Или же вообще в грош родителей не ставить, потому что их образ жизни вызывает презрение.
Виктору было важно знать, что его дети уважают их с Раисой как родителей и как просто людей, делающих свое дело профессионально и старательно. Не торгуя совестью и не ломая чужие жизни в угоду какому-то своему интересу.
Именно потому оставить Никиту Радецкого один на один с его бедой Виктор не мог. И да, теперь его семья вынуждена скрываться, но, не начни он копать вокруг Никиты, не набрел бы на череду подозрительных смертей. А ведь кое-кто из списка комиссии генерала Радецкого еще жив. Хотя, судя по всему, это просто вопрос удачи. И генерал что-то подозревал, не мог не подозревать. Потому его убили, какой там сердечный приступ.
Виктор достал из холодильника судок с жареным мясом, за ним — зеленую эмалированную кастрюлю с супом. Раиса не любила этой моды на стальные кастрюли, ей были по душе эмалированные расписные бока, а потому время от времени она просто покупала новый набор кастрюль, и все.
Налив суп в тарелку, Виктор поставил ее в микроволновку разогреваться, вернул кастрюлю в холодильник и выудил из судка кусок мяса. Ощущение того, что он один, нарастало. Конечно, семья теперь в безопасности, но дело в том, что ему сейчас было ужасно в пустой квартире.
— Поехать на работу, что ли…
В его кабинете был диван, и Виктор всерьез подумывал провести ночь там. Потому что выше его сил лечь в их с Раисой кровать, пахнущую счастьем и уютом, и ворочаться там, прислушиваясь к пустоте вокруг.
Поставив пиво в холодильник, Виктор решил, что как раз пива ему не хочется. Одновременно с кухонной возней он мысленно продолжал прокручивать в голове все факты, которыми располагал на этот момент. Систематизировал их, раскладывая по полочкам в своей голове, оценивал значимость того или иного факта, и многое из того, на что он еще днем не обратил внимания, встало перед ним большим вопросительным знаком.
Кто организовал череду убийств среди членов комиссии Радецкого, а также членов их семей? Зачем вообще было трогать семьи после того, как убивали главного фигуранта? Если генерал Радецкий был убит, почему не расправились с его семьей?
— Нужен отчет комиссии. — Виктор наполнил электрический чайник водой и щелкнул кнопкой. — Ответ именно там, я уверен. Просто каким боком тут мошенничество с квартирой и нынешняя интернет-война? Слишком громко, слишком на виду… нет, это выбивается из общего стиля преступлений. С военными и их семьями расправились тихо, все выглядело как несчастный случай, болезнь или самоубийство. А тут такая война, все эти видео… никак не сходится одно с другим.
Пискнула микроволновка, сообщая о готовности супа. Виктор достал тарелку, с удовольствием принюхиваясь к легкому парку, поднимающемуся над тарелкой.
Его жена умела готовить, она вообще все на свете умела, и любая работа, за которую она бралась, всегда оказывалась сделана очень качественно и в срок.
Открыв ящик, Виктор достал ложку.
Что-то неуловимое вдруг почувствовал он, что-то, чему не успел дать определение, но рука схватила Раисин нож для разделки мяса, который лежал тут же, в ящике. Виктор знал, что не успеет обернуться, он знал, что у него уже нет времени, но хороший стальной нож, сделанный трудолюбивыми заключенными в одной из колоний, оказался как нельзя более кстати. Например, чтобы умереть с оружием в руках и обеспечить себе вечный пир в чертогах Валгаллы.
Хотя, безусловно, Виктор ни в какую Валгаллу не торопился.
— А ведь простой выстрел решил бы проблему гораздо эффективнее. — Виктор обернулся и посмотрел себе под ноги. — Хорошо, что жена убедила положить плитку, а я ламинат хотел. То-то имел бы сейчас проблему, кровь затекла бы под него, такая улика хранится годами, а плитку вымою с хлоркой, и как ничего и не было. И что тут у нас?
На полу корчится человек, одетый в темный спортивный костюм. Лица не видно, а нож вошел прямо в живот. Виктор задумчиво смотрит на незваного гостя, прикидывая, что же теперь с ним делать. У него возникает крамольная мысль — закончить начатое, а потом по-тихому вывезти труп и сбросить с обрыва в реку.
И пусть весь мир подождет.
— Свидетелей нет, мы тут только вдвоем. — Виктор устроился на табурете и перевернул корчащегося от боли громилу на спину. — Я даже добивать тебя не стану, просто подожду, пока ты сам отойдешь в мир иной. Потом погружу тебя в багажник, свезу на Остров и сброшу с обрыва. И поплывешь ты, куда течение понесет. И возрадуются рыбы, например. Или раки. Особенно на третий-четвертый день, когда ты примешься гнить. Им это как коту валерьянка, обглодают тебя довольно быстро, так что если ты сейчас не ответишь на мои вопросы, то я отправлю тебя в речной круиз.
Лицо человека искажено гримасой боли, но он молчит. Виктор не спеша рассматривает своего несостоявшегося убийцу — невысокого роста, щуплый, тонкокостный, лет тридцати, коротко стриженные русые волосы, небольшие, чуть раскосые светлые глаза и нос картошкой. Ну, совершенно не похож он на убийцу. Тем не менее — вот он, в его квартире. Правда, никакого орудия убийства рядом с ним не видно.
— Ты меня голыми руками собирался убить? — Виктор озадаченно оглядывает пол на кухне. — Ну, брат, ты явно не страдаешь от комплекса неполноценности.
