юшонах»[26], являются уголовно наказуемыми преступлениями. Однако в весьма спорном решении Европейского суда по правам человека 1978 года указано, что эти методы, отличающиеся «негуманным и унижающим достоинство человека характером», все же не могут считаться пытками. (После террористической атаки 11 сентября 2001 года, когда американская администрация Джорджа Буша разрабатывала свои собственные методики «усиленных допросов», чиновники, стремясь оправдать применение пыток, опирались исключительно на это решение.)
Но, вероятно, самым конкретным применением колониальной философии Фрэнка Китсона в контексте Смуты было MRF. Это элитное подразделение считалось настолько мутным и секретным, что, кажется, никто не знал точно, как расшифровывается его аббревиатура. Возможно, Мобильная разведывательная группа (Mobile Reconnaissance Force). Или Военная разведывательная группа (Military Reconnaissance Force). Или Военная реакционная группа (Military Reaction Force). MRF состояла из тридцати, или около того, специальных операторов – как мужчин, так и женщин, которых отбирали по всей Британской армии. Они носили обычную одежду – брюки клеш и джинсовые куртки – и длинные волосы. Внутри армии их называли «Саперная команда»[27], потому что они также занимались разведкой и выслеживали, где местные отряды готовятся произвести подрывы. Особенно ценились солдаты ирландского происхождения, так как они легко сливались с местным населением.
Члены MRF колесили по республиканским анклавам и вели скрытое наблюдение. Но иной раз они, находясь в самом центре «индейских территорий», оставляли машины. Они притворялись уборщиками дорог и мусорщиками. Они сидели рядом с бродягами, пьющими метиловый спирт на обочине. Они также сооружали тайные наблюдательные пункты, пробираясь в магазины и дома, разрушенные в ходе беспорядков или пожаров. Один-единственный кирпич, вытащенный из фасадной стены, давал возможность члену MRF спрятаться внутри и следить за окрестностями. Женщина, работавшая на MRF, ходила от дома к дому, продавая косметику и собирая при этом информацию. В декабре 1971 года Китсон написал памятку под названием «Дальнейшее развертывание сил в Белфасте», в которой он объяснял, что важнейшим способом борьбы с ИРА было «создание и развертывание MRF».
Однако эта группа не ограничивалась сбором информации. Она также занималась уничтожением людей. Мужчины в обычной одежде ездили, например, на неприметном «Форде Кортина» с пистолетом-пулеметом «Стерлинг», спрятанным под сиденьем. Они не могли открыто носить оружие, как впоследствии рассказывал один из членов MRF, потому что они были так законспирированы, что при прохождении армейских постов их же британские коллеги, найдя у них пистолет, могли «открыть огонь и убить» их. Именно команда MRF выскочила из зеленого фургона в Западном Белфасте и попыталась уничтожить Брендана Хьюза. Карательный отряд специально снабжался таким оружием, которое использовали военизированные группировки, чтобы в случае убийства кого-либо последующее исследование установило, что киллерами были члены ИРА или лоялисты, а не военные.
«Нам нужно было внести путаницу в мозги», – вспоминал один из членов MRF. Если бы люди поверили, что виновны военизированные группы, это нарушило бы единство сообщества и сохранило бы имидж армии как законопослушного и нейтрального судьи. Это было особенно верно в отношении таких ситуаций, когда MRF в поисках назначенной жертвы в конечном итоге вместо нее по неосторожности убивала ни в чем не повинных гражданских людей.
Однажды летней ночью 1972 года 24-летняя женщина по имени Джин Смит-Кэмбелл сидела на пассажирском сиденье машины у автобусной остановки на Глен-роуд, когда пуля, влетев в окно, попала ей в голову. Полиция тогда заявила, что «никакие секретные силы не имели отношения» к ее смерти, и высказала предположение, что, возможно, за это несут ответственность некие «политические организации» (сокращенное название военизированных группировок) на данной территории. Семья Смит-Кэмбелл поверила, что ее убили люди из ИРА; прошло 40 лет, прежде чем они узнали, что на самом деле девушка погибла от рук военных из MRF.
Фрэнк Китсон считался мастером манипуляций с прессой. После очередного скандала с применением насилия он пригласил Саймона Уинчестера, молодого корреспондента из местного отделения газеты «Гардиан», в свою штаб-квартиру на брифинг. Китсон очень доходчиво и убедительно рассказал об обстоятельствах важного инцидента, ссылаясь на досье жертв, собранное военной разведкой. Уинчестер был польщен таким обращением и затем послушно доложил, что убитый (по поводу которого задавались вопросы) был то ли начальник снабжения, то ли боевой эксперт, то ли командир из Провос. Уинчестеру понравился Китсон, которого он называл «молодым генералом», и они стали друзьями; журналист навещал семью Китсона, приходя к ним в дом, расположенный на территории военной базы, и играл в карты с дочерью Китсона. И только потом Уинчестер осознал, как плохо британская разведка сфабриковала документы об участии Провос, и начал подозревать, что большая часть из полученной им информации была просто неверной. В конечном итоге он пришел к выводу (и признался в этом публично), что Китсон использовал его в качестве армейского «рупора».
