Старик не дурак, каждое свое действие он просчитывает на несколько ходов вперед. Так зачем же он сделал то, что сделал?
Отбить у внука молодую жену? Слишком примитивно! А вот щелкнуть зарвавшегося щенка по носу, показать, кто вожак стаи – это запросто! Пошел наперекор дедовой воле, женился на шлюхе – дело твое. А вот теперь поживи с этим чувством гадливости, с ощущением, что твоя женщина не только твоя! И кому теперь хуже?
По всему выходило, что хуже ему, Андрею, что в соперничестве с дедом он снова проиграл. Причем проиграл в той самой игре, в которой по молодости и по глупости считал себя непобедимым. И что теперь? Как дальше-то жить?
Скрипнула дверь. В кабинет вошел Старик, молча уселся в свое любимое кресло, достал сигару, прикурил. Андрей ждал. Ему было не привыкать. Вот только курить захотелось. Не курил больше шести лет, а теперь потянуло…
– Мне понравилась твоя жена, – сказал Старик, разглядывая Андрея через кисею сигарного дыма.
– Не сомневаюсь. – Рука сама потянулась к шраму, а Старик понимающе усмехнулся. Ему были известны все слабые места Андрея. – И я не желаю знать, что именно вам в ней понравилось. Я здесь не затем, я хочу сказать, что не намерен…
Дед остановил его взмахом руки.
– Твои протесты я выслушаю позже, а сейчас позволь высказаться старику. – И это он знал. Кто бы сомневался! – Ты женился поспешно и необдуманно, не считаясь с моим мнением. Это крайне безответственно, но… – Дед сделал многозначительную паузу. – Говорят, дуракам везет. Тебе повезло. Ты выбрал свою женщину наугад и сорвал джек-пот. Она тебе подходит. И, чтобы между нами не было никаких недоразумений, я знаю о сделке, которую вы с ней заключили. Поэтому я хочу предложить тебе еще одну сделку.
Андрей растерялся. Он готовился к чему угодно, только не к такому вот откровенному и циничному разговору. А ведь мог догадаться…
– Надеюсь, ты понимаешь, что сам факт твоей женитьбы меня мало интересует. – Старик позволил себе мимолетную улыбку. – Меня интересует наследник. Твой и, стало быть, мой. Я стар, я хочу на покой. В тот день, когда твоя жена родит ребенка, я отойду от дел, компания перейдет к тебе. Слышишь меня, Андрей? Не часть акций, не крохи, а вся компания! Но прежде чем я решусь доверить тебе свое дело, я должен убедиться, что ты готов к ответственности, что ты не пустишь все на ветер.
При этих словах Андрей поморщился. Старик никогда не воспринимал его всерьез, никогда ему не доверял…
– А при чем здесь ребенок? Каким образом ребенок может повлиять на такого легкомысленного и безответственного типа, как я? Вы хотите наследника. А если родится девочка? Что тогда?
– Даже если родится девочка! – Старик уперся руками в стол и подался вперед. – Рождение ребенка меняет мужчину, даже такого легкомысленного, как ты. Появляется чувство долга, ответственность, желание обеспечить своим детям достойное будущее. Ты меня понимаешь?
– Допустим, я только одного не могу понять. Вы уверены, что внука вам должна родить именно она?
– Она твоя жена. Ты сам ее выбрал.
– Но вы ведь собрали на нее досье. Вы все про нее знаете! Она продалась мне за тридцать тысяч евро! И вы готовы позволить такой женщине стать матерью вашего внука?
– Уверен, у нее были на то свои резоны. Знаешь, Андрей, иногда мотивы сделки не очевидны. Возможно, когда-нибудь и ты научишься разбираться в нюансах. А что касается ее работы… – Старик затянулся сигарой. – Я попросил твою жену подумать над сменой рода деятельности. Мне не хотелось бы рисковать ее здоровьем и здоровьем будущего ребенка.
– И все? – Андрей слушал и не верил своим ушам. – Больше вас ничего не смущает?
– Я уже не в том возрасте, чтобы смущаться. А вот ты должен научиться отвечать за свои поступки. Ты натворил бед, я же предлагаю тебе единственно правильное решение. В итоге ты получишь все: и семью, и компанию. Наследник, Андрей. Мне нужен наследник!
…Человек, притаившийся за дверью и слышавший большую часть разговора, в бессильной ярости сжал кулаки и растворился в темноте до того, как Андрей покинул кабинет Старика…
Если бы Катя знала, как это будет тяжело, то бежала бы из замка куда глаза глядят. Но она не знала, и теперь ей не осталось ничего, кроме смирения. Улыбаться гостям, вести светские беседы, отвечать на бестактные вопросы, принимать неискренние поздравления и молча костерить исчезнувшего Лиховцева.
Ей было бы совсем плохо, если бы не Егор Силантьев. Определенно, Егор спасал ситуацию, помогал Кате лавировать в безбрежном и изрядно штормящем море гостей так, чтобы по незнанию не налететь на рифы и подводные камни. Светское общество славилось и тем, и другим. А еще жадным, каким-то болезненным интересом к утлой лодчонке, неведомым течением принесенной к их тучным берегам.
