ацию. Мне пришлось четырежды повторить этот аттракцион и изрядно поработать ёршиком, прежде чем все следы моего преступления против общественного спокойствия благополучно исчезли. Унитаз сверкал фаянсовой белизной и был даже чище, чем в тот момент, когда я обратился к нему за помощью.
Я прислушался. По-прежнему ни звука. Из туалета я проскользнул в ванную, где тщательно вымыл с мылом руки, лицо и почистил зубы. Выключив воду, я вновь принялся оценивать обстановку. По-прежнему было тихо. Решив рискнуть, я снял с себя одежду и по-быстрому принял контрастный душ. Всякий, кому доводилось принимать контрастный душ после безудержного веселья, знает это прелестное чувство, которое растекается по организму, снимает всё напряжение и исцеляет, подобно живой воде.
Вернувшись в спальню, я переоделся и только теперь догадался взглянуть на часы: они показывали два пополудни. Было воскресенье: Игорь, скорее всего, был на тренировке, а мама с Егором, скорее всего, ушли гулять, либо куда-то поехали. Стало быть, я был один в квартире, и это обстоятельство не могло меня не обрадовать.
Я отправился в кухню, где решил подкрепить свои силы. Стоило мне открыть холодильник, воспоминания о вчерашней гулянке вновь переполнили меня, однако внутри было пусто, – благодаря этому обстоятельству я не стал устраивать непотребства и просто смачно рыгнул. Тем не менее было ясно, что плотный завтрак придётся отложить до лучших времён. Поэтому я просто заварил крепкий чай с сахаром и включил телевизор, где шёл какой-то дурацкий фильм. Во время рекламы мне показалось, что открывается входная дверь, я выключил телевизор – тишина. Я по-прежнему был один. Однако я понял, что, если я хочу поесть (а это было решительно необходимо), мне следует поторопиться. Сообразив, что твёрдая пища может изрядно ухудшить расположение моего духа, я решил сварить рис. Так, эмпирическим путём я установил лучший рецепт от алкогольного отравления, которым пользуюсь до сих пор. Позавтракав, я ощутил насыщение и вернулся в комнату.
Четыре стены чужой квартиры давили на меня так, как никогда прежде, я не хотел оставаться дома, но звонить Илюхе было немного стыдно после того, как я напился до такой степени, что уже не стоял на ногах.
«Хотя, – решил я, – они же панки!»
Я набрал номер Илюхи.
– Да, – произнёс он сдавленным голосом.
– Илюх, привет, – сказал я. – Это Василий.
– Василий?
– Ну, Бармалей, помнишь?
– А-а, Бармалей! Здорово, коль не шутишь!
– Слушай, а ты что сегодня делать планируешь? – поинтересовался я.
– Да пока не решил ещё. А ты как? Пришёл в себя?
– Ну, в целом, да. Я вот подумал, а сегодня никого не будет на поинте?
– На поинте… да полно народу! Сегодня ж воскресенье!
– Ну я тогда, может, подскочу, – небрежно бросил я и добавил. – А ты?
– Знаешь, я пока не решил. Может, да, а может, нет. Посмотрим.
– Ладно… Тогда… давай.
Пока мы с Илюхой разговаривали, я уже завязывал шнурки в прихожей. Повесив трубку, я надел куртку и вышел из квартиры – навстречу чистопрудным приключениям. По дороге, в автобусе и метро, я смутно припоминал подробности минувшего дня: красные клетчатые штаны, цепи, клёпанные ремни, шипованные ошейники и напульсники, расписные торбы, косухи и ирокезы, разукрашенные во все цвета кислотного мракобесия, тяжёлые ботинки со стальной вставкой, палёная водка, «Виноградный день», «Три топора», русский рок под расстроенную акустическую гитару, клубы дешёвого сигаретного дыма, – и над всем этим безобразием довлели синие глаза, игриво смотрящие из-под огненно-рыжей чёлки. Только проходя мимо Грибоедова, я осознал, что главным вектором моего движения сегодня является не чувство безудержной свободы и независимости от всех условностей, но стремление увидеть женщину… пожалуй, если я дальше продолжу развивать мысль, она сделается невыносимо приторной, что отнюдь не пойдёт на пользу данному повествованию.
Итак, я шёл навстречу событиям, которым предстояло круто изменить мою жизнь, но главным из них уже тогда я определил Анастасию. Не могу утверждать безапелляционно, но, возможно, все дальнейшие события происходили именно так, как будет описано ниже, именно потому, что я в закромах своего сознания задал им данное направление.
Выйдя из метро на Чистых прудах, я миновал уже знакомое Читателю общество любителей русской словесности и снизошёл по бульвару к фонтану, где намедни имел неосторожность кутить чуть более ярко, чем позволяла память на следующий день.
К своему удивлению, я не обнаружил на поинте ни одного вчерашнего собутыльника: туда-сюда сновали влюблённые парочки, а берега фонтана, подобно мухам на периметре унитаза в привокзальном сортире, облюбовали дети и их любящие родители. Снисходительно наблюдая с высоты своих шестнадцати лет за романтичной молодёжью и их более продвинутой версией в лице папаш и мамаш, нежно играющих с орущими и резвящимися чадами, я искал глазами родственную душу, однако, подобно Чичикову, встречал лишь косвенное подтверждение их присутствия в виде пустых бутылок портвейна и пива, которые вполне могли оставаться здесь со вчерашнего дня.
