– Больше нет, – ответил я, выходя из квартиры.
– Я не разрешаю тебе уехать! – заявила женщина, которая меня родила, выходя из квартиры.
Там, возле моих сумок стоял невозмутимый Гриша.
– Ты что здесь делаешь? – спросила Наташа.
– Я забираю его.
– Ты не можешь этого сделать! Я его мать!
– Я являюсь его полноправным опекуном. Он пожил с тобой достаточно.
– Он останется здесь! – не унималась Наташа, – Здесь его дом!
– Он больше так не считает, – пожал плечами Гриша.
Я вернулся в квартиру, чтобы забрать рюкзак с учебниками и оставшиеся пакеты.
– Вася, ты никуда не уезжаешь! – объявила Наташа, встав в дверях квартиры.
– Серьёзно? – спросил я, в последний раз окидывая взглядом комнату, где прошли последние семь с половиной лет моей жизни.
– Ты несовершеннолетний. Если ты сегодня вечером не придёшь домой, я напишу заявление в милицию! – пригрозила Наташа.
– Если ты это сделаешь, я скажу, что это вы с Игорем нанесли мне побои, – ледяным тоном, которого я сам от себя не ожидал, ответил я.
– Что? – вырвалось у Наташи. – Как ты можешь? Это же неправда!
Действительно, как мне, вообще, могло прийти в голову сказать такое? Неужели я способен на такое предательство? Это же подлость! – подумал я. – А с другой стороны, не подлость ли с её стороны удерживать меня против воли? Особенно после всего, что было.
Открылась дверь квартиры напротив. Из неё вышел дядя Саша, сосед.
– Дай пройти, – сказал я.
В моём голосе не было ни угрозы, ни нажима, я просто попросил дать мне пройти, потому что собирался уйти. То ли Наташа поняла всю абсурдность идеи удержать меня здесь, то ли её смутило присутствие дядя Саши, – так или иначе, она отошла в сторону.
– Привет, Вась, привет, Наташ, – поздоровался он.
– Привет, дядь Саш, – произнёс я.
Наташа ничего не ответила.
Вместе с дядей Сашей мы вышли к лифтам. Сосед нажал на кнопку вызова, а я вернулся в прихожую квартиры, чтобы оставить ключи.
– Вася, сынок, пожалуйста, прости, – сказала Наташа со всей нежностью, на которую была способна. – Давай помиримся и будем жить вместе одной семьёй.
Чёрт возьми, как искренне, как правдоподобно это звучало!
Если бы не столько лет под одной крышей, я бы непременно поверил ей. Но я знал, что пройдёт неделя, максимум две, и всё вернётся к прежнему ритму.
Я повесил связку ключей на крючок в ключнице, в последний раз – без единого сожаления – взглянул на квартиру и вышел.
– Сынок, умоляю тебя, я же твоя мама! – бросила она мне вслед.
– Прощай, – ответил я и закрыл дверь в общий коридор.
Двери лифта открылись. Мне повезло: приехал грузовой. Мы с Гришей подхватили сумки. Дядя Саша, ничего не говоря, взял несколько коробок и занёс их в лифт.
Двери закрылись, и мы поехали вниз.
– Я Саша, сосед, – приветливо поздоровался дядя Саша.
– Григорий, – произнёс Гриша и, показав на меня, добавил: – дядя.
Когда доехали до первого этажа, мы втроём взяли все сумки, пакеты и коробки, дядя Саша помог донести их до Гришиной машины и погрузить всё внутрь.
– Спасибо, дядь Саш, – сказал я.
– Ну, будь здоров, Вась, – улыбнулся он.
– И вы тоже!
Мы пожали друг другу руки, и мой бывший сосед пошёл к своей машине. Больше я его никогда не видел.
– Ну что? – спросил я.
– Очень категорично сжигаешь мосты за спиной, – спокойно ответил Гриша.
– Иначе нельзя было.
– Иначе нельзя никогда. Если решаешь разорвать отношения, делай это сразу и насовсем.
– У тебя сколько времени? – поинтересовался я.
– Никто наперёд не знает, – пожал плечами дядя. – Но думаю, ещё лет тридцать в запасе есть.
– Мне нужно сейчас зайти в школу.
– Зайти?
– Не думаю, что сегодня у меня есть время, чтобы просиживать штаны на скучных занятиях.
Гриша понимающе улыбнулся.
– Ладно, – кивнул он. – Пойдём.
– Куда?
– Ты вроде собирался в школу.
Я не стал отказывать Грише в желании поговорить с классным руководителем. Он был знаком и с Ниной Фёдоровной, и с директором, – родителей часто вызывали в школу, и иногда туда вместо Наташи ходил мой дядя.
Мы вошли в школу.
Охранник, обычно такой важный по отношению к ученикам, учтиво поздоровался.
– Мы пришли к директору, – сказал Гриша.
– Конечно, конечно, проходите, – произнёс неприступный страж.
Мы с дядей поднялись на второй этаж и спокойно вошли в святая святых – приёмную Татьяны Викторовны Лопатиной, которая, помимо исполнения обязанностей директора, ещё вела у нас физику. В приёмной никого не было, и мы прошли сразу в кабинет директора.
Татьяна Викторовна сидела за рабочим столом за компьютером.
– Здравствуйте, Татьяна Викторовна! – сказал я.
– Вася! – воскликнула директор, увидев моё лицо. – Что с тобой случилось?
– Тут, понимаете ли, такое дело, – произнёс я. – Короче, я переезжаю.
