А может, он действует по чьему-то приказу, тоже вариант.
А возможно, смерти офицеров и членов их семей связали между собой только они с Генкой.
Как-то раз Виктор с дочерью смотрели их общий любимый сериал «Мыслить как преступник». Так уж вышло, что больше никто в семье не любил детективы, ни читать, ни смотреть, и только они со Светкой обожали полицейские сериалы. Они смотрели C.S.I., и «Морскую полицию», и «Шерлока», и «Бэкстром», они не раз пересматривали «Декстера», но «Мыслить как преступник» был их фаворитом.
И однажды Светка спросила:
— Пап, вот смотри. У них есть серийные убийцы, почти в каждой серии их ищут и находят. Ну, пусть в фильмах все отчасти преувеличено и на самом деле иногда годами ищут. А у нас что, серийных убийц нет?
Виктор тогда посмеялся. Нашла чему завидовать, психопатов ей не хватает! Но сам-то он давно думал о том же: серийные убийцы есть и у нас, но вот отследить их преступления и связать в серию так запросто, как в кино, такого у нас нет. Не те у полиции сейчас задачи, к сожалению. Вот крышануть бордели или наркоту — это да, тут впереди планеты всей, а заниматься собственно следствием — это нет. Иногда Виктору казалось, что их с Дэном тандем под патронатом генерала Бережного — последние из могикан в сфере собственно следствия, настоящего следствия, а не фабрикации дел и улик. И хотя Бережной пытается что-то изменить, но система в целом на эти изменения не откликается.
И, скорее всего, на свободе бродят психопаты не хуже Декстера, а ловить их некому. Даже догадаться об их существовании невозможно, потому что никто не станет этим заморачиваться, анализировать, делать запросы. Это не сулит денег, зато мороки можно поиметь и проблем — по самое «не хочу».
Светке он этого, конечно, рассказывать не стал. Пробормотал что-то о плохом техническом оснащении, но сам-то он правду знал отлично. Правда же такова: из двух вариантов «зависнуть в кабаке» и «искать связь между очередным трупом и похожими на него, но с другого участка» девяносто девять процентов его коллег выберут кабак.
И он понимал, почему на них с Дэном часто с подозрением косятся другие полицейские. Просто они другие. Они в целом вообще выбиваются из системы, которая за последние четверть века вырастила в силовых структурах организованную преступную группировку. Неспособную ни следствие вести, ни истину искать, ни делать хоть что-то полезное для общества вообще. Да и зачем, если всегда есть на кого повесить преступление, подтасовав улики так, как нужно, чтоб дело прошло в суде.
Виктор часто ловил себя на том, что собственных коллег опасается больше, чем преступников.
Он никогда не обсуждал этого не только с Дэном, но даже и дома с Раисой, однако эти мысли часто не давали ему покоя. Как так вышло, что правоохранительная система превратилась в банду? Какое будущее может быть у его детей, когда в стране отсутствует настоящая борьба с преступностью? Когда те, кто призван защищать закон и граждан, сами являются преступниками и источником опасности для граждан? Какое может быть будущее у его детей при таком раскладе?
И Виктор знал, что настанет момент, когда на все эти вопросы ему придется ответить и самому себе, и коллегам. Эти вопросы придется озвучить, так или иначе, и понять, задают ли себе эти вопросы Дэн и генерал Бережной.
Потому что ему это нужно будет знать, дабы решить, что делать дальше.
— Рая, ты дома?
Жена сейчас частенько работает из дома, и это отлично.
— Дома. Ты заедешь?
— Уже еду.
И сейчас ему придется обрушить на Раису и свои сомнения, и скверные новости. Но Виктор знал, что настанет день, и им всем придется пройти некий путь, чтобы понять то, о чем и думать раньше не хотели. И мир их уже никогда не будет прежним, и даже когда все закончится, ничто уже не будет прежним. Так всегда бывает, когда нечто важное постоянно откладывать на «потом», и это «потом» внезапно превращается в «сейчас», превращается быстро и категорически не хочет снова становиться «потом», как-то подождать до лучших времен.
А вчера еще был обычный день.
13
Пустая квартира Никиту угнетала.
Из больницы его взашей погнал строгий Семеныч. Езжай домой, парень, нет никакого смысла сидеть и клевать себе печень. Иди поспи.
Коврик у двери исчез, коридор чисто вымыт — никаких следов крови, и розовые тапки матери тоже исчезли. Никита вдруг подумал о том, что, не окажись в квартире менеджера Лепехиной, мать так и умерла бы в том коридоре. Он спал в спальне, дверь была закрыта, а будь она и открыта, он ничего не услышал бы, потому что спал беспробудным сном, и еще минуты две-три после того, как Лепехина растолкала его, не мог понять, что случилось.
Он сел на диван рядом с аккуратной стопочкой постельных принадлежностей. Анна Лепехина успела привести в порядок спальное место. А он — нет, он едва нашел какую-то одежду в шкафу и, когда приехала «Скорая», был почти одет. Но спросонок плохо соображал, а бледное лицо матери с синюшными кругами вокруг глаз приводило его в отчаяние. А потом уже просто не нашел в себе ни сил, ни желания прибраться. И такого с ним раньше никогда не случалось.