Отойдя в сторону от чуждой мне компании, я решил позвонить Илюхе, чтобы узнать, не сместился ли вектор пьянки в другое место, однако не успел я расстегнуть торбу, как услышал знакомый картавый голос:
– Здорово, Бармалей! Ты чего здесь?
Из магазина, где мы покупали выпивку и сигареты, вышел Шрек, который, очевидно, заходил туда с той же целью, что и любой добропорядочный панк.
– Да вот, на поинт пришёл, – ответил я, обмениваясь с ним приветствием.
– Так мы все возле пруда сидим, – сказал мой знакомец, и мы, огибая жёлтое здание, устремились к центру сегодняшнего веселья. – Ты как после вчерашнего?
– Благодарю, великолепно! – бодрым голосом, чтобы показать свою удаль, произнёс я. – Отлично вчера потусили.
– Да, неплохо, – невнятно подтвердил Шрек.
Лёгкая отстранённость собеседника навела меня на мысль о том, что я вчера преизрядно набрался, и это, возможно, было воспринято с осуждением. Возможно, подумал я, именно из-за этого Шрек не очень-то рад меня видеть сегодня. С другой стороны, продолжал молча рассуждать я, это же панки – это для них нормальное состояние. Хотя, кто я такой, чтобы говорить за панков? – выпил один раз вместе с ними и уже считаю себя частью компании.
Чтобы развеять сомнения, я аккуратно поинтересовался у Шрека, не оскорбил ли я вчера кого-нибудь своим темпераментом.
– Да не парься, нормально всё было, – флегматично ответил он.
Я решил последовать совету и постарался расслабиться. Мы подошли к одной из лавочек, стоявших по центру пруда, – здесь собралось человек пятнадцать, среди которых я узнал Димку-Гибрида и Олю, сестру Ленор. Остальные лица казались мне незнакомыми, и я был крайне удивлён, когда на их лицах появились одобрительные улыбки, и они начали называть меня Бармалеем. Стараясь не показывать виду, что большинства из них я не помню, я внимательно слушал, как к кому обращаются, чтобы не спрашивать лишний раз имена своих собеседников, а затем, оказавшись вдвоём с Гибридом, я сердечно поблагодарил его за то, что он помог мне добраться до дома.
– Ерунда, не оставлять же тебя такого на улице, – спокойно ответил он.
– Правда, Дим, спасибо огромное, – уже четвёртый раз повторил я, на что он только пожал плечами. – Но как же я вчера нажрался!
– Да, – кивнул он.
– Просто в говно.
– Ну, вчера ты так не считал.
– В смысле?
Гибрид рассказал мне, как в пылу кутежа я громогласно изрёк «Я – Бармалей! Я не бываю в говно!», после чего меня тут же вывернуло наизнанку прямо на лавочку, на другом конце которой сидели ребята.
– Бля-я-я, – протянул я, безрезультатно силясь вспомнить этот момент. – Как стыдно.
– Да ладно, со всеми бывает.
– Честно говоря, я мало что помню, – признался я. – Даже из этой компании помню только тебя, Шрека и Олю. Остальные тоже были вчера?
– Почти все, – улыбнулся Гибрид. – Но не переживай: они тебя точно запомнили.
Я ещё раз оглядел компанию. Лица панков казались мне лишь отдалённо знакомыми, словно я ехал с ними в одном вагоне метро, но не более. Ни Илюхи, ни Коляна, ни Ленор, ни Луис, ни Насти среди них не было.
– Вообще меня сюда Илюха привёл, – сказал я.
– Он крутой, – заметил Гибрид, и я почувствовал гордость оттого, что не абы кто, а сам Илюха ввёл меня в эту компанию.
Я осторожно поинтересовался, не собирался ли кто-то из тех, с кем мы вчера общались, подтянуться сегодня.
– Димка обещал быть. Илюха, может, приедет. Колян и Луис точно нет. Ленор – не знаю, мы с ней мало общаемся.
– А Настя? – небрежно уточнил я, стараясь, чтобы мой вопрос выглядел как можно более безразлично, но Гибрид, казалось, не придал ему никакого особенного значения.
– Не думаю. Она вообще редко здесь появляется.
Я отметил, что после этого ответа моё настроение немного ухудшилось. Я понимал, что лучше всего сменить тему, но тем не менее спросил:
– А что так?
– Не знаю. Она вообще редко появляется на поинте, на концерты почти не ходит. Иногда на каких-нибудь вписках бывает, но это тоже скорее исключение.
– А на вид вроде панкующая девчонка.
– Да, вполне. Но она мало с кем из нас общается.
– Как я понимаю, с девчонками в основном, – уточнил я. – Это вообще нормально, что девчонки с девчонками, а парни с парнями.
– Да я бы не сказал. Мне кажется, она в основном с парнями общается. Если интересно, у Илюхи спроси.
– Да не, это я так, разговор поддержать, – спохватился я и поспешил увести беседу в другое русло.
Гибрид не выглядел парнем, который стал бы трепаться о том, что я интересовался Настей, но всё же мне отчего-то не хотелось бы, чтобы это через третьих людей дошло до неё. Пока мы болтали о ничего не значащих вещах, я размышлял о том, где сейчас Настя, и чем она занимается в данный момент, пока я тусуюсь с панками на Чистых прудах. Отчего-то мне казалось, что она должна сейчас заниматься чем-то крутым и рок-н-ролльным.