Эффектную блондинку в роскошном вечернем платье Катя заметила, как только оправилась от первого шока. Даже в толпе богатых и знаменитых ее было трудно не заметить – стройную, высокую, на голову выше своего немолодого спутника, надменную. В ее взгляде читалась какая-то уж очень острая, уж очень личная неприязнь.
Красавицу представил Егор, она оказалась моделью, лицом компании, той самой компании, о которой Катя регулярно слышала по телевизору, которая принадлежала Сергею Алексеевичу Бердникову, деду Лиховцева.
– Екатерина, это Елена. Надеюсь, вы подружитесь. – Егор Силантьев улыбался им обеим и скорее всего ничего не смыслил в женской психологии, если верил, что они могут подружиться.
– Здравствуйте, Елена. – Добавлять, что ей очень приятно, Катя не стала.
Блондинка изогнула чувственный рот в презрительной улыбке и молча кивнула в ответ. Кивок получился красивый – царственно-снисходительный. Таким кивком впору ставить на место зарвавшихся выскочек, с таким кивком не нужны лишние слова. К роли «униженной и оскорбленной» Катя не готовилась. Этим вечером она отвела себе совсем другую роль, поэтому жест Елены Прекрасной по достоинству не оценила.
– Вы, наверное, знакомая моего мужа? – спросила она, делая акцент на слове «муж».
Блондинка нервно дернула острым модельным плечиком.
– Я очень близкая знакомая вашего мужа. – Теперь акцент был сделан на «очень близкой», и это многое объясняло.
– Да, у моего мужа очень много близких знакомых. В этом весь он. – Катя лучезарно улыбнулась новообретенной сопернице и переключила свое внимание на пожилого человека, представившегося Игорем Всеволодовичем Белявским, другом и личным адвокатом семьи. Общаться с милейшим Игорем Всеволодовичем Кате было не в пример приятнее, чем с Еленой Прекрасной, очень близкой знакомой ее мужа.
Лиховцев появился в зале лишь спустя час. Смертельно уставшая от общения с сильными мира сего, Катя даже обрадовалась его возвращению. Появилась робкая надежда, что супруг разделит с ней это бремя.
Супруг не подвел, с легкостью и изяществом светского льва он влился в компанию гостей. Он шутил и обменивался рукопожатиями с мужчинами, он целовал ручки и одаривал улыбками дам. Он, странный тип и бывший уголовник, чувствовал себя в этом обществе если не комфортно, то во всяком случае уверенно. Вот только с ней, своей законной женой, за весь вечер он едва перекинулся парой фраз. Вот только во взгляде его Катя читала отвращение.
Так уже было раньше. В самом начале, там, на море. Но потом их совместная жизнь начала налаживаться, подарила Кате робкую надежду, что отведенные два года они проживут пусть не в любви и согласии, но хотя бы в мире.
Этим вечером расстановка сил снова изменилась, и Катя никак не могла найти причину. Не давался ей этим вечером анализ. Лишь интуиция, обострившаяся за время ее плавания во враждебных водах, нашептывала – ожидается буря. Наверное, поэтому Катя не удивилась, когда в самый разгар раута Лиховцев сжал ее запястье и сказал:
– Все, нам пора.
– Разве мы не должны попрощаться?
– Не волнуйся, я попрощался за нас обоих.
Он тащил Катю по темным лабиринтам дома, но не к выходу, а к лестнице на второй этаж, а потом вверх по лестнице к запертой на замок комнате, где долго возился с ключом и почти силой втолкнул Катерину внутрь.
В этой комнате давно не жили, ее использовали в качестве перевалочной базы. Лиховцев и использовал, когда оставался в замке на ночь. Комната была мрачной и неуютной, как и весь замок, на мир она хмуро смотрела через окна-бойницы и не делала ничего для того, чтобы случайному путнику захотелось остаться в ней подольше. И Кате она была не рада, полностью разделяя отношение Лиховцева.
Он смотрел на нее тем своим страшным шалым взглядом, от которого сердце беспомощно замирало в ожидании чего-то недоброго. Смотрел и стаскивал с себя пиджак. А когда стащил, потянул узел галстука, резко, как висельник, пытающийся освободиться от удавки. И так же, как у висельника, у него ничего не получалось, и он злился все сильнее.
– Раздевайся, – велел, расстегивая ремень. – Или, если хочешь, можем в одежде. Тебе решать, у тебя в этом деле… опыт.
– Какой опыт? – Ей нужно было бояться, но сейчас, в эту самую минуту, Катя совсем не боялась ни его шалого взгляда, ни его тяжелого дыхания, ни того, что он собирался сделать с ней вот так, впопыхах, не раздевая ее, не раздеваясь сам.
– Богатый.
В нем не было страсти, и обычного мужского вожделения не было, а звучало лишь отвращение и желание закончить все побыстрее. И Катя никак не могла понять, зачем вообще начинать, если все так плохо и мучительно, если можно просто остаться деловыми партнерами. Правила игры изменились? Кто их изменил?
– Ну, что ты стоишь? – Ремень тоже не поддавался, как и галстук. – Ну, что тебе стоит? Одним мужиком меньше, одним больше. А я ведь не просто мужик, я твой муж. У меня карт-бланш и вип-статус.
И Катя его ударила. Со всей силы, так, что на загорелой щеке Андрея остался отпечаток ее ладони, прямо поверх шрама. Она ударила бы его еще раз, если бы он не перехватил ее запястья, не притянул к себе.