— Да, брат, умеешь ты задачки задавать. — Бережной, надев очки, просматривал распечатанные страницы. — Но что-то тут есть, безусловно, и следствие мы с тобой засекретим. Официально его не будет. Зарегистрируем факт хулиганства, раз есть пострадавшая, и пострадала она очень ощутимо. А сами осторожно копнем старые дела, я сам сделаю запрос. Есть у меня приятель, выдаст нам в лучшем виде все дела, и никто об этом знать не будет. Плохо то, что половина трупов по военному ведомству, но и это мы, по итогу, порешаем. Да, задачка… Тут ведь замысел чувствуется! Масштаб! Мориарти какой-то, ей-богу. Сколько людей в этом задействовано, я не берусь даже предположить. Большинство из них вряд ли понимало и понимают, для чего именно их используют, даже рыжая бабенка, оттяпавшая у Радецкого генеральские хоромы, и та вряд ли понимает, в какой игре участвует.
— А вы думаете, это звенья одной цепи?
— Уверен. — Бережной потер подбородок, досадливо морщась. — Тут, брат, такие умельцы работают, что никаких случайностей не допустят. Ну, ладно, давай пока наметим план, но я бы предпочел не обсуждать дела в этих стенах.
— А где же?..
— Я подумаю. Вить, ты пока займись убийством кладовщика, Семенов пусть хулиганство копает, все должно выглядеть естественно: если никаких официальных движений не будет, у нашего злого гения могут возникнуть вопросы — он-то как раз ожидает от нас определенных шагов, он их уже успел просчитать, я уверен. Давай пока играть по его нотам, а сами по-тихому сочиним собственный концерт для скрипки, можно даже с оркестром.
— Съезжу к Важинскому. — Виктор поднялся, ощущая, что ноша его стала легче. — Не нравится мне этот тип, скользкий какой-то. Не люблю я, знаете, таких, как он, хитрецов с насмешливым прищуром. И то, что он у Никиты в кабинете камеры установил, а ему не сказал, о многом говорит. Вряд ли владелец бизнеса в курсе таких методов работы.
— Владелец бизнеса — некто Марконов, и он в такие мелочи вряд ли вникает. — Бережной выставил на стол судки с едой. — Давай пообедаем, меня жена провиантом снабдила, словно в стране голод, вот поедим, а потом уж поедешь. Пока экспертизы идут, все равно ничего толком ты не сделаешь.
— Генка говорил, в магазине работал крот: кто-то фотографировал Никиту, изучал работу магазина. Я пришел к тому же выводу, а сегодня позвонила Аня Лепехина, менеджером она там работает. Она поговорила на похоронах Недзвецкого с его сестрой, и та сказала, что на протяжении нескольких месяцев ее брат рассказывал кому-то о делах в магазине и о Никите Радецком.
— Вот оно что! — Бережной покачал головой. — Ну, теперь, по крайней мере, мы имеем вероятный мотив для убийства.
— И теперь с большой долей вероятности мы могли бы предположить, о чем убитый хотел поговорить с Лепехиной в день убийства. Сестра убитого так же уверена, что брат разговаривал именно с женщиной. Она даже поначалу решила, что у него завелась подружка, но уж больно их разговоры не были похожи на разговор влюбленных. А в последний месяц все прекратилось, мало того — Недзвецкий очень резко поговорил со своей собеседницей.
— Ясно. — Бережной перелистал страницы протокола. — Что ж, кроме кладовщика, у убийцы были и другие сообщники. И конечно, кто-то помогал ему в день убийства. Кто-то внутри магазина, он же и впустил убийцу, снабдив его форменным комбинезоном и кепкой. Пусть твой Генка будет осторожен в своих поисках, ты же видишь, что делается. У тебя есть какие-то сомнения или мне показалось?
— Нет, не показалось. — Виктор повертел в руках карандаш, Бережной терпеливо ждал. — Дело в том, что показания сестры убитого расходятся с уликами. Мы изъяли ноутбук, планшет и телефон убитого. Компьютерщики изучили их: следов переписки не найдено ни на одном устройстве. Они, конечно, еще поищут, но в таком контексте слова сестры вызывают сомнения.
— Да, пусть еще покопают. Что еще?
— Сегодня хоронили Недзвецкого.
— Так скоро?
— Тело не улика, с ним все ясно. Я попросил Львовича поторопиться с экспертизой, чтоб тело отдать родственникам. А то ведь вы знаете, как у нас иной раз.
— Это правильно, и так горе у людей, что ж мариновать в ожидании похорон.
— Именно. — Виктор полистал свой блокнот — больше для порядка, факты он знал наизусть. — Я послал туда парочку своих, посмотреть и поснимать. Покажу фотографии Лепехиной и Радецкому, может, кого-то узнают.
Микроволновка, установленная в примыкающей к кабинету комнате отдыха, подала сигнал. Виктор принялся накрывать на стол. Собственно, генерал использовал одноразовую посуду, и только стаканы были настоящими — генерал терпеть не мог пить из пластиковых стаканчиков, даже воду.
