— Не помешаю? — спросил он, присаживаясь на диван рядом с Манцевым.
— Садитесь. — Манцев подвинулся еще дальше, в самый угол. Словно хотел убежать. Дальше угла было окно. Прыгать в окно Манцев не собирался. Он тоже хотел жить долго и счастливо. Алексей с сомнением посмотрел на пиво. И спросил:
— А почему ты на ужин не пошел?
— Не нравится, как кормят в местной столовке.
— Понятно. Тут пожевать ничего больше не найдется?
— Полно. Хлеб, правда, подсох, но это пустяки. Есть копченая колбаса, есть рыба.
— Отлично! Я, признаться, проголодался после спортзала.
— Пива хотите?
— Что, и пиво есть?
Манцев кивнул и жестом заправского фокусника вытащил из-под стола бутылку пива. Оказывается, там стоял целый ящик. Кто-то уже успел сбегать в буфет. Против пива Леонидов не устоял. В жизни должны остаться хоть маленькие радости. Он открыл бутылку и набросился на еду. Оба молчали. Костя чего-то ждал, Алексей изо всех сил оттягивал неприятный момент. Наконец, Манцев первый не выдержал и спросил в лоб:
— Что же вы меня не спросите?
— О чем?
— Да ладно! Родственнички Иванова уже, конечно, заложили. Что я в ту ночь был здесь, в холле. На диване.
— Ты же спал.
— Не буду отрицать очевидного. Но я ведь мог и проснуться в самый неподходящий момент.
— Слушай, Костя, все, что ты можешь сказать, я уже знаю. По-моему, скоро я останусь единственным человеком, который не видел, как Иванов столкнул с балкона Пашу. Оказывается, все остальные были в этот момент рядом. Или поблизости. Все знали, что он пошел с Пашей на балкон. Так что не очень-то утруждайся. Интересно только, какой у тебя повод бросить в Валеру камень. За что ты его, а? Тоже ничего личного? Или как?
— На что вы намекаете? — насторожился Манцев.
— Ты неравнодушен к Ольге.
— А при чем здесь Ольга? Мы начинали вместе с Валерой в отделе закупок. Вернее, я пришел раньше, потом он устроился на фирму грузчиком. Через некоторое время стал уже отвечать за небольшой склад, потом его перебросили в отдел закупок, ко мне. Если бы вы слышали, какие в то время Валера мне пел дифирамбы! И как возле меня увивался! Я знакомил его с партнерами, с поставщиками, помогал налаживать связи. Я учил его работать.
— Зачем?
— В то время он был совсем другим человеком. О! Вы бы его не узнали! Такой беспомощный, беззащитный. И живота у него в то время не было. Он же на складе коробки таскал, — усмехнулся Манцев.
— Знаешь, а я начинаю его уважать, — задумчиво сказал Алексей. — Человек из самых низов— и сделал такую карьеру! Второе лицо на фирме. А теперь может так получиться, что будет первое.
— Да? А как он ее сделал? Карьеру? Лизал хорошо? Начальству не перечил? Интриговал? Он же ни разу не принял ни одного самостоятельного решения! Не получив высочайшего одобрения. Бегал без конца к Серебрякову. Советовался. Получится крупная сделка — заслуга Валеры, сорвется — так он всегда найдет виноватого. Крайнего. Потому что к Серебрякову успевает первый. А Серебряков его жалел. Как же! Парень из простых грузчиков, а так старается! За фирму радеет! Разве можно было его не пожалеть? И я жалел. Помогал. Думал, он всю оставшуюся жизнь руки мне лизать будет.
— Не стал?
Манцев рассмеялся:
— А вы что, не знаете, что когда человек из низов выбивается в большое начальство, ему особенно неприятно видеть людей, которые помнят его мальчиком на побегушках? Которые помнят его просчеты, помнят, как учили работать. Как же! Он теперь управляющий! А тут какой-то Костя Манцев рассказывает подчиненным, как учил господина нынешнего управляющего пользоваться факсом. И ксероксом. Да-да! Валера даже этого не умел! Не говоря уже о компьютере. Это сейчас он с важным видом смотрит в монитор. Здесь выход только один -убрать всех, кто когда-то был над тобой начальником.
— За что же Серебряков Валерия Валентиновича так продвинул?
— Поставил эксперимент: чего может добиться человек с улицы, если задаться целью сделать из него большого начальника. Он хотел заменить Пашу. Те же проблемы: Серебряков и Паша были друзья детства. Поговаривают, Паша много был ему должен. Вот Серебряков и искал равноценную замену, чтобы от друга детства избавиться. Иванов же в рот ему смотрел! А Паша по старой привычке огрызался.
— Я только одного не могу понять, почему Иванов? А не кто-то другой? Разве мало на фирме грузчиков? Или не грузчиков? — пристально глянул на Манцева Алексей. А тот и завелся: накипело.
— Знаете, начальство само не знает, чего хочет. Обозначает для себя достоинства, которыми должен обладать претендент, и, естественно, у одного оказывается одно, у другого — другое. Каждый хорош по-своему, но никто не универсален. Кто-то исполнителен, аккуратен, порядочен, умен, но новую идею подать не способен. Другой весь искрится идеями, как новогодний фонтан огнями, но с народом ужиться не может. Третий всем хорош, да зарплату требует такую, что хозяина жаба давит. А такого, чтоб все умел, всех устраивал, со всем справлялся и мало за это просил — полжизни будешь искать. Нет, и за полжизни не найти тоже. И в итоге подворачивается человек, который ни одним из вышеперечисленных качеств не обладает, но ни одного «не» тоже в активе не имеет. Чистый лист. Что хочешь — то и пиши. А образование — дело наживное. Валера нынче в институте учится. Кто бы мог подумать!
