Она настороженно огляделась. Все он выдумал, никто на нее не смотрит.
— У меня никого нет, Саша. У меня нет родителей, родственников. Если где-то и есть, то я о них не знаю, родители не рассказывали. Братьев и сестер нет, парня тоже.
— Почему? — не унимался он.
— Как-то не до того было. Училась, работала.
— И что, никто не пытался за тобой ухаживать?
— Доедай котлету, а? — Она посмотрела на часы. — Обед заканчивается.
Вот же пристал! Ухаживал, не ухаживал — какая разница? Почему это его так интересует? У него, между прочим, есть Валечка. Да и что она может ему сказать? Что каждый, кто хоть раз проводил ее до дома, начинал ее сторониться? Мужчин она пугала, как признался кто-то однажды. Почему? Объяснить никто не сумел. Маша ответ не искала и никому не навязывалась.
— Дэн говорит, это потому, что ты очень высокомерная, — выдал Саша между глотками компота. — А это мужчин отпугивает. Только я…
— Что еще говорит твой Дэн? — Она хищно прищурилась. — Что я колдунья — не говорит?
— Нет. А что? — Саша опешил.
— Ничего. Догоняй.
Она вышла так стремительно, что догнал он ее только на улице.
— Маш, извини. — Он набросил на голову капюшон. — Я не хотел тебя обидеть, честно. Просто вокруг тебя слишком много разговоров, не поймешь, что и думать.
— А ты не думай, Саша. Не думай обо мне вообще.
Не отстал. Назойливо трусил рядом.
— Извини, — пробормотал он уже перед входом в управление. — Согласен, Дэн ведет себя неправильно, распускает о тебе всякие слухи. Я против, если что.
Маша молча потянула на себя дверь, миновала турникет. Саша шумно дышал в затылок и не отставал ни на шаг.
— Просто эти слухи он не сам выдумал. — Саша придержал ее за локоть. — Эти слухи ползут за тобой, Маша, с того места работы.
— Да? И что за слухи? — Она откликнулась без всякого интереса.
Как будто она не знала. Как будто не догадывалась, что могли порассказать о ней те, от кого она сбежала.
— Не рассказывали, как я кости разбрасывала перед тем, как искать преступника? Неужели еще нет? — хохотнула она. — Но ты на всякий случай держись от меня подальше, Саня.
Глава 14
Три дня бушевал ветер — с грозой, ливнем, градом. Странно, что стекла уцелели. Молотило так, что Кошкин ежился в кровати под одеялом. Разбушевавшейся стихии он боялся. Даже в городе, при закрытых дверях и окнах. Его двоюродного деда убило молнией, практически на его глазах. Дело было вроде давно, но он с тех самых пор ежится, когда за окнами такое творится.
— А на даче небось все грядки смыло, — сонно пробормотала жена. — В выходной бы съездить.
— Посмотрим, — ответил без особой уверенности.
— Ты обещал! — Жена резко дернула одеяло на себя. — Что я там одна, Сережа? Что я могу теперь одна?
Сердце сдавило от жалости. Она в самом деле почти ничего не может. После болезни жена очень ослабела. Полведра воды не поднимет. Да и нельзя ей. Хвала небесам, что жива осталась. Горину надо благодарить, Ольгу Николаевну Горину, которая взялась ее оперировать, невзирая на неблагоприятные прогнозы.
А с Гориной нехорошо получилось. Он себя чувствовал неблагодарным животным, когда Бессонова подписывала ей пропуск, выпуская на свободу. Надо было самому с ней поговорить. Может, и смог бы ее убедить сказать сразу всю правду. Не скрывать собственное алиби, даже такое, пардон, неприличное.
Он не вмешался и теперь казнил себя. И старательно отодвигал Бессонову от важных дел. Чтобы снова дров не наломала. Да и не разобрался он в ней еще, если честно. Вроде с первого взгляда понравилась — нормальная девчонка, целеустремленная. А потом, когда Рыжков начал копать, зародились сомнения. Потом прочно пустили корни. Теперь вот разрослись буйным цветом.
— Сережа, — позвала вдруг жена, — ты так и не сказал, что там с Ольгой Николаевной Гориной. Разобрались? Отпустили?
— Разобрались. Отпустили. Спи давай!
Кошкин поморщился. Прожил с женой двадцать с лишним лет и даже мысли разучился от нее прятать. Она угадывала все. Даже вот так — спиной к нему, полусонная.
— Ох, слава богу. Какого хорошего человека обидели! Ты-то что недосмотрел? Эх, майор.
Через минуту она уснула. Он еще полежал, прислушиваясь к ее ровному дыханию, потом осторожно спустил ноги. Сон не шел. Разговор с женой растревожил.
С какой стати, в самом деле, он доверился неопытной девчонке? Пусть у нее показатели на прежнем месте были хорошие, но здесь она себя еще никак не зарекомендовала. Как раз наоборот. Рыжков каждое утро ему все новую информацию сливает. Не то чтобы что-то из ряда вон, но все равно тревожно.
По ее документам устроился на работу человек, предположительно причастный к отравлению Ивлиева. Как такое возможно? Пусть копия, не оригинал, но копия паспорта! Она же на дороге паспорт не оставляла. Все собирался с ней об этом поговорить, и сам все откладывал. А полковник трясет, требует результат. А результата нет.