– Боже, да как же так, вообще, можно?! – воскликнула Татьяна Викторовна, – Скажи, тебе очень больно?
– Спасибо, всё нормально, – поблагодарил я.
– Я как опекун Василия забираю его к себе, – сказал Гриша. – Как вы понимаете, он больше не может оставаться там, где сейчас живёт.
– Разумеется, я всё понимаю, – закивала директор.
– Учитывая, что живу я далеко отсюда, а Василию нужно плотно готовиться к поступлению, я хотел бы договориться, чтобы вы освободили его от занятий в течение четвёртой четверти, – ровным тоном произнёс мой дядя. – Разумеется, он будет делать домашние задания и приезжать сдавать все контрольные, а также выпускные экзамены.
– Да, учитывая обстоятельства, мы вполне можем это сделать, – согласилась Татьяна Викторовна.
– Очень признателен вам за понимание, – улыбнулся дядя.
– Мне, вероятно, надо поговорить с Ниной Фёдоровной? – уточнил я.
– Конечно, сейчас вместе пойдём и поговорим.
И мы вместе с директором поднялись на четвёртый этаж, где моя классная руководительница вела урок биологии. Директор попросила Нину Фёдоровну выйти, и после короткого объяснения, мы договорились, что в этой четверти я буду проходить все предметы дома.
– Ужасно видеть тебя в таком виде, Василий, – сказала Нина Фёдоровна, когда мы прощались. – Я даже не представляю, чтобы с человеком могли сделать такое… а ведь и не скажешь!
Приняв все знаки сочувствия от директора и классной руководительницы, я поспешил покинуть школу, пока они не передумали.
– Как по нотам всё разыграли! – воскликнул я, когда мы вышли на улицу.
– А ты сомневался? – улыбнулся Гриша.
Мы вышли с территории школы и выкурили по сигарете.
– Ну что, поехали? – предложил он.
– Куда?
– Ко мне.
– А тебе на работу не надо?
– У меня сегодня выходной.
– Выходной в понедельник! Как это здорово!
– Не обольщайся, – улыбнулся дядя. – Иногда приходится работать и в выходные, и в праздники. Бывает такое, что много недель работаешь без выходных.
– Но ведь оно того стоит?
– Ещё как! Если работа нравится, оно всегда того стоит.
– А если не нравится?
– Тогда на хер такую работу.
Удовлетворённый ответом дяди, я сел в его машину, и мы поехали к нему домой.
– Ну и что дальше? – спросил он, когда мы пили чай на Девятинском переулке.
– Вечером я иду к Насте.
К тому моменту я подробно рассказал ему о том, что произошло в мой день рождения, в общих чертах – о жизни на Светлогорском проезде, и в целом объяснил, кто такая Настя.
– Я советую тебе не быть слишком навязчивым, – сказал Гриша. – Девушки такого не любят.
– Ну а какие варианты?
– Можешь жить здесь.
– Я не хотел бы тебя стеснять.
– Я твой дядя и опекун. Я очень ценю, что ты готов к самостоятельной жизни, но ты пока ещё не знаешь, что это такое. Кроме того, я не знаю случаев, когда первый роман был бы удачным.
– Значит, это будет первый такой случай, который ты знаешь, – парировал я.
– Хорошо. Но я рекомендую тебе не заваливаться к ней со всем своим барахлом. Зимние вещи, я думаю, тебе уже не нужны. Без книг первое время, возможно, ты тоже как-нибудь обойдёшься. Возьми учебники и одежды – по необходимости. Остальное пусть полежит у меня.
Я согласился.
Мы пробездельничали весь день, а вечером Гриша повёз меня к Насте.
– Куда ехать? – спросил он.
– Налево.
– А дальше?
– Я покажу.
Гриша пожал плечами, и мы поехали.
В машине играл диск Cinderella – альбом Once Upon A… – под него мы и ехали всю дорогу.
Когда играла песня Don’t know what you got, мы подъезжали к площади Гагарина.
– Знакомые места, – улыбнулся дядя.
– Да, – кивнул я. – Кстати, здесь нам направо.
Мы свернули на улицу Косыгина.
Вскоре я попросил заехать во двор – соседний двор с тем домом, где я родился, где прошло моё счастливое детство.
– Здесь? – спросил Гриша, когда мы остановились у Настиного подъезда.
– Да.
Он рассмеялся.
– Чего ты ржёшь?
– Ты знаешь, а ведь здорово получается. Я больше не буду лезть со своими замечаниями. Посмотрим, что из этого выйдет.
– Спасибо, – поблагодарил я.
– Ну, удачи тебе.
Мы попрощались.
Настя была дома. Когда я вошёл в квартиру, Она встретила меня самой доброжелательной улыбкой, которую можно встретить на просторах Вселенной.
– Наконец ты пришёл, – приветливо сказала она. – Я соскучилась.
На следующий день я должен был сдавать первый из вступительных экзаменов.
В ту пору МГУ ещё не признавал ЕГЭ, и все абитуриенты должны были пройти череду испытаний, чтобы их допустили к постижению знаний в Московском университете. Стартовым препятствием на пути алчущих основ журналистики был творческий конкурс. Первейшим делом всякий должен был предоставить по меньшей мере шесть публикаций в СМИ, из которых по меньшей мере трём надлежало быть датированными настоящим годом.
После дрожащий от страха абитуриент проходил в Храм Свободы и Знаний, также известный в цивилизованном обществе как «Дом на Моховой», где писал творческое сочинение на одну из предложенных ему тем.