— Блестящая теория!
— Выстраданная. Не разделяете?
— Надо подумать. Значит, тебя обошли?
— А почему не я? — пожал плечами Манцев. — Я и пришел на фирму раньше, и образование имею, и идеи кой-какие.
— Ваш мотив мне теперь понятен, гражданин Манцев. Значит, утверждаете, что видели, как Иванов разделался с Пашей?
— Не отрицаю.
— Так вы видели это или нет?
— Не знаю. Слышал их голоса, спор, потом глухой удар. Когда поднял голову, Валера стоял над трупом и проверял пульс.
— О чем был спор?
— Я не прислушивался.
— Но что это был спор, а не беседа двух друзей вы помните отчетливо?
— Я все помню смутно и ничего не берусь утверждать с уверенностью. Но я видел Иванова возле тела.
— Странно! Столько людей уже знали в ту ночь, что Пашу убили, и ни один не стал поднимать панику.
— Все же пьяные были. И потом: горячку пороть не стоит. Можно ведь и договориться.
— Договориться?
— Тут дело корпоративное. И решать надо совместно. Большинством голосов.
— Как интересно! — удивился Алексей. — Ну, хорошо. Оставим это. Что же вы стали делать, когда Валера убедился, что Сергеев мертв и ушел к себе?
— Ушел в боковую комнату и попробовал заснуть.
— Почему не к себе?
— Ну-у… Андрюша был там с дамой.
— Все с кем-то были. У вас, извините, не фирма, а шведская семья.
— Что вы хотите? — пожал плечами Манцев. -Большую часть жизни люди проводят на работе. Заводить романы на стороне времени нет, заканчиваем поздно, пока до дома доберешься, уже не до любви. Поесть бы и спать завалиться. А на работе постоянно вечеринки. То день рождения у кого-то, то Восьмое марта, то Новый год. Танцы, выпивка. Вот и крутят романы друг с другом.
— Значит, вы благородно уступили территорию Липатову и удалились в пустую комнату со своей дамой?
— Никакой дамы не было, — неожиданно резко заявил Манцев.
— Как же так, а Ольга?
— Ольга спала в своей комнате.
— А мне показалось, что кроме меня все бодрствовали. Разве Ольга не хочет воспользоваться случаем и тоже кинуть камень в господина управляющего? Насколько я знаю, она его ненавидит? Она где была? Поблизости, как и все прочие?
— Ольги я не видел.
— Что ж, весьма содержательный разговор. Еще пива не найдется?
Манцев полез рукой под стол и достал еще одну бутылку.
«Категорически люди обычно отрицают только то, что и было на самом деле, — подумал Леонидов. — Как удачно образовался пустой номер! Сначала там сделали продуктовый склад, потом Нора выясняла там отношения с Екатериной Леонидовной, потом Иванов-младший решал свою судьбу, потом туда же пошел досыпать Манцев. От которого до сих пор пахнет знакомыми духами. Это «Кензо». Зеленая коробка. А говорит, что не было никакой дамы. К несчастью, у меня есть только один выход: поговорить с самим Ивановым. Ох, до чего же не хочется! Вспомнить наш последний разговор… Ведь мы не расстались друзьями. Интересно, а есть вообще друзья у господина управляющего?»
В холле меж тем стал появляться народ. Ужин подошел к концу, и все повалили обратно в коттедж. Замерзшие, но довольные. Молодежь с веселыми шуточками стала выставлять прихваченные из санаторного буфета бутылки. На свет божий был извлечен ящик пива, появление которого встретили одобрительными возгласами. Девушки побежали в боковую комнату за припасами. Кто-то, смеясь, заявил:
— После этой столовой есть еще больше хочется! И зачем мы только туда ходили!
— Не пропадать же оплаченному, — заявил Валерий Иванов.
Алексею удалось, наконец, перехватить его водянистый взгляд. Управляющий вздрогнул и отвел глаза. Исповедоваться он не хотел. Тем более, Алексею. Меж ними образовалась вражда еще во время расследования убийства Серебрякова.
Но сегодня Алексей был настойчив. Он присел рядом с управляющим и вкрадчиво сказал:
— Валерий Валентинович, я могу задать вам пару вопросов?
— На каком основании? Смерть Сергеева — несчастный случай.
— А кто вам сказал, что я хочу поговорить о смерти Сергеева?
— Тем более. Нам больше не о чем говорить. Тем более, вы здесь как частное лицо. Я не обязан отвечать на ваши вопросы.
— И все же. Окажите такую любезность, — настаивал Алексей. — Десять минут. Пока стол накрывают.
Валерий Валентинович мялся, ища подходящую отговорку. Потом обернулся и сказал:
— Только не здесь.
— Как угодно. В вашу комнату, ко мне, на склад, к продуктам?
— Ко мне.
Значит, управляющий увереннее себя чувствует на своей территории. Ну что ж. Алексей заметил, что когда они уходили, народ стал многозначительно переглядываться. А Костя Манцев тонко улыбнулся.