Так что уверенности в том, что его удастся увидеть этим вечером, у Риттера не было. Однако… количество путей, соединяющих одно место с другим, ограниченно. И вечер этот не последний.
И тут он увидел приближающийся экипаж. Риттер сразу узнал его, потому что много раз ездил в нем, и отчаянно рванулся вперед.
– Сэр Тоби! – Слова вылетели изо рта, как во́роны. Он бежал рядом с экипажем, размахивая руками и всячески стараясь привлечь внимание человека, сидевшего внутри. Краем глаза он видел, что возница поднимает кнут, чтобы отогнать его.
Но в окошке кареты уже появилось круглое самодовольное лицо, и глаза на этом лице широко раскрылись от изумления:
– Риттер!
Сэр Тоби распахнул дверь, протянул руку и втащил Риттера в карету. Тот обрушился на хозяина; впрочем, оба тут же, пусть и неловко, восстановили равновесие.
Он был в экипаже, и карета даже не замедлила ход.
– Я… у меня… сообщение, – проговорил он, преодолевая никак не желавшую успокаиваться одышку. – Для… вас… личное.
– Друг мой, я думал, что вы… впрочем, не важно, что я думал. Очень рад видеть вас вновь. Нужно немедленно раздобыть вам чистую одежду. И, судя по вашему виду, не повредит и добрая еда. Я сниму для вас комнату в клубе; вообще-то так не полагается, но думаю, что смогу это устроить. Ах, дорогой мой, вы ужасно выглядите. Судя по всему, вам пришлось пройти через настоящий ад.
– Послание… – Риттер запустил руку под лацкан пальто, во внутренний карман.
– У нас будет масса времени после того, как вы поедите. – Сэр Тоби умиротворяюще похлопал его по руке.
– Нет… это… – к собственному изумлению, Риттер увидел, что в его руке стиснут тот самый шеффилдский нож, который ему так давно вручили.
И в следующий миг он ударил этим ножом, и еще раз, и еще, и еще, и кровь хлестала во все стороны.
– Вот и прорвалась первая капля, – сказала доктор Нергюй.
– Не пытайтесь строить из себя железного человека. – Борсук протянул Риттеру носовой платок, и тот уткнулся в него лицом. – Слезы – это нормально.
К своему ужасу, Риттер чувствовал, что в нем нарастают душераздирающие скорбные рыдания. Чтобы сдержать их, ему потребовалось напрячь все свои силы. Он не был уверен в том, что сможет все время преодолевать это чувство. Но холодная, дальняя часть его сознания сказала: «Что ж, ладно» – и потянулась во тьму.
Если они намерены так вести игру, остается подыграть им, парировать удар и контратаковать. Он представил себе Фреки, как будто тот был человеком: массивный, подвижный, волосатый, опасный. Готовый убить при необходимости, но совершенно лишенный злобы и безоговорочно преданный своим друзьям. Этакий волчий характер. Слой за слоем он создавал этот образ, пока не осталось лишь дать ему имя, подходящее для человека. Риттер выбрал имя Влад. «Влад, – подумал он. – Иди сюда». Волк не поймет, почему в его сознание впечатался образ незнакомого человека. Зато он обучен исполнять команды. И он сразу же выбрался из канавы, в которой прятался.
Одновременно Риттер дал волю слезам. Ему, как он понял с великим изумлением, было о чем поплакать. О потерях, которые он никогда не оплакивал. О страданиях, которые он претерпевал, а потом запирал в себе. Ну что ж, теперь пора заставить их поработать на себя.
Риттер запрокинул голову и взвыл.
– Мне кажется, он готов, – сказал наконец Борсук.
– Прекрасная работа. Я буду держать его в пассивном состоянии. А вы ведите допрос.
Риттер почти уснул. Но, хотя он и погрузился в блаженное изнеможение, его глаза не закрывались. Он просто чувствовал, что не может – или не хочет – шевелиться. Это было то состояние, которое человек ощущает на грани сна, когда полностью сознает, что происходит вокруг, и тщетно пытается проснуться. Отдаленной частью сознания он ощущал, как Фреки бесшумно бежит по полям, приближаясь к санаторию. Но его тюремщики, конечно, не станут заглядывать туда. Они довольствуются поверхностными мыслями.
– Откройте нам секрет, друг мой. Ничего серьезного, ничего важного. Просто мелочь – для начала.
Риттер отрицательно покачал головой. А может быть, лишь хотел покачать.
– Вы же знаете, что должны это сделать. И сами видели, что сделаете. Зачем откладывать неизбежное?
– У меня… – Риттер осекся.
– Что?
Вложив в голос побольше недовольства собой, Риттер сказал:
– Карта. Зашита под подкладкой моего пальто.
– Правда? – не скрывая удовольствия, отозвался Борсук. Он поднялся, вышел в спальню и вернулся с ножом Риттера. Им он разрезал пальто. Под подкладкой оказался кусок белого шелка, на котором был отпечатан подробный план области. Место встречи Риттера с контактом обозначено не было. Но о нем они, конечно, уже знали.
Борсук подержал карту за уголок, разжал пальцы, и она плавно опустилась на столик. Нож он положил сверху. Риттер постарался не подать виду, что понимает, как легко достать до ножа. Однако негромкая усмешка доктора Нергюй сказала ему, что оружие снова будет недосягаемым для него.
