– Вы его уже написали, да? А ведь мой источник был прав: вы заранее знали, каким будет приговор.
– Не знал. Я… Нет, пока не могу вам больше ничего сказать.
Он посмотрел на меня с недоверием.
– Это все слишком сложно, – сказал я, – я все объясню, когда передам решение в секретариат. А пока хочу, чтобы вы поняли – размещать эти сведения раньше времени нельзя. Вы даже представить себе не можете, какой ущерб мне этим нанесете. А если все-таки решите опубликовать, я вынесу прямо противоположный вердикт. Просто чтобы досадить вам. Это погубит вас раз и навсегда.
– И тогда и вам, и мне точно придет конец, – задумчиво проговорил он, – мне нравится.
– Значит, договорились?
– Договорились. Но вы должны прислать мне копию по крайней мере на час раньше и до закрытия биржи. Иначе я ничего не выиграю.
– Хорошо, – согласился я.
Я протянул ему через стол ладонь, и мы пожали друг другу руки.
Потом я вытащил из ящика стола документ, который подсунул под дверь Марк, передал его Полайти. Он сразу же склонился над ним, листая страницы и бегло просматривая текст, я видел только макушку его лысой головы.
– Значит, вы решили вынести решение в пользу «АпотеГен», – сказал он. – Не скрою, что теперь я окончательно сбит с толку.
– Почему?
– Как вам сказать… Для начала, похоже, я должен назвать вам имя моего источника. Это Марк Лоу. Он сказал, что вы с ним свояки. Показывал семейные фотографии и все такое прочее. Но сейчас я уже в этом сомневаюсь.
– Нет, это правда.
– Тогда объясните мне такую вещь, – сказал Полайти. – По его словам, вы сами придумали всю эту схему, чтобы заработать на принадлежащем вам пакете акций «АпотеГен», сыграв на понижение. И поручили все сделать ему, чтобы у Комиссии по ценным бумагам не возникло к вам вопросов. Он даже показал мне контракт на продажу ста тысяч акций, подписанный вами, когда они стоили еще по девяносто с лишним долларов. Но если все так, почему вы вынесли вердикт в пользу «АпотеГен»? Вам же только на руку, если акции упадут еще ниже? Разве что… Каков хитрец! Вы уже закрыли свои короткие позиции, да? Если так, то теперь это все уже неважно.
– Прошу прощения, – сказал я, – но я понятия не имею, о чем вы говорите.
– Ну ведь при коротких продажах, когда биржевые активы снижаются, держатель контракта зарабатывает неплохие деньги. Каждый раз, когда ценные бумаги «АпотеГен» теряли в цене десять долларов, продажа пакета из ста тысяч акций приносила миллион. Значит, вы сначала запустили весь этот механизм, а потом, скажем, вчера перед закрытием торгов, завершили сделку, в итоге положив в карман чуть больше трех миллионов, так?
– Я знаю, что такое короткая продажа и как это работает, – заверил его я. – Когда я говорю, что «не имею понятия», это значит, что у нас с Марком нет никакой тайной схемы. Даю вам честное слово. Может, у него и есть контракт на короткую продажу, подписанный моим именем, но я не имею к этому никакого отношения. И что бы он вам обо мне ни говорил, это все ложь.
– Я уже ничему не удивляюсь, – ответил Полайти. – Мне уже ясно, что во всем остальном этот парень мне тоже врал.
Журналист покачал головой, будто поражаясь собственной легковерности, и спросил:
– Ну так что, мы договорились?
Я согласно кивнул головой.
– Договорились.
Глава 70
После перерыва, вместо пятнадцати минут растянувшегося больше чем на двадцать пять, пора было возвращаться в зал заседаний.
Обдумывать новую информацию не было времени. Я вспомнил, когда за последние несколько недель виделся с Марком. Он сидел на веранде – сначала у нас дома, а потом у него – и спокойно трепался о всякой ерунде. По сути, этот человек одной рукой похлопывал меня по плечу, а другой вырывал у меня сердце из груди. Для этого требовалось хладнокровие, которого я в нем не подозревал.
Но отчасти происходящее имело смысл. Марк Лоу – которого жена без конца пилила за безденежье, слабохарактерность и бардак в доме – придумал, как заработать пару миллионов долларов. И эти деньги для него были гораздо важнее моих детей. Чтобы воплотить план в жизнь, ему нужны были необходимые сведения и рабочая сила – Джастина и турки.
Это означало, что в первую очередь я должен его найти.
Дождавшись, когда Полайти уйдет, я приоткрыл дверь офиса и быстро выглянул в коридор. Если Марк по-прежнему выполняет распоряжения Уиппла, его надо искать неподалеку от входа в зал заседаний.
Но там свояка не оказалось. Если бы не Элисон, видевшая его совсем недавно, я бы предположил, что он уже сбежал и считает сейчас свои денежки. Нет, Марк где-то рядом. Я как можно тише прошел по коридору – может быть, он сидит где-нибудь в углу?
Но нет. Коридор был пуст.
Я вернулся в офис, подошел к закрытой двери кабинета Джереми, тихонько постучал и сказал:
– Это я.
Войдя, я увидел, что Элисон сидит за столом, а на столе лежит почти собранный пистолет.
