– Почему так мало?
– Потому что вы ранены, Шана. Вам надо отдыхать. Не хочу препятствовать вашему скорейшему выздоровлению.
Шана моргнула, явно сбитая с толку его ласковым тоном. Однако Фил не дал ей времени на раздумья.
– Расскажите мне о своем отце.
– О ком?
– Об отце. Я слышал, вы двое были очень близки.
– Нет, – резко сказала Шана, ее лицо окаменело. Она откинулась на спинку стула. – Ничего я вам рассказывать не буду.
– Почему?
– Ты спрашиваешь об этом ради нее, верно? – Шана указала на Аделин. – Папа, папа, папа, расскажи мне все о нашем папочке. Она вечно меня просит о нем поговорить. А все потому, что она его совсем не помнит. Она была всего лишь ребенком, когда он умер.
– Да, я не помню отца, – согласилась Аделин, впервые посмотрев на Фила. – Я была совсем маленькой. То немногое, что мне о нем известно, рассказала Шана.
Выражение лица Шаны стало злорадным.
Фил не обратил на нее никакого внимания, его взгляд был по-прежнему обращен к Аделин. Заусенец на его большом пальце уже начал кровоточить, но он, похоже, этого не замечал.
– Но вы продолжали искать информацию об отце, не так ли? – спросил он Аделин.
– Да.
– У него были близкие друзья или сообщники?
Аделин закусила нижнюю губу, явно размышляя над вопросом.
– Не знаю точно, но я могу поискать. У меня остались старые полицейские отчеты…
– Что у тебя осталось? – Шана мгновенно выпрямилась на стуле.
– Полицейские отчеты, – повторила Аделин, даже не посмотрев на сестру, продолжая обращаться только к Филу. – Еще у меня есть дело Гарри Дэя. В общем, много всего. Я могу сделать для вас копии, детектив, если это, конечно, поможет в расследовании.
– Было бы здорово.
– Эй! – окликнула Шана сестру.
– Может, я могу вам еще чем-то помочь? – продолжила Аделин, игнорируя Шану, и внезапно вскрикнула: – Боже, что с вами произошло? – Она наклонилась к детективу и указала на большой палец левой руки.
– А, просто заусенец оторвал. Не обращайте…
Фил осекся, потому что в этот момент Аделин приложила палец к ранке и надавила. Он с напряженным любопытством наблюдал за ней. Аделин медленно убрала палец, осмотрела ранку, а затем кончик своего аккуратно подстриженного ногтя.
– Господи, – тихо пробормотала Аделин, – у меня весь палец в крови.
Теперь она смотрела Шане прямо в глаза. Подняв окровавленный палец повыше, она медленно стала подносить его к губам…
Реакция последовала незамедлительно.
– Нет! Нет, нет, нет! Моя!!!
Шана вскочила на ноги; стул опрокинулся, стяжки на запастьях тряслись.
– А вот и нет, – низким голосом проговорила Аделин. В ее внешнем виде не осталось ничего от профессионального психотерапевта. Теперь это была темноволосая женщина с сумасшедшим взглядом, которая, похоже, собиралась разозлить свою сестру до предела. – Я ее заслужила. Я помогла ему. Так что она моя.
– Ах ты сука…
– А ты ничего не сделала! Сидишь тут, хмылишься, типа все знаешь. Я просто уверена, что ты не помнишь нашего отца. Ты ведь тоже была маленькой. Как ты думаешь, почему я задаю так много вопросов? Потому что я знаю, что ты врешь. Можешь сколько угодно меня уверять, что помнишь Гарри, но у меня есть все данные на него. Я знаю правду, Шана. Я всегда знала правду!
– Сто пятьдесят три! – бросила Шана. Ее взгляд был по-прежнему прикован к окровавленному пальцу сестры.
Фил чуть отодвинул свой стул и уперся руками в стол, словно приготовившись драться или отступить, уж как придется.
– Сто пятьдесят три чего? – требовательно спросила Аделин.
– Ты же такая умная, вот сама и думай!
– Сейчас мы говорим не обо мне, а о тебе, Шана. Пора тебе себя проявить. Тридцать лет ты уже здесь. Детектив прав, ты очень умная и способная. Даже за решеткой ты могла бы добиться многого. Могла бы помочь в расследовании убийства, сделать хоть что-то хорошее. Может быть, тогда я перестану относиться к тебе как к подопытному кролику. Может быть, тогда я смогу называть тебя своей сестрой.
– Я знаю папу. – Шана практически выплюнула эти слова. – А ты нет.
– Так докажи это!
Сестры пристально смотрели друг другу в глаза. Фил нервно сглотнул.
– Хочешь, чтобы я оказалась полезной? – протянула Шана.
– Думаю, тебе самой это не помешает.
– Отлично. – Шана широко улыбнулась. – Завтра утром я окажусь очень полезной. Причем полезной именно для тебя. Я окажусь полезной настолько, мать твою, что меня выпустят отсюда и ты заберешь меня домой.
– Ну, это вряд ли.
– О, именно так все и будет. Даже мистер детектив с этим согласится. – Шана указала перебинтованной рукой на Фила. – И раз уж я стану твоей сестрой, а не подопытным кроликом, ты позволишь мне жить в твоем доме, Аделин. Ты даже позволишь мне спать в твоей постели. Сорок восемь часов. – Она кивнула. – Вот чего будет стоить тебе моя полезность. Сорок восемь часов я буду носить твою одежду, мыться в твоем душе, жить в твоей роскошной квартире. Такова цена моей помощи.
