будем затягивать процесс.
– Вам что, времени жалко?
– У меня сегодня ещё четыре слушания, – выдохнула судья. – И там всё намного сложнее и неоднозначнее. Пожалуйста, давайте сегодня со всем разберёмся как можно быстрее.
– Вы будете тратить время на обсуждение бытовых споров, а на фундаментальные вещи у вас времени нет? – фыркнул Илья.
– Подсудимый, я последний раз спрашиваю. Вы признаёте себя виновным в совершении инкриминируемого вам преступления?
– Нет, не признаю.
Судья сделала глубокий вдох. Затем выдохнула и произнесла:
– Слово предоставляется обвинению.
Прокурор встал с места, открыл папку и с пономарской страстью зачитал все детали дела. По его словам, Илюху поймали на контрольной закупке две недели назад: он продал пятнадцать грамм марихуаны, и его взяли с поличным. У следствия имелись свидетельские показания, видеозаписи, вещественные доказательства и чистосердечное признание, подписанное Илюхой. Все они были предоставлены суду.
Когда прокурор закончил, судья обратилась к Илье:
– У защиты есть возражения к обвинению?
– Нет возражений, – ответил мой друг.
– Слово предоставляется защите.
– Как я сказал изначально, я действительно совершил все действия, которые мне инкриминирует следствие, – произнёс Илья. – Однако я отказываюсь называть себя преступником и настаиваю на том, что в совершённых мной действиях не было преступления. Я выступаю за легализацию продажи наркотиков совершеннолетним.
– Что? – удивилась судья.
– Я выступаю за легализацию продажи наркотиков совершеннолетним, – спокойно повторил Илья. – Я исхожу из убеждения, что каждый живой человек способен мыслить. А если он способен мыслить, он может принимать решения.
– Не все решения можно принимать самостоятельно! – отрезала судья. Она не должна была этого говорить, но Илюха вывел её из равновесия.
– Решения только тогда являются настоящими решениями, когда человек принимает их самостоятельно – без оглядки на мнение окружающих. Я убеждён, что человек, принимающий решения, обязан нести за них полную ответственность. Если человек принимает ответственность за свои действия и поступает сообразно своим суждениям, он принимает ответственность за свою жизнь. Эта жизнь принадлежит человеку, и только он один вправе распоряжаться ей по собственному разумению.
– Однако он может навредить своей жизни, он может искалечить и загубить её.
– Да, разумеется, – согласился Илья.
– И наша задача – не позволить человеку это сделать.
– С какой стати? – поинтересовался Илья. – Какое вы имеете право распоряжаться чужими жизнями? Человек может делать со своим телом и со своей жизнью всё, что ему заблагорассудится. Вы же не станете запрещать ему покончить с собой, если он осознает, что не предназначен для этого мира.
Глаза судьи были готовы лопнуть от напряжения, в которое ввело их состояние крайнего изумления.
– Вы пропагандируете ещё и суицид? – сквозь зубы процедила она.
– Я пропагандирую свободу, – ответил Илья. – Я считаю, что каждый человек имеет право самостоятельно решать, что он будет делать со своей жизнью. Если вы, представители власти, заявляете, что мы живём в демократическом, свободном государстве, не смейте запрещать людям делать с собой то, что они хотят. Если вы не признаёте за человеком права решать, что он сделает со своей жизнью, почему вы даёте ему право голосовать на президентских, парламентских и муниципальных выборах? Почему, если вы не признаёте за людьми права распоряжаться собственной жизнью, вы даёте им право решать судьбу целого государства?
– Вы призываете изменить конституционный строй? – сухо произнесла судья. – Вы отдаёте себе отчёт в том, что подобные высказывания подпадают под статью 282 УК РФ?