– Я почти закончила, – сказала она, не отрываясь от работы, – его пришлось собирать дважды: после первого раза мне не понравилось, как работает затвор.
– Марка все равно нигде нет, – сказал я.
– Что ты собираешься делать?
– Я полагаю, продолжить заседание.
– Может, лучше его побыстрее найти? Ты же судья! Люди могут и подождать.
– Да, но он уже мог выйти из здания. Я не хочу гоняться за ним по улицам. Если нам не удастся его поймать, придется еще раз проносить сюда пистолет. К тому же за стенами суда он тоже может быть вооружен, в то время как здесь мы можем быть уверены, что огнестрельного оружия, кроме нас, больше ни у кого нет.
– Неплохой аргумент. И что ты предлагаешь?
– Рано или поздно он все равно сюда придет, – сказал я. – Его вызовет босс. И тогда ты, пригрозив пистолетом, заставишь его идти в мой кабинет. Там он окажется в ловушке, без оружия и мобильного телефона, чтобы связаться с сообщниками. Нигде больше он не будет настолько уязвим.
Элисон поставила на место последнюю деталь, повернулась, прицелилась в окно и дважды нажала на курок. Послышался сухой, резкий звук.
– Отлично, – сказала Элисон, – я готова.
– Хорошо. Просто сиди тихо и держи телефон Джереми под рукой.
Когда я вышел из кабинета, меня окинула любопытным взглядом миссис Смит. Мне совсем не хотелось сейчас строить догадки по поводу того, что она думает о моих странных визитерах или действиях. Я для вида посмотрел на часы, хотя даже не заметил, сколько на них времени.
– Мне в голову пришла мысль, – обратился я к ней. – Сегодня пятница, неделя выдалась долгой, я до вечера буду вести заседание, поэтому вы мне вряд ли понадобитесь. Если хотите, можете уйти сегодня пораньше.
– Спасибо, мистер Сэмпсон, но мне еще нужно поработать над…
– Джоан, – произнес я, и она осеклась, – прошу вас, идите домой. Остальным тоже передайте, что они могут быть свободны. Я буду вам за это очень признателен.
Она на мгновение задумалась и сказала:
– Конечно, Скотт.
Когда секретарь вновь призвала зал к порядку, я с облегчением увидел, что Стив Полайти никуда не ушел – это означало, что он не собирается раньше времени публиковать сенсационную новость, которую знал он один. Блейк Франклин тоже сидел на месте, по-видимому отменив до конца дня все предвыборные мероприятия.
Хотя Клэренсу Уорту было грех жаловаться на ход разбирательства, на его лице все равно читалось раздражение – сначала я полтора часа обедал, а потом объявил получасовой перерыв.
Я извинился за опоздание, пробормотав что-то про безотлагательные дела, и дал ему слово.
Первым свидетелем ответчика был ученый с аккуратной прической. До этого мне казалось, что Уорт будет выстраивать защиту медленно, будто симфонию: она начинается одиноким гобоем, к нему присоединяются новые и новые инструменты, и все движется к громогласному крещендо.
Но нет. Сразу стало понятно, что Уорт начнет с фортиссимо. Он представил публике убийственного свидетеля, того самого, кто первым установил грубейшую ошибку Денни Пальграффа. Когда ученый начал подробно объяснять, насколько несостоятельной выглядит жалоба истца, Барнаби Робертс едва мог усидеть на месте. Уорт вновь вытащил свою лазерную указку. Вещественное доказательство защиты номер пятьдесят восемь, диаграмму подлинного протеина PCSK9, так и не убрали с подставки. Главный адвокат защиты, по-видимому, надеялся, что теперь он будет приходить ко мне во снах.
В течение всего последующего часа Уорт методично вытягивал из ученого объяснения, постепенно наслаивая друг на друга уровни понимания. Потом свидетель, что называется, взял самую высокую ноту, точно указав, где Пальграфф допустил оплошность и как столь блестящий ученый мог не заметить ошибки. Для тех, кто внимательно следил за ходом его мысли, это была захватывающая кульминация – момент, когда все становилось ясно.
С ним совпал другой, которого я так ждал. Когда ученый начал подводить итог, Энди Уиппл повернулся и изобразил руками какой-то замысловатый жест.
Я с трудом сдержался, чтобы не подскочить на месте. Я был уверен, что эти сигналы адресованы Марку.
Почти не скрываясь, я опустил глаза на колени, где лежал телефон, и отправил на номер Джереми сообщение: Марк здесь.
Потом поднял голову и сделал вид, что внимательно слежу за ходом процесса. Мне не оставалось ничего другого, кроме как довериться судьбе и надеяться, что Элисон получит мое послание, сделает все, о чем мы договаривались, и наш план сработает.
Уорт закончил допрос свидетеля. Когда начал задавать вопросы Хеманс, я замер, ожидая, что вот-вот раздастся выстрел или крик. Или Элисон удалось все сделать тихо?
Она, конечно, обладала существенным стратегическим преимуществом, к которому прилагались девятимиллиметровые пули, а Марку было хорошо известно, что ни одна из дочерей Уэйда Пауэлла с оружием в руках шутить не будет.
Но я уже один раз ошибся насчет Марка. Может быть, он приготовил какой-нибудь новый сюрприз?