Раисин нож торчит из живота парня, и хорошего ножа Виктору жалко. Надо бы его извлечь, отмыть и вернуть на место. Правда, вполне может быть, что парень тут же загнется, но, значит, такая уж судьба.
— Если хочешь, чтоб я позвонил докторам, начинай говорить, — неожиданно Виктору начинает хотеться пива. — Кто ты, как сюда попал и что собирался сделать. А главное — кто тебя надоумил, и вообще выкладывай все, что знаешь.
— Ты покойник.
Парень цедит слова сквозь сжатые зубы, и ему, похоже, очень больно. Виктор с сожалением думает о том, что не может сейчас позвонить Дэну и спросить совета, а совет ему очень нужен. Но он не имеет никакого права втягивать лучшего друга в такое дело. Потому что, если парень умрет, Виктор не станет давать делу официальный ход, поскольку это означает поставить под удар свою карьеру, жизнь, будущее своей семьи. Ставить под удар все, что он достигал долгие годы, и как раз посреди расследования, которое и без того является настолько горячим, что удержать невозможно, он не намерен. А этот тип, заметим, вломился в его квартиру и пытался его убить… Неважно, что оружия у него не было, некоторые люди сами по себе являются оружием. И совесть его мучить не будет, да и с чего бы. Он у себя дома, и если какой-то отморозок вдруг оказался здесь, да еще и угрожает, то поступит он с ним по собственному разумению.
А потом выпьет пивка и ляжет спать.
Учитывая обстоятельства, Виктор уже принял решение. Рыбы и раки будут рады.
— Ты покойник, ясно? — Парень пытается встать, но получается плохо. — Ты сам не знаешь, во что ввязался.
— Так расскажи мне. — Виктор припоминает, где хранятся большие клетчатые сумки, в которые Раиса собирает освободившиеся от запасов банки. — И я вызову медиков. Если повезет, ты будешь жить, а так у тебя и шанса нет.
— Не надо было лезть к Радецкому. — Убийца злобно прищурился. — Тебя это не касалось, не стоило ввязываться.
— И что тебе сделал Радецкий?
— Лично мне — ничего, дело не во мне. — Убийца не сдержался и застонал. — Придут другие, но ввязываться в это тебе не стоило. Теперь ты покойник.
— Ну, пока я в порядке. — Виктор наконец вспомнил, где Раиса хранит клетчатые сумки. — Расскажи мне, что ты имеешь против Радецкого. Неужели это из-за рыжей бабенки?
— Из-за этой дуры в синяках? — Убийца помотал головой. — Нет, это не наша тема. Слушай… вызови «Скорую», что ли.
— Обязательно вызову. — Виктор думает о том, что нож придется прокипятить. — Как ты оказался в моей квартире и что собирался сделать?
— Замки у тебя — фуфло. — Парень закашлялся. — Вошел и подождал, пока ты включишь электроприборы, отвлечешься.
— И? Ну, что ты собирался сделать?
— На шее есть точка… нажать — вырубает любого, а потом просто чайник на газ, и несчастный случай. Следов не остается, газ в легких, все как надо.
— Мог бы ночью, я бы лег спать.
— Жди, когда ты примешь нужную позу, чтоб до точки дотянуться и правильно нажать, а тут ты так удобно повернулся… А ты меня учуял, надо же… как ты меня учуял? Слушай, а давай я тебе дам телефон человека, ты с ним перетрешь, и…
Убийца потянулся к карману, но вдруг глаза его выкатились, он ухнул и замер, ноги его дернулись, и взгляд остановился.
— Вот черт. — Виктор вздохнул. — На самом интересном месте. Ну, ладно.
Он пошел в кладовую и достал большую клетчатую сумку.
— Это хорошо, что ты такой заморыш. — Виктор обшарил карманы трупа и вынул оттуда все, что там было. — Телефон, надо же, самый обычный кнопочный… Тут я тебя могу понять, все эти новомодные гаджеты — это электронный Павлик Морозов, блин. А это что у тебя? Ампулы какие-то? И денег совсем немного, и вообще негусто пожитков. Ты не хотел даже случайно насорить тут.
Виктор мажет пальцы трупа тушью для ресниц, найденной у Раисы в коробке для ненужной косметики, и снимает отпечатки пальцев.
— Не ахти, но чтобы выяснить, кто ты, будет достаточно. — Виктор вытирает пальцы трупа влажными салфетками. — Ну, теперь нужно вернуть наш нож, парень. Раиса меня убьет, если этот нож пропадет.
Одним рывком Виктор выдергивает нож из раны и, макнув в кровь кусок ткани, упаковывает ее в небольшой полиэтиленовый пакетик со склеивающейся кромкой. В другой пакетик отправилась прядь волос убийцы. Сняв с тела одежду, Виктор осмотрел труп — ни шрамов, ни татуировок, никаких особых примет.
— Ладно, отправляйся в сумку. — Виктор согнул тело, обмотал его пищевой пленкой и запихнул в клетчатый баул. — И прибраться бы нужно.
Одежду убитого Виктор не без усилий, но все равно очень тщательно разрезал на небольшие полосы и ссыпал в пакет. Можно разбросать по урнам в разных концах города, можно сжечь или высыпать в воду, восстановить целостность будет невозможно. Принеся из ванной отбеливатель, Виктор заливает им сначала нож, потом пол, на котором осталась кровь, — хлор, входящий в состав отбеливателя, разрушит молекулы железа, содержащиеся в крови, и после того как поверхность вымыта, следов не удастся найти даже с применением специальных средств.