные слова, грязь, которой «брат» поливал Ксавьера — это никак не укладывалось в голове. Сколько же ему заплатили за этот спектакль? И почему родители молчат? Почему не опровергнут этот кошмар, им же самим наверняка не слишком приятно, что память их любимого сына омрачают таким отвратительным образом…
Амадео перевернул страницу и изумленно застыл. Фотография семейной пары в годах, одинаковое скорбно-негодующее выражение на лицах — и подпись: «Ханна и Эдвин Перейра обвиняют старшего сына в покушении на убийство».
Амадео ходил туда-сюда по кабинету Ксавьера, заложив руки за спину. Во вчерашней газете сообщалось, что супруги Перейра наконец отыскали старшего сына, который пропал много лет назад, и теперь требуют, чтобы он ответил за свои преступления. Согласно их показаниям, в детстве Ксавьер сильно ревновал к Фредерику и несколько раз пытался убить его.
Амадео пришел в ужас. Как могут родители говорить такое о собственном сыне? На следующее утро он поспешил к Ксавьеру, чтобы убедить его официально опровергнуть эти обвинения, однако тот оставался невозмутим. Спокойно решал дела, подписывал документы и делал вид, будто ничего не происходит. Однако Амадео видел, как порой он стреляет взглядом за окно, на улицу, на которой, четырьмя этажами ниже, то и дело появлялись репортеры.
— Долго ты будешь делать вид, что тебя это не касается? — Амадео щелкнул пультом телевизора, и лицо лже-Фредерика исчезло с экрана. — Тебя сознательно травят, Ксавьер, неужели ты не желаешь этого замечать?
— Амадео, я уже сказал, со мной все в порядке. Волноваться не стоит. Это лишь мелкие неприятности, никто не посадит меня в тюрьму на основании лишь их слов… — его прервал писк интеркома. — Да, Серджио, в чем дело?
— К вам посетители, господин Ксавьер.
— Я никого не принимаю.
— Они говорят, что их вы непременно примете, — молчание. — Сказали, что они ваши родители.
Ксавьер стиснул зубы. Амадео потянулся к интеркому.
— Может, не стоит…
— Впусти их, Серджио, — Ксавьер откинулся на спинку кресла. — Не знаю, чего они добиваются, но если им нужны деньги, пусть получают и проваливают.
Амадео хотел возразить, но не успел. В кабинет стремительно влетела сухощавая дама лет шестидесяти. Губы презрительно поджаты, редкие волосы стянуты в пучок на затылке. Маленькие крысиные глазки стреляют по углам, выискивая добычу. За ней, явно смущаясь, вошел высокий поджарый мужчина с торчащими ежиком седыми волосами. Он нервно теребил отворот теплой зимней куртки и оглядывался вокруг с таким видом, будто зашел в змеиное логово.
— Зачем мы сюда пришли, Ханна, — ворчал он. — Думаешь, мы чего-то добьемся от этого неблагодарного…
— И вам здравствуйте, — презрительно сощурился Ксавьер, — Каким ветром вас сюда занесло?
Мать уставилась на него цепким взглядом. Амадео стало не по себе — так смотрят на курицу, примериваясь, как бы половчее отрубить ей голову.
— Ты только послушай, как он нас приветствует, Эдвин! — взвизгнула она, и Амадео подавил желание зажать уши. — Мы его вырастили, а он…
— Не надо сейчас этих спектаклей, — резко оборвал Ксавьер. — Говорите, что вам надо, и убирайтесь отсюда.
Его тон на мгновение вогнал Ханну в ступор. Она покраснела от злости, тонкие пальцы сжались, губы затряслись. Амадео с отвращением подумал, что эта женщина похожа на ведьму, которая обнаружила, что ребенок, которого она собиралась съесть, обманул ее и сбежал.
— Да ты хоть знаешь, как мы сейчас живем?! В полнейшей нищете! Иногда даже есть нечего, а он тут жирует, торгуя своими сигаретками!
— Что-то я не заметил, чтобы вы нищенствовали, — Ксавьер окинул их взглядом. — Одежда на вас недешевая.
— Нет, ты полюбуйся, каков знаток! — вознегодовал на этот раз отец. — Что творит! Бросил нас, а теперь и на порог пускать не хочет!
— Бросил? — Ксавьер расхохотался. — Кто бы говорил! Вы попросту забыли меня, когда умер Фред!
— Не смей упоминать Фредерика, ты! — завизжала мать. — Ты пытался убить его, и нам пришлось его прятать, чтобы ты не попытался снова!
Ксавьер раскрыл рот.
— Что? Ты хоть думаешь, что говоришь? Я пытался убить Фреда? Что за бред ты несешь?
— Да! — крикнул отец. — Все было именно так, и теперь все узнают о том, какой ты хороший!
Ксавьер сжал зубы. Желваки на скулах играли, кулаки сжимались так, что ногти впивались в ладони. Ханна торжествующе задрала нос.
— Ничего не хочешь сказать? Оправдаться? Или, наоборот, признать свою вину? Давай, сознайся, что ты всегда желал ему смерти!
Амадео задохнулся от негодования и выступил вперед, чтобы осадить зарвавшуюся нахалку, но Ксавьер опередил его, шагнув к сейфу. Распахнул его и достал оттуда пачку банкнот.
— Этого хватит? — он швырнул деньги на стол. — Хватит, чтобы вы оставили меня в покое?
Глаза Ханны жадно блеснули. Она протянула руку, но Амадео схватил ее за запястье.
— Вы ни цента от него не получите. А ты, — он повернулся к Ксавьеру, — прекрати. Это не поможет.
Ханна дернула руку в попытке освободиться.
— Да ты… Что себе позволяешь? Кто ты вообще такой?!
— Финансовый директор. Еще раз повторяю — вы не получите ни монеты. Уходите.
Эдвин положил ладони на плечи жены, сверля Амадео презрительным взглядом.
— Пойдем. Похоже, от этого ублюдка уважения нам не добиться, как и от его помощника. Я-то надеялся, он будет благоразумен.
— Прежде чем предъявлять какие-то претензии вашему сыну, последите за собой, — Амадео выпустил руку Ханны. — А теперь покиньте, пожалуйста, кабинет.
Немного помявшись для вида (Ханна не сводила взгляда с толстой пачки денег, все так же лежавшей на столе в окружении бумаг), они в сопровождении Серджио ушли.
Амадео повернулся к Ксавьеру.
— О чем ты думаешь, черт побери? Дашь денег — они явятся снова! Считаешь, от них так легко отделаться?
— Ты прав, ты прав, — Ксавьер запустил пальцы в волосы и усмехнулся уголком рта. — Они сведут меня с ума. Что еще за разговоры о том, что я пытался убить Фреда?
Еще никогда Амадео не видел Ксавьера настолько потерянным. Он-то считал, что этого человека невозможно вывести из себя. Какой бы острой ни была ситуация, он сохранял хладнокровие и всегда принимал верные решения. Но эти люди смогли пошатнуть его уверенность. Похоже, впервые в жизни Ксавьер не знал, что делать.