– Хочу пойти в университет и получить диплом, – ответил Адамс.
– Мы не будем чинить вам препятствий, – заверил Стил. – Прекратите насилие и сможете пойти в университет.
Адамс ухмыльнулся и сказал:
– Сначала помогите мне избавиться от британцев.
Когда в июне впервые было объявлено о приостановке огня, Брендану Хьюзу казалось, что война скоро кончится. Для людей, находившихся в бегах, мгновенное прекращение военных действий означало, что они могут больше не прятаться, а вернуться домой, к своим семьям. Обычные граждане начинали робко выходить из укрытий. Это было первое мирное лето с того момента, как три года назад началось насилие. Снова открылись магазины. В воздухе повеяло оптимизмом.
Для Хьюза прекращение огня означало, что он может посвятить время своей молодой жене. В начале 1972 года, незадолго до 24-летия, он женился на местной девушке по имени Лили, которой исполнилось 19. К моменту начала перемирия Лили была беременна. Отец Брендана не одобрял этот союз, поскольку Брендан не мог быть нормальным мужем Лили. Иметь семью человеку в бегах опасно. Адамс тоже недавно женился. И именно из-за вступления в брак власти смогли схватить его и бросить в «Мейдстоун»: они заранее наметили в качестве цели дом, где жила его невеста Колетт, и совершили туда рейд в ту ночь, когда девушку навещал Адамс. Лили, жена Брендана, привыкла к зачисткам, которые проводили британские войска в надежде найти ее мужа-беглеца. А потому она тревожно спала по ночам, опасаясь, что в любой момент может вылететь дверь.
Перемирие означало, что Брендан может вернуться и повидаться с Лили. Хотя бы на некоторое время они могли сделать вид, что у них обычная семья. Но мир не продлился и двух недель. После бессмысленных переговоров в Лондоне стороны согласились встретиться еще раз, однако этой встрече не суждено было состояться. Девятого июля, после того, как военные отказались разрешить беженцам-католикам занять дома, брошенные протестантами, на Ленадун-авеню опять начались бои. Объявив об окончании перемирия, Шон МакСтивен сказал, что он уже велел своим людям возобновить военную кампанию с «особенной жестокостью». Приказ, спускаясь вниз по командной цепочке, достиг Брендана Хьюза: «Возвращайтесь к своей работе».
Хьюз планировал одну из самых амбициозных операций Провос. Важнейшим элементом стратегии ИРА являлись взрывы бомб в коммерческих районах Северной Ирландии. Поскольку большей частью бизнеса владели юнионисты или британские компании и поскольку правительство контролировало всю инфраструктуру, нападение на коммерческую собственность расценивалось как прямой удар по врагу. Такие операции могли проводиться и в гражданских районах, но Хьюз и его товарищи настаивали, что они не нацелены на гражданское население. Суть была в том, чтобы уничтожить собственность, но при этом не убить людей. Полицию и средства массовой информации заранее предупреждали о взрыве, так чтобы гражданские (в теории) покинули территорию. Конечно, эти предупреждения имели и пропагандистскую цель: новостные бюллетени, сообщая о том, что город вот-вот взлетит на воздух, сеяли панику среди встревоженных покупателей и усиливали тем самым силу взрыва каждой бомбы.
Однажды в июле, то была пятница, группа из ИРА заложила почти две дюжины бомб – беспрецедентное количество – на автобусных станциях, в железнодорожных депо и в торговых районах по всему Белфасту. Сразу после двух часов пополудни, когда город заполнился покупателями, наслаждающимися летним деньком, начали детонировать устройства, и в течение следующего часа каждые несколько минут взрывалось по бомбе. Люди кричали и бежали, но чаще всего они перемещались из одного района в другой как раз в тот момент, когда вот-вот должна была разорваться очередная бомба. Несколько автобусов разнесло в клочья. Девять человек погибли, в том числе и 14-летний подросток; 130 были ранены. Город оказался совершенно не готовым к этой кровавой бойне. Одна женщина перелазила через завал и в клубах дыма, нависшего над центром Белфаста, увидела странной формы предмет на земле. Она решила, что кусок мяса выпал из грузовика. И только потом она поняла, что это было человеческое туловище. Полицейские тоже перелезли туда и начали осторожно собирать разбросанные куски тела в пластиковые мешки.
«Город не видел столько смертей и такие разрушения со времен немецких налетов 1941 года», – писала «Дейли Телеграф», утверждая, что «бессердечие и отсутствие совести сейчас весьма характерны для Провос». Газета «Айриш таймс» указывала в передовой статье, что главными жертвами атаки стали не британские военные и даже не большой бизнес, а «простые жители Белфаста и Ирландии». И затем в статье задавались вопросы: «Верит ли кто-нибудь, что такими методами можно добиться чего-то хорошего? Кто-нибудь в этой стране сможет жить, не вспоминая о том, что случилось?»