— Чай сделала.
Квартира не была пустой, Аня Лепехина приехала вместе с ним. Никита вдруг поймал себя на том, что рад этому — оставаться одному было бы сейчас невыносимо.
— Да, спасибо.
Он идет на кухню, глядя в затылок своей гостьи — каштановая прядка выбилась из аккуратного пучка, и только это говорит о том, что собиралась девушка в спешке.
После того как они приехали из больницы, пришлось ехать на похороны, а оттуда снова в больницу, и за этой суетой как бы немного схлынул стресс. Ну, так Никите казалось. Но вот они приехали домой, и снова-здорово, он ощутил знакомый холодок в груди. И бессонные часы сказались, конечно.
— Я думаю, с ней все будет хорошо. — Перед Никитой возникла его любимая чайная чашка. — Я сразу прибежала, как только звук падения услыхала, и сразу в «Скорую» позвонила, потом уже полицейскому. Так что, я думаю, с ней все будет в порядке.
Никита кивнул, думая о том, что Лепехина права. И это она спасла его мать, когда он постыдно спал, а теперь врачи сделают все возможное. И невозможное, наверное, тоже сделают.
Но дело в том, что мать пострадала из-за него.
Из-за того, что он женился на Габриэлле, из-за его дремучей глупости и самонадеянности — ведь можно было что-то заметить, пока они жили вместе. Все эти несчастные случаи, ее постоянное радостное нетерпение в глазах, словно она ожидает чего-то прекрасного и забавного. Не бывает так у нормальных людей, сейчас-то он понимает это, а тогда…
Тогда он был просто счастлив.
И за его счастье расплачивается мать. Потому что какие-то недоумки решили, что будет весело и правильно изводить его.
И если бы не Габриэлла, не ее подлость и мерзкое предательство, он жил бы сейчас той жизнью, которую строил для себя много лет: отличная работа, прекрасная жена, хорошие друзья, шашлыки по выходным и походы на байдарках, а то и в горы, а в отпуск — на острова, например.
А теперь он сидит в старой бабушкиной квартире, в компании менеджера Лепехиной и отчаянно не хочет, чтобы она сейчас встала и ушла, уехала на свою улицу Лизы Чайкиной, в какую-то отдельную от него, Никиты, жизнь. Потому что тогда он окажется наедине со своими мыслями и со своей неспособностью хоть что-то предпринять, чтобы прекратить это тотальное безобразие. А еще потому, что ему уютно с Аней. Спокойно и уютно, словно знакомы они целую жизнь, и с десяток прошлых жизней тоже.
— Этому конца не будет. — Никита сжал в руках теплую чашку. — Даже если найдут этих, придут другие. Дело-то не в этих конкретно взятых идиотах. Дело в том, что вся эта ложь вокруг меня не утихает слишком долго. Я сначала думал: ну, поговорят люди и забудут, но оно и не думает идти на спад. Наоборот, я просмотрел комментарии в интернете, и там ад.
— Я знаю. — Анна вздохнула. — Полицейский обещал мне этим заняться, но я предлагаю тоже не сидеть сложа руки. Есть у меня один приятель, он в интернете просто живет: игры, соцсети и вообще все, что только можно, перенес из реального мира в виртуальный. Из дома не выходил уже несколько лет. Покупки делает через интернет, зарабатывает там же, оплачивает доставку продуктов и прочего тоже через интернет, и, по сути, его все устраивает. Я свяжусь с ним, и мы к нему приедем. Пусть он что-то нам посоветует. Как такая идея?
— Другого ничего нет, надо же с чего-то начинать. — Никита отпил остывшего чая и задумался. — Пожалуй, это разумное предложение. Нужен человек, который в курсе всей этой «кухни». Сидеть и ждать, пока полиция пошевелится, нет смысла, у них и другие дела есть, не бросят же они их ради меня одного.
Казалось, они обсуждают какую-то новую идею по работе, но Никита вдруг подумал, что они обоюдно избегают обращаться друг к другу. Ни на «вы», ни на «ты», и по именам тоже, потому что по имени-отчеству вроде бы глупо. И от этого нужно постоянно думать, как выстроить фразу, чтобы она звучала органично.
А это отбирает время и вообще непродуктивно, а значит, нужно внести ясность в данный вопрос, но как?
— Еще чаю?
— Нет, спасибо.
И эта официальная взаимная вежливость тоже выглядит по-идиотски, но извечное решение насчет перейти некую грань между общением директора и подчиненной и общением людей, только что вместе переживших сильный стресс, оказалось сложной задачей для обоих.
А потому они избегали обращаться друг к другу вообще. Строить предложения, в которых не было личных обращений, было непросто, но гораздо проще, чем переходить грань, которую ни один из них не знал, как перейти.
— Я предлагаю сейчас лечь спать. — Анна с сожалением смотрит на осунувшееся лицо Никиты. — Нужно отдохнуть, а завтра с новыми силами примемся решать наши проблемы. Пора положить конец этому безобразию. Пока полиция будет там что-то расследовать, может пройти время, а времени у нас нет.