Пошла с опросом по месту проживания Новиковых — утаила ценную информацию насчет торговца с характерными приметами. Утаила сознательно или по неопытности неверно провела опрос? Опять же ответа нет.
Прикрыл плотнее дверь спальни, двинулся на кухню. Открыл закупоренную форточку, глотнул прохладный влажный воздух. Вроде тихо, природное буйство прекратилось. Глянул на мобильный, который оставил на столе. Дома он его выключал. Его ребята об этом знали и не звонили. Если что срочное — являлись лично.
Сейчас на всякий случай решил включить. Сразу посыпались сообщения о пропущенных от Рыжкова звонках.
— Ты чего, Денис? — Он все-таки перезвонил, только говорить старался шепотом. — Не знаешь, что я дома телефон отключаю? Забыл?
— Никак нет, товарищ майор. Но тут такое дело!
В голосе Рыжкова был азарт. Нехороший азарт, не к добру.
— Что снова стряслось?
— Товарищ майор, помните происшествия со стариками на светофорах? Четыре случая.
Поморщился, вспомнил, как Бессонова чуть не повесила на них это дело. Он тогда даже наорал на нее, так достала.
— Так вот, лейтенант Бессонова была в службе, которая занимается контролем систем видеонаблюдения. Помните?
— Я пока еще, Рыжков, в доброй памяти. Была и была, ее туда направили. — Кошкин скрипнул зубами, присел к столу. — Что дальше?
— Так я и говорю. Там есть один сотрудник, Григорьев его фамилия. Мужик в летах, ответственный, серьезный.
— И что Григорьев?
— Он самовольно влез в базу и, кажется, даже что-то скачал оттуда.
— Так кажется или скачал?
— Системный администратор утверждает, что установил факт копирования файлов. Известно время, когда это было сделано. Дежурил Григорьев.
— Дальше что?
— А дальше, товарищ майор, начинается интересное.
Ничего хорошего это вступление не сулило. Кошкин вздохнул и почему-то подумал, что на дачу с женой в ближайшие выходные, видно, не попадет.
— После выходного Григорьев сразу запросился в отгул. Скачивание записей в обход правил на тот момент еще не было установлено, и отгул ему дали — на день. Сегодня утром он должен был выйти на работу, но не вышел. Телефон отключен.
— Дальше! Не тяни ты ради бога! — Кошкин уже забыл, что говорить нужно шепотом.
— Тогда и начали проверять его смену и установили факт нарушения должностной инструкции. Отправили кого-то к нему на квартиру. А там труп, товарищ майор.
— Труп Григорьева, так я понимаю?
— Так точно. Мертв почти сутки.
— Криминал?
— Так точно. Удар тупым тяжелым предметом в лоб. Версия такая: он открыл дверь и сразу получил удар в лоб. Потом его еще били, но эксперт утверждает, что надобности не было: Григорьев умер сразу.
— Ты как там оказался? — прищурился майор. — Что-то я не помню вызова на это убийство.
— Земля не наша, товарищ майор. Не было вызова.
— И? — Кошкин еще повысил голос и покосился на дверь кухни.
Тревожить жену нельзя было ни в коем случае. Ее сон — ее здоровье. Так говорила Ольга Николаевна Горина.
— Мне позвонили из соседнего РОВД, Сергей Иванович. До вас не дозвонились и позвонили мне.
— Зачем? — рявкнул майор.
Рыжков объяснил.
При тщательном осмотре тела и квартиры был обнаружен мобильный телефон. Накануне погибший сделал один только звонок.
— Он звонил Бессоновой, товарищ майор.
Там же, в квартире, была найдена флешка, ее Григорьев прятал под корпусом системного блока. Записи, которые он украл с работы. На записях те самые эпизоды со стариками.
— Помните, пожилые люди, не дождавшись зеленого, вылетали с тротуара на проезжую часть?
— Помню, — буркнул Кошкин.
Еще бы не помнить. Лейтенант Бессонова тогда ему мозг проела, доказывая, что это не случайность, а злой умысел.
— Так вот, на всех записях присутствует Бессонова, товарищ майор. Она, конечно, стоит чуть в стороне от места происшествия. Но самый факт ее присутствия насторожил коллег из соседнего РОВД. А тут еще этот звонок Григорьева. Словом, они подсуетились, получили санкцию. И по горячим следам провели обыск у нее в квартире и в машине.
По тому, как вибрировал голос Рыжкова, Кошкин понял, что дело дрянь.
— В ее машине обнаружился пакет с кроссовками, товарищ майор. Мокрые кроссовки после дождя.
— Рыжков, взыскание хочешь получить? — Схватился за горло, там мерзко запершило.
— На подошве кроссовок следы крови, товарищ майор. Отправили на экспертизу. Подозревают, что это кровь Григорьева.
Рыжков выдохнул и замолчал. А Кошкин даже дышать не мог. Перед глазами стояло бледное Машино лицо. Милое, нежное. Лицо убийцы?
Да нет же, не может этого быть. Подставляют девчонку. Началось с ее документов, которые кто-то использовал при устройстве на работу. Теперь это.
— Ее закрыли? — Кошкин глотнул воздух — ровно столько, чтобы хватило на вопрос.
— Да. До выяснения.
— Где ее держат? Адрес, адрес давай, — ожил майор.
Снова покосился на дверь. Если разбудит жену — придется объяснять. Врать ей он не мог. Ответить было нечего.