– Нет.
– Сто пятьдесят три, – прошептала Шана.
– Шана… – начал было Фил.
– Тихо, – оборвала та его. – Тебя это не касается, мистер детектив. Посиди молча, а мы пока с сестренкой поговорим. Обсудим то, что давно должны были обсудить.
– Что означает «сто пятьдесят три»? – спросила Аделин.
Шана снова широко улыбнулась. Но улыбка эта была лишена всяких эмоций и едва скрывала холодный расчетливый блеск в глазах Шаны.
«Она все это время притворялась», – догадалась Ди-Ди. Агрессия, попытка напугать посетителей подробностями о вскрытии вен, даже неуклюжие заигрывания с Филом – все это были не реальные эмоции, а маски, которые Шана меняла одну за другой.
В действительности же Шана Дэй была хладнокровной убийцей, которая теперь чуть ли не с нежностью смотрела на окровавленный палец сестры.
– Сто пятьдесят три, – прошептала Шана. – Вот мое доказательство. Я помню Гарри Дэя. Я люблю его и всегда любила. А теперь поезжай домой, сестренка. Перечитай полицейские отчеты, поговори с друзьями-копами. И не забудь закрыть дверь на замок. То, что ты не чувствуешь боли, вовсе не означает, что когда он придет за тобой, тебя это не ранит.
Глава 17
Я вышла из комнаты для допросов, изо всех сил пытаясь сохранить спокойствие, хотя на самом деле меня трясло. Приемный отец был прав: воссоединение с сестрой просто вернуло меня в Дом ужасов, из которого мне когда-то повезло сбежать.
Пока Фил о чем-то разговаривал с суперинтендантом МакКиннон, я почувствовала на себе взгляд Ди-Ди и спрятала окровавленный палец в карман.
– Ладно вам, – внезапно сказала она, указав на мою руку. – Пойдемте, поищем уборную. Вам надо смыть кровь.
Она пошла прямо по коридору, так что мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ней. С профессиональной точки зрения мне показалось, что сегодня Ди-Ди чувствовала себя получше. Что ей помогло – применение одного из утвержденных методов управления болью или выброс адреналина, вызванный присутствием на допросе опасного убийцы, я точно сказать не могла…
Если из меня беседа с сестрой выжала почти все соки, то детектив выглядела чуть ли не веселой.
– Здорово вы сыграли, – сказала она после паузы. – Сначала были хладнокровным специалистом, а затем перешли в наступление, украли все ее заслуги, обвинили во лжи. В общем, вели себя очень по-сестрински. А как вы потом начали размахивать перед ней окровавленным пальцем! Чистая работа.
Я ничего не ответила, только сжала руку в кулак. Трудности, которые я испытывала во время разговора с сестрой, были связаны вовсе не с ее одержимостью насилием, а скорее с тем, что я сама разделяла ее склонность к жестокости. Ведь я действительно хотела поднести палец к губам, ощутить солоноватый вкус крови… Две сестры, два зверя…
Наконец мы нашли туалет – небольшую комнату с унитазом и раковиной. Картину дополняло прозрачное стекло в двери, исключающее любую возможность для заключенных – или для посетителей – уединиться. Я слишком хорошо была знакома со здешними условиями, поэтому ни на что, кроме как помыть руки, и не рассчитывала.
Ди-Ди осталась ждать в коридоре.
– Думаете, ей действительно что-то известно? – спросила она, как только я вышла. – Связь между убийствами сорокалетней давности и двумя последними жертвами?
– Вам знаком репортер по имени Чарли Сгарци? – помешкав, спросила я.
Детектив покачала головой. Мы пошли обратно, туда, где стояли Фил и суперинтендант МакКиннон.
– Он двоюродный брат Донни Джонсона, мальчика, которого убила Шана, – пояснила я. – Уже три месяца пишет Шане с просьбой дать интервью для его книги. Хочет написать об убийстве брата. Учитывая, сколько вреда Шана принесла его семье, он считает, что она обязана встретиться с ним.
– Так-так.
– Шана даже не стала отвечать на письма. Поэтому вчера Сгарци объявился под дверью моей квартиры и стал упрашивать, чтобы я повлияла на ее решение. Еще он уверял меня, что опрашивал бывших сокамерников Шаны. Так вот, по его словам, все они сходятся во мнении, что ей известно то, чего она знать не должна, и будто она каким-то образом поддерживает связь с внешним миром, даже руководит кем-то.
– Типа криминальный авторитет? – спросила Ди-Ди, нахмурившись.
– Возможно. Только дело вот в чем: Шана никогда не общалась со своими сокамерниками, у нее нет друзей по переписке, а я – ее единственный посетитель. Более того, двадцать три часа в сутки она сидит в полном одиночестве в своей камере. Даже не представляю, каким образом она могла бы установить контакт с внешним миром. И все же… – Мой голос затих.
– Все же?
– Ей действительно кое-что известно. Мелкие, незначительные вещи, например, цвет свитера, который я совсем недавно купила. Незначительные детали, которые, с одной стороны, немного пугают, а с другой стороны, их легко объяснить. Может, я мимоходом обмолвилась, что купила новый свитер, а потом забыла. Вот только… в последнее время таких совпадений все больше и больше. За последние несколько визитов сестра рассказала обо мне то, что в теории знать не должна.