Являясь одним из главных разработчиков операции, Брендан Хьюз надеялся, что получится «зрелищное» событие. Однако, когда начали взрываться бомбы, он сидел на Лисон-стрит, сжимая в руках «Армалит» и следя за скоростью взрывов – бум, бум, бум. «Что-то слишком много», – подумал он. Некоторые добровольцы в районе нижней части Фоллз радовались, слыша эти взрывы, но Хьюз закричал, чтобы они не высовывались на улицу. Он понял, что снарядов заложили слишком много. Переоценили способность властей справляться с таким катаклизмом в режиме реального времени. Впоследствии Хьюз в течение многих лет настойчиво повторял, что они не хотели убивать людей, им нужно было лишь уничтожить собственность. Какими бы ни были его истинные намерения, он чувствовал себя виновным в этой ситуации. В то время, однако, у него не было времени думать об этом, потому что он запутался в совершенно другой проблеме.
Однажды ночью, незадолго до прекращения огня, Хьюз находился в Белфасте, и кто-то из его людей сообщил, что стреляли в бойца Провос по имени Джо Расселл. Хьюз тут же отправился к Расселу и увидел, что тот зажимает рану. Он не обратился в госпиталь: слишком рискованно. А в животе у него была пуля. Хьюз организовал перевозку Расселла через границу, в госпиталь в Дандолке, который славился тем, что лечил раненых республиканцев и «не задавал вопросов».
Но тайна все же осталась: кто стрелял? Расселл тогда находился дома. В переднюю дверь постучал мужчина. Когда Расселл открыл, человек выстрелил в него и убежал. Расселл рассказал Хьюзу, что вроде бы узнал наемного убийцу: это был член Стикис – Официальной ИРА. Такую версию поддерживал и Джо Лински, человек с неопределенными чертами лица, офицер из службы разведки Провос, которого люди называли Очумелым Монахом.
В период Смуты во всех районах Белфаста открывались не имевшие лицензии клубы, где можно было выпить. Их называли «точками». Многие традиционные пабы сгорели или были разбомблены, и для жаждущего города такие нелегальные забегаловки были крайне привлекательны. Выйти за пределы своего этнического анклава считалось довольно рискованным предприятием, а потому точки появлялись в жилых районах – часто в брошенных домах; здесь было безопасно и удобно. К концу 1972 года в Белфасте работало две сотни таких точек. Они были открыты семь дней в неделю и не имели четкого графика работы. Спиртное порой воровали при захвате грузовиков, а выручка часто шла какой-либо военизированной группе, которая контролировала район.
Некоторое количество точек принадлежало Официальной ИРА, и бойцы Официалов любили собираться в них. Одна такая точка называлась «Горящие угольки». (Брендан Хьюз однажды поджег ее и любил шутить, что он спалил угли.) Другой точкой Официалов считалась «Треснувшая чашка»; клуб на Лисон-стрит назвали так, потому что он расположился в здании бывшего магазина, торговавшего подержанной фаянсовой и фарфоровой посудой. Само место ничем особенным не отличалось. Доски пола прогнили, лампочки давали тусклый свет, а посетители сидели на колченогих стульях и поднимали пинтовые кружки. А на стене висели картины с изображением Девы Марии и Патрика Пирса.
В поисках человека, стрелявшего в Джо Расселла, Хьюз отправил отряд бойцов в «Треснувшую чашку». Они вошли туда, достали оружие и закрыли выход. Той ночью среди завсегдатаев был и человек по имени Десмонд МакКин. Он пришел сюда вместе с женой Маргарет и своей 70-летней матерью, чтобы отпраздновать День отцов. МакКин не состоял в Официальной ИРА. Но так случилось, что он имел сына, который недавно присоединился к Провос. Тем не менее, когда бойцы Хьюза приказали МакКину стать на пол на колени и толкнули его жену и мать, он сделал ошибку – начал сопротивляться. Тусклое помещение озарилось вспышкой выстрела – пуля попала МакКину в бедро.
Стрелял молодой Прово, почти подросток. Позже выяснилось, что к тому времени, когда стрелки вломились в «Треснувшую чашку», они, скорее всего, были изрядно пьяны. Жена МакКина, склонившись над мужем, зашлась в крике. Однако Провос не разрешила вызвать «Скорую помощь», так как боялись привлечь внимание властей. Они пробыли в «Треснувшей чашке» еще 15 минут, и за это время Десмонд МакКин умер от потери крови.
Пресса охарактеризовала стрельбу той ночью как «силовое противостояние» между Официалами и Провос, и ситуация действительно выглядела именно так. Одна газета высказала предположение, что случайная искра, вспыхнувшая ночью, «развязала войну». Однако на самом деле Десмонд МакКин был просто ни в чем не повинным свидетелем, пострадавшим в ходе плохо исполненной операции. И когда Хьюз продолжил свое расследование о том, кто стрелял в Джо Расселла, он выяснил нечто тревожное. Это были вовсе не Официалы. Напротив, его пытался убить один из его же людей.
Из всех социальных проблем, всплывших из-за Смуты, одна обсуждалась крайне редко – романтические отношения. В его сочетании католической и шотландской пресвитерианской культур общество Белфаста было не в меру щепетильным. Однако, когда насилие коснулось повседневности, устоявшиеся общественные нормы начали ослабевать. Постоянная смертельная опасность толкала людей к новому образу жизни – иногда безрассудному и насыщенному событиями.