— Как вариант: весь этот парк кровавых аттракционов задумал и организовал один человек. Скорее всего, один из разжалованных офицеров. Потому что убийства начались, когда главные фигуранты еще находились в местах лишения свободы, а вот просто уволенные, разжалованные вполне могли начать мстить. — Генерал налил Виктору какао из термоса. — Ешь вот пироги, Диана у меня их мастерски печет. Кто-то, кто много потерял и у кого было свободное время и навыки, чтобы разработать такую операцию. Нужно раздобыть старое дело и составить список всех, кто по итогам проверки комиссией Радецкого так или иначе был наказан. Думаю, наш злой гений в этом списке, и мы отработаем каждого. Причем сроки у нас очень сжатые, и сделать все нужно будет тихо настолько, насколько это вообще возможно.
— Понял.
— Теперь вот еще что… — Генерал развернул к Виктору экран своего ноутбука. — Смотри, какая штука интересная.
— Эти передачи? — Виктор скептически прищурился. — Моя племянница Алина показывала их моей жене и дочери. Инкриминировать этим мстителям в общем-то нечего, но тенденция к самосуду очень так себе… Хотя, конечно, я бы на площадях порол тех уродов, что протягивают руки к своим женам. Тут в какой-то из передач и бывшая жена Радецкого сопли пускает. И если остальные видео вполне достоверные, то видеодневник этой дряни — очень хитрая афера, которую готовили месяцами. И тут я готов спорить до хрипоты.
— Спорить не надо, я пришел к аналогичному выводу, — Бережной подмигнул Виктору. — Это Диана мне показала. Говорит: «Что-то не так с этой бабенкой». Ну, я на досуге присмотрелся, кое-что проверил, с людьми поговорил — цикл этих роликов начался за два месяца до того, как афера с квартирой Радецкого обрела очертания и завершилась столь удачно для аферистки. Параллельно набирало силу движение против домашнего насилия «Веста» и прочее в таком же духе.
— Ну да. — Виктор покатал по столу карандаш. — И можно было бы предположить, что целью создания такой шумихи был именно Никита Радецкий. Но это глупо — уж больно цель мелковата для такого представления. Даже если ради квартиры, все равно размах слишком большой, чтобы вовлечь такое количество людей и устроить настолько серьезный общественный резонанс. Я не вижу тут прямой связи. Габриэлла просто воспользовалась этой организацией.
— Да? — Глаза Бережного блеснули озорным огнем. — Я тоже вначале так думал. А теперь смотри, какая смешная штука получается.
Бережной кликнул мышью, выводя на экран фотографии Габриэллы и ведущей, и наложил изображения друг на друга.
Виктор ошалело уставился на экран, думая о том, что стать генералом ему не светит, потому что мыслить вот так он пока не умеет.
— Так это же одна и та же девица! — Виктор присвистнул. — То есть она решила бить наверняка. Видеодневника ей показалось мало, ей нужно было уничтожить не просто Никиту Радецкого как социальную единицу, она с самого начала нацелилась и на мать тоже. А поскольку квартира отжата, а бурление дерьма не прекращается, встает вопрос: а правда ли, что целью была только квартира?
— Именно. — Бережной мысленно веселится, представив, как он все это предъявит Капинусу. — И тогда все выстраивается в достаточно логичную цепочку. Понятно, что вряд ли весь этот дьявольский план придумала и осуществила именно Габриэлла. Нет, я ни разу не сексист: я женат на женщине, которая не раз утирала мне нос, выдавая готовое решение там, где я долго шел к результату, но Диана — женщина особенная, и не потому, что моя жена, а по факту.
— Это да. — Виктор очень уважал Диану Бережную именно за это ее качество — видеть то, что скрыто. — Но конкретно эта дамочка…
— Да. — Бережной сделал в воздухе неопределенный жест. — Нет, она не могла все это одна задумать и осуществить. Есть кто-то еще. И тогда загадочные смерти членов комиссии генерала Радецкого обретают смысл, и то, что происходит с Никитой и его матерью, вполне вплетается в канву этого преступления. А это значит, что и мы, и наши семьи сейчас в опасности.
— Согласен, их нужно вывозить.
Еще час назад Виктору казалось, что такая эвакуация — это уже чересчур, а сейчас он думает лишь о том, чтоб не опоздать, и ему хочется позвонить матери и Раисе немедленно.
— Ну то-то! — Генерал вздохнул. — Ладно, с Дианой я сам переговорю. А ты давай займись собственной семьей. Если мы решили ввязаться в эту драку, нам нужна свобода маневра. Так что ты ступай-ка домой, переговори с Раисой, матери позвони, они должны быть готовы уехать, как только поступит команда.
Виктор вышел из здания управления в странном расположении духа.
И был обычный день, как вчера и позавчера. Осень, которая уже была не совсем и осень, потому что по ночам случались заморозки, а в солнечный день небо над городом было холодным и синим-синим. И накануне утром они с Раисой пили на кухне чай, планируя ремонт в квартире, и Виктор вздыхал — денег на это удовольствие уйдет очень много, но и оттягивать уже некуда, тут без вариантов.
И он знать не знал еще, что где-то в пространстве затаился серийный убийца, которого, возможно, покрывают спецслужбы или чиновники высшего ранга. Бог знает, зачем им это нужно, но если знают и молчат, то, значит, покрывают. А убийца останавливаться, похоже, не собирается, да и фантазии ему не занимать.