дели мы уже были готовы сдаться. Шану нельзя было наказать, но и хвалить ее было не за что. Джеремайя составил график домашних работ для всей семьи. Ничего сложного, но этого было достаточно, чтобы привить детям любовь к порядку и дисциплинировать их. Но только не Шану. Она просыпалась, когда хотела, уходила из дома, когда хотела, и возвращалась, когда ей заблагорассудится. Однажды мы попытались посадить ее под домашний арест, а она нам в лицо посмеялась и пошла гулять. Тогда мы написали на нее заявление в полицию за воровство, ночь она провела в тюрьме, а затем вернулась домой как ни в чем не бывало. Что бы мы ни говорили или ни делали, все это не оказывало на нее ровным счетом никакого влияния.
Тогда мы начали думать, что просто нужно дать ей еще немного времени. Все-таки мы были хорошей, пусть и приемной, семьей. Большой ухоженный дом, вкусная еда, заботливые родители. Плюс Тревор ее очень любил, как бы странно это ни звучало. Я всегда наблюдала за ними, когда они были вместе, хоть Шана и возмущалась постоянно – не смотри на меня так! Но она к нему хорошо относилась. Шана читала ему вслух, рисовала с ним. И тогда бедному мальчишке, который в один миг лишился своей семьи, становилось не так грустно. А когда Шана была рядом с ним, с ее лица пропадала та ужасная ухмылка, и она даже начинала казаться обычным ребенком. Она может всегда такой быть, думали мы, нужно только постараться.
– Когда она впервые встретилась с Донни Джонсоном? – спросил Фил.
Миссис Дэвис покачала головой:
– Я даже не знала, что они знакомы. Конечно, Донни жил по соседству, но не он один. Здесь раньше было много детей, и мы никогда не придавали значения, с кем играли наши. Только когда наступало время обеда, выйдешь на крыльцо, покричишь их, и они бегут домой.
– Может, был кто-то, с кем Шана проводила больше времени, чем с остальными? – спросил Фил.
– Двоюродный брат Донни, Чарли. Чарли Сгарци. Он и несколько других старших ребят создали… не знаю, бандой их не назовешь. Но они всегда ходили вместе в черных кожаных куртках, с сигаретами в зубах. В общем, старались казаться крутыми.
– Шана дружила с Чарли? – сама того не ожидая, спросила я. – Они были друзьями?
Миссис Дэвис снова нахмурилась:
– Говорю же, я вообще не знала, есть ли у Шаны друзья. Но иногда мы видели ее среди кучки тех ребят. Я, конечно, переживала по этому поводу. Они были наглыми хулиганами, а у Шаны и без того хватало проблем. Я пыталась поговорить с ней об этом, но она только смеялась. «Жалкие неудачники» – вот как она их называла. Позже я узнала от соседки, что Шана гуляет вовсе не с теми ребятами, а со старшим братом одного из них. Якобы ему было двадцать четыре, и он торговал наркотиками. С ним-то Шана и проводила время. Четырнадцатилетняя девочка и двадцатичетырехлетний парень-наркоделец…
Миссис Дэвис покачала головой. Даже спустя столько лет она все еще переживала по этому поводу.
– Сколько Шана прожила у вас? – спросил Фил.
Женщина переменилась в лице.
– Три месяца, – прошептала она. – Прошло всего три месяца, до того как она…
– Что случилось в тот день, миссис Дэвис? – осторожно спросила Ди-Ди.
– Видит бог, я правда не знаю. Шана проснулась часов в одиннадцать и куда-то ушла. В четыре часа остальные дети пришли со школы и сели обедать, а Шаны так и не было. А часов в пять… Да, в пять, я как раз собиралась поставить курицу в духовку и вдруг услышала крики. Это была миссис Джонсон, ее дом находится неподалеку от нас. Она кричала и кричала не переставая. «Мой малыш! – кричала она. – Мой малыш!»
Джеремайя выскочил за дверь. К тому времени как он подоспел к их дому, кто-то уже вызвал «Скорую». Но, по его словам, медикам там было нечего делать. Разве только посмотреть на изуродованное тело мальчика… Миссис Джонсон так и не оправилась от того случая. Да и ее муж тоже.
Миссис Дэвис немного помолчала, а затем спокойно продолжила:
– Через час вернулась Шана. Она была вся в крови, в руках у нее был нож. Я испугалась, спросила, все ли с ней хорошо, но она ничего не ответила. Просто подошла и отдала мне нож, а затем отправилась наверх в свою спальню. Когда Джеремайя вошел к ней, Шана сидела на своей кровати, вся по-прежнему в крови.
Он сразу все понял по ее виду и отсутствующему выражению лица. Джеремайя сам мне об этом сказал. Он спросил ее, что она сделала с маленьким Джонсоном. Шана не ответила, она полезла в карман и достала что-то похожее на клочок ткани. Ухо Донни Джонсона. Она отдала мужу ухо мальчика. Джеремайя вызвал полицию. Что еще ему оставалось делать?
Бен Джонсон, отец Донни, прибыл первым. Он услышал о происшествии по полицейскому радио и сразу побежал к нам. Я не хотела его пускать, переживала, что он может что-нибудь сотворить с девочкой. Но он держал себя в руках, и как только Джеремайя провел его наверх, спросил у Шаны, она ли убила его сына. Но Шана ничего не ответила. Она просто продолжала смотреть перед собой отсутствующим взглядом. Наконец, пыхтя и отдуваясь, прибыли остальные полицейские. Один из них забрал с собой ухо как доказательство, а остальные зачитали девочке права и увели ее.
