– Я… Я… н-не… знаю.
– Ну же, малыш, подумай. Где ты в последний раз с ней играл?
Сын поник еще больше.
– Он не знает, Скотт, – сказала Элисон. – Оставь его в покое.
– Я просто хочу помочь, – ответил я, почти теряя терпение.
– Ты делаешь только хуже. Ты как будто допрашиваешь свидетеля.
Я поднял руки в свое оправдание.
– Я же ведь просто спросил, есть ли у него хоть малейшее представление о том, где нам искать эту злосчастную медведицу. Никакой это не до…
Сэм зарыдал еще громче. Это не было одним из тех обдуманных приступов истерики, к которым время от времени прибегают дети. Это был настоящий ядерный взрыв. Прижимая к бокам руки, он страшно кривил рот, как тыква на Хеллоуин.
– Хх… Хоч-чу ме… медведицу Эмму, – всхлипывал он.
– Я сказала ему, что сейчас уже поздно и медведицу Эмму мы отыщем завтра.
Сэм ответил на это оглушительным тоскливым воем. Он все это время так стойко – может, даже слишком – все держал в себе. Дело было не только в медведице. Хотя и в ней, конечно, тоже. Иногда в отношениях с детьми можно добиться очень многого, сосредоточившись на решении какой-нибудь простой проблемы.
– Если он хочет медведицу, – сказал я, – давай ее найдем.
– Завтра.
Сэм заголосил пуще прежнего. По коре моего головного мозга будто кто-то прошелся железными граблями.
– Нет! – сказал я, пытаясь, хотя и безуспешно, умерить тон. – Мы. Найдем. Медведицу. Сейчас.
– Скотт, это не…
– Ты будешь мне помогать или нет? – спросил я, уже заглядывая под кровать.
Затем я проверил, нет ли медведицы за комодом (еще одно место, где она обожала прятаться), перетряхнул постель (она имела обыкновение запутываться в одеяле) и порылся в куче мягких игрушек (где медведица Эмма однажды затаилась у всех под носом).
Элисон смотрела на меня в изумлении. Сэм будто прирос к полу и надрывался с двойной силой.
– Успокойся, малыш, – сказал я, вставая перед ним на колени и обнимая за худенькие плечи, – помоги мне. Вспомни, где ты в последний раз видел медведицу Эмму?
Мальчик еще пару раз судорожно вздохнул и ответил:
– Может… может… в гостиной.
Я выбежал из комнаты и, перепрыгивая через ступеньки, скатился по лестнице. Гостиная была завалена конструкторами «Линкольн Логз» и «Лего» и игрушечными машинками «Хот Уилз». Раньше мы требовали, чтобы дети, перед тем как взять в руки новую игрушку, убирали старую на место. Но в последнее время перестали слишком строго следить за соблюдением этого правила.
Бегло осмотрев все привычные места, я заглянул под мебель: поднял журнальный столик, отодвинул диван и кресло. Потом занялся диванными подушками и расшвырял их во все стороны.
После этого мне на глаза попалась корзина со шляпами. Все складывается: Сэм так хотел, чтобы у нас был День Танцев и Шляп, что устроил воображаемый раунд с медведицей Эммой. Я наверняка найду ее под феской или внутри зимней шапки.
Я по одному вытащил из корзины все головные уборы, швыряя их на пол, и вскоре добрался до дна. Медведицы не было.
В углу стояли цветочные горшки. Может, она спряталась в этих маленьких джунглях? Я раздвигал их на фут или больше друг от друга, но медведицу Эмму так и не нашел. Зато оставил следы грязно-коричневой воды на деревянном полу.
После этого я принялся за тумбочку для телевизора. В хаосе, образованном удлинителями, разветвителями, приставкой для приема кабельного сигнала, акустической системой и беспроводным роутером, существовало великое множество укромных местечек и щелей. Поскольку плюшевый медвежонок мог забиться в любую из них, я был полон решимости проверить их все.
Возможность неудачи я не рассматривал. Медведица была где-то здесь. Не могла же она просто испариться.
Двигая мебель и заглядывая в каждый уголок, я вспотел, но мне до этого не было никакого дела. Следующим пунктом в моем списке стал большой шкаф, в котором у нас хранились настольные игры. Ну да, Сэм открыл его, чтобы взять «Морской бой», и случайно оставил в нем медведицу Эмму.
Потянув за ручку дверцы, я невольно вызвал целую лавину из падающих коробок с играми. «Трабл». «Сорри». «Кэнди Лэнд». «Шутз энд Лэдерз». «Монополия». Некоторые коробки падали набок и раскрывались. Пол был усеян песочными часами, кубиками, пластмассовыми фишками и игровыми карточками. Но мне опять же было плевать. Меня волновала лишь медведица Эмма.
Но в шкафу ее не было. В нижних ящиках тоже. Я тщательно каждый из них осмотрел, убедившись, что от моего пристального внимания не ускользнуло ни одного квадратного дюйма.
После этого мой взгляд упал на противоположную стену, где у нас стояли книжные полки. Иногда Сэм любил забрасывать свою медведицу туда. Вполне возможно, она приземлилась на какую-нибудь стопку книг, а потом за нее закатилась.