– Видите? Мир нисколько не переменился. Не считая того, что лично вам стало намного легче, поскольку вы можете не бороться больше за проигранное дело. Пойдем дальше. Назовите имя вашего спутника, которого мы пока еще не поймали.
Риттер услышал свой голос:
– Влад.
– Значит, ваш друг – славянин?
– Это прозвище, – мертвым голосом сказал Риттер.
– А-а, несомненно, в честь Сажателя-на-кол[17]. Расскажите о нем.
Поначалу медленно, сбивчиво, а потом все быстрее и ровнее Риттер начал описывать недавно придуманный человеческий образ Фреки: умственную и физическую силу Влада. Его постоянную заботу о благополучии спутника. Беззаботную игривость, которая может прорваться в самый неожиданный момент. Прожорливость. И все это время Фреки подходил ближе и ближе, пока не приостановился у самого дома. Риттер ощутил слабый, но безошибочно узнаваемый ментальный толчок. Фреки ждал дальнейших команд.
Нергюй подняла руку:
– Хватит подробностей. Где он сейчас находится?
Риттер не без труда изогнул губы в чуть заметной улыбке. Повернул голову к окну и почувствовал, не глядя, что и остальные двое поступили так же.
– Посмотрите туда.
Засыпав помещение осколками стекла и щепками выбитой рамы, в комнату ворвался Фреки.
Растерявшись на мгновение, оба гипнотизера выпустили из-под контроля свои мысли и, следовательно, сознание Риттера. Освободившись, он вскочил с дивана и хлопнул ладонью по столику, где лежал нож. На сей раз его пальцы легко стиснули рукоять.
Он воткнул лезвие в сердце Борсука.
Фреки повалил доктора Нергюй на пол и стиснул ее горло зубами. Когда Риттер оттаскивал его от трупа старухи, волк пару раз укусил и его. Но сделать это было необходимо. Нельзя было допустить, чтобы Фреки распробовал вкус человеческого мяса.
По адресу, имевшемуся у Риттера, находился пустырь – даже не поле и не общинный луг – рядом со старой городской свалкой. Место пугало своей открытостью для обозрения. Судя по всему, контакт хотел еще издалека убедиться в том, что его ждет только один человек. И все равно, слишком уж открытым оно было. Риттер устроил там скромный, как подобает бродяге, ночлег и все время в тревоге ждал, что его обнаружит или очередной отряд фуражиров-мародеров, или вербовщики из армии победителей.
Он не знал, кого ждет – ему было известно лишь условное имя, nom de guerre его контакта. Он явился на условленное место на рассвете назначенного дня и не обнаружил никого. Нужный ему человек не появился и после заката. В таком случае ему надлежало ждать три дня. Ни больше ни меньше. Прошло уже два.
Риттер, склонившись над крохотным костерком, пытался подогреть водянистое жаркое из пойманного кролика, и вдруг Фреки, укрытый серым одеялом от посторонних глаз, негромко заворчал, предупреждая, что приближается кто-то незнакомый.
Риттер медленно поднялся.
Неторопливо подходивший человек был старше Риттера самое меньшее на десять лет. Судя по одежде, состоятельный человек. Судя по осторожности поведения, отнюдь не друг Монгольского колдуна или его империи. Он опирался на посох, годный, как подозревал Риттер, не только для помощи при ходьбе. И, хотя Риттер после всех передряг являл собой малопривлекательное зрелище, незнакомец уверенно направлялся к нему.
Возле костра пришелец остановился. На Риттера он смотрел без страха, но и без доверия. Он ничего не говорил. Похоже, он был равно готов как к драке, так и к бегству. Риттер знал, что это мог быть только тот самый человек, которого он ждет.
– Насколько я понимаю, волшебник Годо? – сказал Риттер, протянув руку.
Об авторе
Майкл Суэнвик опубликовал свой первый рассказ в 1980 году. Он принадлежит тому же поколению, что и Пэт Кэдиган, Уильям Гибсон, Конни Уиллис и Ким Стэнли Робинсон. За прошедшую с тех пор треть столетия он был удостоен «Небьюла», Теодора Старджона и Всемирной премии фэнтези, а также получал премия «Хьюго» пять раз за шесть лет – беспрецедентный случай. Еще одна забавная особенность его биографии – он номинировался на премии и не получал их чаще, чем любой другой писатель-фантаст.
Такие издания, как «Amazing», «Analog», «Asimov’s», «Clarkesworld», «High Times», «New Dimensions», «Eclipse», «Fantasy & Science Fiction», «Interzone», «Infinite Matrix», «Omni», «Penthouse, «Postscripts», «Realms of Fantasy», «Tor.com», «Triquarterly», «Universe», и многие другие опубликовали порядка полутора сотен его рассказов. Многие из них позднее появлялись в сборниках лучших произведений года и переводились на японский, хорватский, голландский, финский, немецкий, итальянский, португальский, русский, испанский, шведский, китайский, чешский и французский языки. Суэнвик также опубликовал несколько сотен произведений малой прозы.
Суэнвик плодовит также в области нон-фикшн; он издал книги, посвященные писателям Хоуп Миррлиз и Джеймсу Брэнчу Кеейбеллу, а также интервью книжного размера с Гарднером Дозуа, как преподаватель работал в «Кларионе», «Кларионе-западном» и «Кларионе-южном».