Черты Китсона, роднящие его с Стрейнджлавом[28], сделали его навязчивой идеей для ИРА. Провос изучила книгу «Операции малой интенсивности» и разоблачала Китсона в своей пропаганде. Пылкое воображение повстанцев превращало его в страшного врага, о котором много говорили, но которого редко видели. Он получил прозвище «Китс, Мясник из Белфаста». И вот уже склонная к военным предрассудкам Провос начала относить любое странное происшествие, которое она не могла объяснить, к играм разума изобретательного британского стратега, как будто он был чем-то вроде полтергейста. Существовали планы по похищению Китсона, но ни один из них не увенчался успехом. Говорили, что у Провос имелся «список смертников» с первоочередными целями; именно Фрэнк Китсон возглавлял его.
Однако не только у Провос был список смертников. Поскольку MRF вела наблюдения и осуществляла разведку, у группы имелся собственный каталог целей, обозначенных для оперативников как подлежащие уничтожению на месте. Стены секретного помещения MRF, расположенного в самом сердце центральных бараков, были увешаны снимками крупнейших «игроков» Провос, то есть их целей. По словам одного бывшего члена MRF, к ключевым фигурам принадлежали Брендан Хьюз, Джерри Адамс, Долорс и Мариан Прайс.
Глава 8Попытка диалога ИРА с британцами. Стрельба в «Треснувшей чашке»
Тюрьма прибыла в Белфастский залив[29]. Пятисотфутовый британский корабль «Мейдстоун» во время Второй мировой войны обслуживал субмарины Королевского флота. Когда началась Смута, судно спешно приспособили для временного размещения двух тысяч британских военных, прибывших в Белфаст, а затем последовало новое усовершенствование: Корабль Ее Величества стал Тюрьмой Ее Величества. Судно находилось в заливе, у пристани, в 20 футах[30] от берега. Тюремная часть состояла из двух помещений барачного типа, расположенных ниже палубы, где узникам приходилось спать на трехъярусных койках, ибо мест не хватало. Тусклый свет проникал через несколько маленьких иллюминаторов, духота лишала последних сил. Это место «не годилось и для свиней», – писал впоследствии один из заключенных.
Однажды в марте 1972 года вооруженная охрана доставила на «Мейдстоун» высокопоставленного узника. Им был Джерри Адамс. Он провел в бегах несколько месяцев, но был схвачен военными во время утреннего рейда в одном из домов Западного Белфаста, и теперь его грубо втолкнули в корабельный трюм. Здесь его ожидала теплая встреча: на судне содержалось немало его друзей и родственников. Однако вскоре он начал ненавидеть это место, которое называл «мерзкой консервной банкой». Может быть, Адамс и являлся закаленным революционером, но его нельзя было назвать равнодушным к еде. Он любил вкусную пищу, а на корабле кормили отвратительно.
Кроме того, Адамс страдал от боли, поскольку его избили. Когда его арестовали, он отказался признать, что он Джерри Адамс. Вместо этого он назвался псевдонимом – Джо МакГиген – и настаивал на том, что это его настоящее имя. Его отвезли в полицейские бараки на допрос, и в конце концов один из немногих офицеров Корпуса констеблей, кто действительно знал его в лицо, увидев арестованного, сказал: «Это Джерри Адамс». Адамс не обратил на это внимания. Он упрямо продолжал стоять на своем, утверждая, что арестовали не того. Позже Адамс много думал о методиках борьбы с мятежниками. «Надо мной работала целая машина, добивающаяся на допросах признания, что я Джерри Адамс, – вспоминал он потом. – Продолжая утверждать, что я Джо МакГиген, я исходил из того, что мешаю расследованию и запутываю свое дело».
Следователи били Адамса, но он молчал. Они использовали тактику «хороший коп и плохой коп»: один полицейский вел себя крайне агрессивно, тыкая в Адамса пистолетом и угрожая выстрелить, другой его останавливал. Но Адамс не сдавался. И только когда он понял, что допрос подошел к концу, он признал то, что уже давно было всем известно: он – Джерри Адамс. Из-за того, что следователи так долго спорили с ним по поводу простого вопроса – его имени, Адамс умудрился не рассказать им ничего существенного. «Конечно, к этому моменту моя стратегия свелась к бессмысленному спору, но она дала мне, как я думаю, силы противостоять инквизиции, – объяснял он потом. – Молчать – это лучшая тактика. Пусть они знали, кто я, это неважно. Я не мог отвечать на их вопросы, потому что я был не тем, кем они меня объявляли».