Я методично, начиная сверху слева, а затем двигаясь вправо и вниз, стал вытаскивать ряд за рядом стопки книг и швырять их на пол. И каждый раз, приступая к новой стопке, говорил себе: она здесь. Эмма пряталась здесь. Стоит мне вытащить следующую пачку, и она улыбнется мне своей плюшевой улыбкой. Я представлял, какую испытаю радость, когда добьюсь успеха и вручу медведицу измученному сыну, чьи слезы тут же высохнут, уступив место благодарной улыбке.
Я уже перелопатил таким образом не одну сотню томов, как вдруг услышал голос Элисон, которая стояла в дверном проеме.
– Остановись, Скотт, – мягко сказала она. – Сэм уже двадцать минут как спит. Я почесала ему спинку, он рухнул в кровать и тут же уснул. Он просто устал. Давай поищем медведицу Эмму завтра.
Я не отступился, как будто не замечал ее присутствия. Начатое надо было довести до конца.
– Этот плюшевый медвежонок – не твоя дочь, – продолжала она, – и найти ее – совсем не то же самое, что найти Эмму.
На пол полетел еще один ряд книг.
– Скотт, посмотри вокруг. Просто остановись и посмотри.
Она мягко взяла меня за руку, не давая обрушить вниз следующую стопку. Это вывело меня из транса, в котором я, по-видимому, до этого находился. Я пережил один из тех редких моментов, когда удается покинуть собственное тело и повнимательнее присмотреться к человеку, который в нем обитает.
Что я увидел? Мужчину средних лет – сгорбившегося, лысеющего, отчаявшегося. Он вспотел. Рубашка вылезла из брюк. В комнате вокруг него царил разгром, будто после нашествия грабителей. Жена смотрела на него с испугом: ее муж был на грани безумия.
Я тяжело опустился на пол и прислонился спиной к опустевшим книжным полкам. По обе стороны высились горы книг. Элисон присела рядом и похлопала меня по плечу.
– Все хорошо, Скотт, – сказала она, – все хорошо.
– Прости, – ответил я.
– Ничего страшного, – вновь отозвалась она.
Мне показалось, что Элисон захотела прижаться ко мне, но мешали разбросанные книги. Тогда она просто погладила меня по бедру.
И тут я слетел с катушек. Я обнаружил, что тело колотится от безудержных рыданий. К горлу подкатила тошнота. Плечи затряслись. Я не сдерживал слез, а если бы даже и захотел, то все равно бы не смог. Весь день я изображал из себя нормального человека, а теперь просто сломался.
Элисон отодвинула кучу книг, встала рядом на колени, обняла и стала успокаивать меня. Женщина, за которой без ее ведома целый день следил частный детектив – нанятый мной, – теперь баюкала меня с той же нежностью, с которой только что успокаивала нашего сына. Когда я наконец немного пришел в себя и обрел контроль над своим телом, она притянула мою голову к своей груди и дала выплакаться себе в рубашку.
Ее мальчикам выпал трудный вечер.
Медведицу Эмму мы нашли на следующий день – она сидела на стульчике Эммы за кухонным столом.
Там, где ее накануне оставил Сэм.
Глава 46
В среду с утра – которое наступило для него ближе к полудню – младший брат по обыкновению занялся просмотром записей, сделанных ночью камерами видеонаблюдения.
Вечер вторника ничем не отличался от всех остальных. Время от времени на экране мелькали те, кому выпала очередь охранять дом – мужчина или одна из женщин, – но в остальном все было спокойно. Как и прошлой ночью. Да что там говорить, как и в любую ночь на этой неделе.
Он решил убедиться, что все камеры дают максимально широкий обзор – им предстояло запечатлеть очередной ничем не примечательный день. Однако в этот самый момент на экране появилось кое-что интересное.
На краю леса за домом судьи прятался человек. Поскольку он был далеко и казался на экране совсем маленьким, младшему брату удалось разглядеть немногое: лишь то, что у него седые волосы и что он неподвижно стоит за стволом дерева. Вероятно, он прятался и хотел, чтобы его не было видно из дома. В руке незнакомец держал зажженную сигарету.
– Эй, – позвал он, – иди сюда. Я хочу тебе кое-что показать.
Тут же появился старший.
– Взгляни на третью камеру, – сказал ему младший.
Брат склонился над монитором.
– Кто это?
– Не знаю. Первый раз вижу.
– И что он здесь делает?
– Видимо, наблюдает за домом?
– Ты можешь вывести его крупнее?
– Он на самом краю кадра, если я сделаю изображение крупнее, он в него просто не войдет, – ответил младший. – Думаешь, он из полиции? Или, может, из ФБР?
– Он один, – покачал головой старший, – будь он из ФБР, с ним был бы напарник.
– Мы только думаем, что он один, и других, вполне возможно, просто не видим.
Братья наблюдали за мужчиной, а тот, в свою очередь, наблюдал за домом. Ни один из троих не двигался с места.
– Может, позвонить? – спросил младший.
– Нет. У нас пока слишком мало информации. Может, сходишь туда, разберешься?
Младшего не надо было просить дважды. Он был рад, что появилось хотя какое-то занятие.
Глава 47
После случая с медведицей Эммой я решил позвонить Герберту Трифту только утром в среду, израсходовав на ожидание весь имеющийся запас терпения. С утра до вечера вторника, как только у меня появлялась свободная минутка, все мои мысли были только об одном: что сейчас делает Элисон? Какие сюрпризы запечатлел для меня частный детектив своим фотоаппаратом? Может, в этот самый момент они с Полом Дрессером обсуждают дальнейшие планы? Может, это последний день, который мы проживем вместе в качестве мужа и жены?