Она больше не вернулась в наш дом. Но все это не имело никакого значения. Дело было сделано. Соседи теперь с нами больше не разговаривали. Мы приютили монстра, а затем натравили его на наших друзей. Джеремайя так и не смог от всего этого оправиться. Он потерял интерес к детям, к нашему дому, к нашей жизни. Сэмюель съехал от нас полгода спустя. Думаю, ему стало слишком тяжело жить в доме… со столь дурной репутацией. Маленькая Ана-Роуз вернулась к своей родной матери, а Тревора отдали в другую семью. Службы не назвали нам причину, но мы сами ее знали. От этого становилось еще тяжелее. Шана… у нас не было ни единого шанса ее воспитать. Но тем двум малышам еще можно было помочь, а у меня так и не хватило духу узнать, что с ними стало. Красивая малышка Ана-Роуз вернулась к матери-наркоманке. Только богу известно, что она могла сотворить со своей дочерью во время очередной ломки. А Тревор, скорее всего, попал в одну из тех… приемных семей, куда детей берут, только чтобы получать ежемесячное пособие. Они селят четверых в одну комнату, где трое старших издеваются над младшеньким, а родителям на это плевать. Наверное, мне стоило глубже поинтересоваться, но не уверена, что смогла бы выдержать правду. Все-таки в том, что произошло, есть и моя вина.
Бренда продолжила поглаживать кота по спине.
– Можете рассказать нам, что стало с семьей Джонсонов? – попросил Фил.
Женщина пожала плечами. Ее глаза мгновенно покраснели и наполнились слезами.
– Марта, мать Донни, начала пить. По крайней мере, это то, что я слышала, потому что с того дня она не желала ни видеть меня, ни слышать. Да и вообще все соседи были не в восторге, когда встречали меня на улице. А особенно Джонсоны… Донни был их гордостью и радостью. Одаренный молодой человек с тягой к точным наукам. Его отец часто хвастался, что, может, сам он простой полицейский, но его сын обязательно станет начальником криминалистической лаборатории. Я слышала, Бен застрелился. Все-таки родители не должны хоронить детей…
– Миссис Дэвис, – заговорила я, – вы присутствовали, когда полицейские обыскивали комнату Шаны?
– Ну конечно.
– Вы не помните, может, они нашли письма или записки, которые Шана писала Донни? Возможно даже, любовные послания.
Миссис Дэвис усмехнулась:
– Шана и двенадцатилетний мальчик? Это вряд ли. Честно говоря, двадцатичетырехлетний наркоторговец больше в ее стиле.
– Может быть, она просто по-дружески к нему относилась? Стала заботиться о нем, как о Треворе?
– Не знаю. Шана никогда о нем не упоминала. Но… все может быть. Я всегда знала, что в Шане есть что-то скрытое от глаз. Что ж, это лишний раз доказывает, что я чересчур наивна.
– А что насчет семьи Сгарци? – спросила Ди-Ди. – Я так понимаю, на них убийство Донни тоже отразилось?
– Конечно. Дженет и Марта – сестры, они всегда были близки. Я слышала, Дженет стала больше проводить времени с Мартой, пока та пыталась утопить свои печали. Правда, самой Дженет все это не слишком пошло на пользу, да и, к сожалению, не спасло Марту от смерти.
– То есть Дженет Сгарци потеряла своего племянника, затем сестру и зятя, – спокойно резюмировала Ди-Ди. – А ее муж, мистер Сгарци?
– Ее мужа я почти не знала, – сказала Бренда. – Он был пожарным и часто работал сверхурочно. Но их сын Чарли нажил себе много неприятностей в те годы. Не знаю, виноват ли в этом шок, вызванный убийством кузена, или отсутствие матери, которая теперь посвящала все свое время сестре, но он стал воровать, совершать акты вандализма и так далее. Через некоторое время родители наконец отправили его учиться в другой город. В Нью-Йорк, кажется. Это вроде помогло. По крайней мере, я слышала, как Дженет хвасталась, что он стал журналистом. Сейчас-то, я полагаю, он вернулся, чтобы заботиться о матери. У нее теперь, знаете, проблемы со здоровьем. Рак.
Мы все кивнули, только сейчас поняв, что миссис Дэвис не знает об убийстве Дженет Сгарци. Наверное, она и об Убийце с розой ничего не слышала. В любом случае мы решили не посвящать ее в это.
– На ком еще могло отразиться убийство Донни? – спросил Фил.
– Даже не знаю, больше никто на ум не приходит.
– Может быть, какие-то его друзья?
Женщина покачала головой:
– Мне очень жаль, но я не так много знаю о Донни. Он всегда был для меня просто соседским мальчишкой. Лучше спросите Чарли, ему, должно быть, больше об этом известно.
Фил кивнул. Затем он спросил полные имена детей, которые жили в доме Дэвисов в одно время с Шаной: Сэмюель Хейс, Ана-Роуз Симмонс, Тревор Деймон.
Мы все встали со своих мест. Рыжий кот грациозно спрыгнул с моих коленей.
Несмотря на неприятную тему нашего разговора, я видела: миссис Дэвис было жаль, что мы уходим. Я подумала, каково это – столько лет жить в том же районе и все это время чувствовать себя изгоем.