Я хочу его дико, страстно, откровенно. Чем больше его в моей жизни, тем больше мне хочется. Когда пять дней назад я сказала ему, что мне будет достаточно игры, которую он может предложить, я действительно думала, что смогу отделить ее от чувств. Наивная. Полностью подчинив себе мое тело, Дима еще глубже проник в мою душу, и теперь я совсем не готова его отпустить.
- Дим, давай поговорим, - предлагаю я буднично, опускаясь на диван рядом с ним.
Сейчас поздний вечер, и мы давно вернулись из офиса в его квартиру. Но в отличие от предыдущих дней не проводим время задыхаясь в объятиях друг друга, а молчим, словно незнакомцы.
- Я занят, Ника, - отвечает он, не отрывая взгляд от экрана телевизора, на котором идет монотонная партия по теннису. - До завтра твой разговор подождать может?
- Не может, - упрямо заявляю я.
- Если это связано с работой...
- С работой это не связано, - перебиваю Диму и придвигаюсь к нему ближе.
Он нехотя переводит взгляд с экрана на мое лицо, но вместо уже привычных огоньков страсти в его глазах я вижу лишь подчеркнутое равнодушие и холод.
- Что тебе? - бросает от недовольно.
- Что мне? – переспрашиваю я, ошарашенная пренебрежительным тоном. – Восемь часов назад ты занимался со мной любовью в туалете своего офиса, а сейчас спрашиваешь «что мне»?
- Я, кажется, заранее предупреждал, чтобы ты не относилась ко всему этому как к чему-то серьезному, - пока он произносит эту отрезвляющую фразу, ни один мускул не дергается на его лице. - Связь между нами закончена.
Несколько секунд я смотрю на него невидящим взглядом, пока смысл его слов пробивается к моему сознанию сквозь розовые замки, которые я сама себе нарисовала.
- Это ты так решил? - наконец, выдавливаю из себя очевидный вопрос.
- Именно, - он коротко кивает. - Я так решил.
- А у меня в этой ситуации нет права голоса?
- Твое право голоса – сказать, если у моего необдуманного поступка будут последствия. Все остальное меня не интересует, - говорит он стальным тоном, но по особым интонациям я угадываю за всем этим какой-то эмоциональный надрыв. - Иди спать, Ника. Разговор окончен.
Я много раз видела, как Дима ведет себя с подружками. Может быть я и наивная, но не не слепая - со мной он другой. Точно так же, как я другая с ним. Просто я готова к этому, а он - нет. И понимание этого дает мне силы на дальнейшую борьбу.
- Если ты думаешь, что я позволю тебе вести себя вот так, после всего, что было... - задыхаюсь от негодования. - Я не одна из твоих удобных «Даш», которые молчаливо уходят, когда ты им приказываешь!
- И с чего ты взяла, что чем-то отличаешься от них? - спрашивает он надменно.
Резко выпускаю воздух из легких, чувствуя себя так, словно получила нокаут на боксерском ринге. Мне хочется ударить его в ответ, причинить ему боль физически, но я выбираю браваду, за которой могу скрыть, как сильно ранят меня его слова.
- Для тебя - отличаюсь всем, - говорю самоуверенно.
- Ты права, - внезапно соглашается он, но до того, как я успеваю отпраздновать в душе эту маленькую победу, он добавляет: - Ты - сестра моего лучшего друга, которую я по глупости лишил невинности.
Больше всего мне хочется взять его за плечи и как следует встряхнуть. Рассказать ему, почему он неправ, показать, что я чувствую и как отношусь ко всему тому, что между нами происходит. Но я смотрю на его лицо и понимаю, что сейчас будет мудрее оставить его в покое. Мудрее, но не легче, потому что на душе от этого решения ох как тяжело.
- Ты про Кирилла вспоминаешь, чтобы опять не наделать «глупости»? - не удерживаюсь от язвительного вопроса.
- Иди в свою комнату, Ника, - рявкает он, прочищая горло.
Несмотря на железный самоконтроль, за которым он прячется, я чувствую как от него волнами исходит ярость, а глаза полыхают темным огнем. Воплощение спокойствия и невозмутимости с другими, в разговоре со мной он вновь теряется в эмоциях. Несложно догадаться, что это ему совсем не по душе.
- Пойду, - соглашаюсь я. - Ты можешь досматривать эту тягомотину по ТВ в одиночестве, но знай, что я ухожу только потому, что сейчас сама не хочу тебя видеть.
Дима резко отворачивается, тяжелым взглядом гипнотизируя экран, и полностью игнорирует меня, а я не могу отвести от него глаз - настолько привлекательным он кажется мне в этот миг. Почему он так действует на меня? Мне даже не нужно, чтобы он касался меня - достаточно одного взгляда, чтобы горячая кровь заструилась по венам, пробуждая к жизни дремлющие чувства.
Ощущая в этот миг свою полную беспомощность, я встаю с дивана, но прежде, чем уйти из гостиной, все же добавляю:
- Удобной я никогда не была и сейчас тоже не буду. Ты можешь сколько угодно прятаться от чувств, которые я в тебе вызываю, но рано или поздно тебе придется посмотреть им в лицо. Потому что я буду рядом, чтобы сводить тебя с ума, злить, раздражать, заставлять выбираться из твоей скучной раковины и жить. Я дам тебе время, чтобы осознать то, что произошло между нами, но знай, Дима, ждать тебя еще восемь лет я не буду.
28
Дима
Ника давно ушла в свою комнату, а у меня в ушах все еще звучат ее слова, возмутительные в своей откровенности. Бесстрашные. Искренние. Провокационные. Девушки разве способны на подобную честность? Или это только она одна такая удивительная, не похожая на других?
Откинувшись на диванные подушки, закрываю глаза. Думаю, конечно, о Нике. О ее улыбке, смехе, запахе, голосе, стройном теле, которое так и просится в мои объятия. Больше всего на свете хочу сорваться вслед за ней, вновь ощутить ее тепло, упасть вместе на смятые простыни и забыться, но я заставляю себя вспомнить о причинах, которые вынудили меня прервать нашу связь.
Очарованный новизной чувств, я совсем забыл о своей главной цели – защите. Не только от Самохина, черных тачек и любых опасностей, которые могут поджидать красивую молодую девушку в большом городе. Гораздо хуже то, что я не защитил ее от себя самого. Чувствовал ведь, подсознательно понимал, что для Ники секс - это глубже, больше, чем обыкновенная интрижка, и все же позволил ей, да и себе, увлечься. Но быть с ней я не смогу - в том, что я не создан для серьезных отношений, я убеждался уже не раз, а бессовестно попользоваться ею, как сегодня в офисном туалете, чтобы потом уйти, мне не позволяет совесть.
Все и так зашло непозволительно далеко. Что я теперь верну Кириллу? Сестру с разбитым сердцем, которая может оказаться беременной от меня?
Тяжело вздыхаю и беру пульт, чтобы выключить телевизор.
Как так получилось, что с появлением Ники все идет не так? Почему финансовые сводки интересуют меня меньше, чем ее настроение? Почему ее обиды я воспринимаю как свои? Почему с ней даже секс без защиты кажется чем-то естественным, тогда как обычно это абсолютное табу? Впрочем, изнасилование в офисе тоже до недавнего времени было для меня немыслимым, но иного определения тому, что произошло между нами в туалете моего кабинета сегодня днем, я найти не могу.
Изнасилование под влиянием ярости, страха и ревности. Меня передергивает от отвращения к самому себе, стоит мне вспомнить заплаканное лицо Ники. Кто бы сказал мне всего неделю назад, как низко я упаду, в ответ бы просто покрутил пальцем у виска, а теперь живу с осознанием того, что повел себя по отношению к девушке как дикое животное к беззащитной жертве.
Встав с дивана, я иду на кухню. Достав из бара открытую бутылку выдержанного виски, наливаю жидкость в стакан и залпом опрокидываю в себя. Алкоголь опаляет горло и огнем спускается в желудок, но желаемого успокоения так и не приносит.
Кого я обманывал, в сердцах бросая Нике обидные слова о том, что для меня она ничем не отличается от других? Она отличается всем. И, несмотря на то, что все между нами кончено, я рад, что Ника понимает свое особенное положение в моей жизни.
Если бы только она еще понимала, какой опасности подвергается, чтобы не совершать таких глупостей, как сегодня. Ей нельзя выходить на улицу одной. Нельзя.
Открываю последнюю сводку Владимира и третий раз за вечер пробегаю глазами по всем пунктам, в попытке отыскать там что-то новое, какую-то зацепку, которую упустил из виду ранее, но оптимизма мне это не прибавляет. Каждый из водителей черных Audi, которых нам удалось найти, говорит одно и тоже – они арендовали машину через приложение, брали ее в тех местах, где в итоге их и засекали, а потом уезжали по своим делам. Но кто-то ведь оставлял тачки возле дома, университета, клуба, моего офиса? Записи с камер видеонаблюдений не проливают свет на ситуацию – бесполые тела в вещах оверсайз с надвинутым капюшоном – идентифицировать никого нам пока так и не удалось.
Мое шестое чувство вопит, что за всем этим стоит Самохин. Как сейчас помню сцену его задержания - он плевался кровью, но с ненавистью шипел, что «сука еще ему за все ответит». И даже несмотря на то, что пока ему мастерски удается не светиться в этой истории, я знаю, что это лишь вопрос времени.
До приезда Кирилла остается всего две недели. Это время я должен потратить на то, чтобы убедиться, что Нике ничего не угрожает, а не заниматься с ней сексом в офисе. Потому что тогда я совершенно не могу соображать, а мне нужна трезвая голова.
Трезвая голова и, прямо сейчас, холодный душ. Потому что, не взирая на все доводы рассудка, тело все еще не понимает, почему я лишаю его лучшего секса в его жизни.
29
Дима
Ника держит свое слово. Она злит, раздражает, сводит меня с ума. Интересно, это врожденное или она освоила искусство психологической манипуляции с возрастом? Самое поразительное, что если меня спросить, что особенного делает эта девчонка, я не смогу ответить ничего вразумительного. Но ее почеркнуто отстраненное поведение, вызывающий блеск в глазах и снисходительная улыбка действуют на меня как красная тряпка на боевого быка в расцвете сил.