– Вы не слышите меня, – покачал головой Илья. – Нет, ещё хуже: вы не хотите слышать меня. Вам настолько претит моя позиция, что вы скорее готовы принять полное лишение людей всех их свобод, нежели сделать шаг к цивилизованному обществу. Я говорю о легализации продажи наркотиков для совершеннолетних, как о шаге к этому обществу. Когда человек сможет принять ответственность за свои действия, когда человек сможет принять ответственность за свою жизнь, тогда ему не нужно будет что-либо ограничивать.
– Интересные мысли, – сухо ответила судья. – Но сейчас люди не готовы принять ответственность за свою жизнь. Они не готовы распоряжаться ей и принимать решения самостоятельно. Поэтому в нашей стране продажа наркотиков запрещена. И вас судят именно за то, что вы нарушили этот закон.
– А вы не думали, что бессмысленные законы следует отменить?
– Законы принимают и отменяют в Государственной Думе и Совете Федерации. Судьи лишь отправляют правосудие в соответствии с действующим законодательством, согласно которому вы совершили преступление. – судья устремила на Илью суровый зрак и произнесла: – Вам есть что добавить по сути дела?
– Нет.
– У обвинения есть замечания?
– Нет, ваша честь.
– Переходим к судебным прениям, – констатировала судья. – Пожалуйста, обвинение.
– Ваша честь, в виду наличия вещественных доказательств, свидетельских показаний и чистосердечного признания подсудимого прошу признать его виновным в совершении пункта 3 статьи 228 УК РФ и приговорить его к лишению свободы в колонии общего режима на десять лет и штрафу в 150 тысяч рублей.
– Защита, – в пространство произнесла судья.
– В виду отсутствия состава преступления, несостоятельности обвинения и противоречия настоящего процесса здравому смыслу требую закрыть дело и немедленно освободить меня из-под стражи, – улыбнулся Илюха.
– Подсудимому предоставляется последнее слово.
– Меня судят за совершение преступления, – спокойно сказал Илья. – Меня судят за то, что я нарушил закон. Но что есть закон и что есть преступление? Законы появились для того, чтобы облегчить людям жизнь и определить границы их взаимодействия. Простейшие законы: «не убий», «не укради» и им подобные сводились к тому, чтобы люди не мешали друг другу жить и не вершили насилия над окружающими. Таковы были первобытные законы старинных племён, суть этих законов воплотилась в Правде Ярослава Мудрого.
Общество развивалось, а вместе с ним развивались технологии, экономика и модель взаимодействия людей, но основа его оставалась прежней: не совершать насилия над другими – таков основной принцип права и такова его суть. Так скажите мне: уместно ли наказывать меня за действия, которые не причинили никому никакого вреда? Должен ли я провести десять лет в заплесневелой камере на том лишь основании, что формально нарушил правила, ограничивающие свободу человека, гарантированную Конституцией?
Человек, как я уже сказал, волен сам делать выбор и принимать решения, словом, нести за себя отвественность. Чем продажа марихуаны с точки зрения здравого смысла хуже продажи водки или табака? С медицинской точки зрения она много лучше. Но так вышло, что именно марихуана запрещена, а алкоголь легален. Но вспомните: двадцать лет назад алкоголь тоже был под запретом. И за это сажали в тюрьмы. Изменился ли алкоголь с того времени? Стал ли он иначе влиять на организм человека? Так почему вы полагаете, что продажа алкоголя перестала быть дурным делом? Всё дело в законе! Но чего стоит закон, если он несправедлив? И для чего нужен суд, как не для установления справедливости? Так примите же решение: поступить по совести и отпустить меня или предать здравый смысл и отправить в тюрьму.
– Суд удаляется для вынесения решения, – бесстрастным голосом произнесла судья, все встали, она быстрыми шагами вышла из зала заседаний.
Мы с Настей подошли к Илюхе.
– Что ты делаешь? – спросил я его.
– Подсудимый, проследуйте в КПЗ, – произнёс подошедший судебный пристав. На вид он был на пару лет старше Илюхи.
– Дайте минуту, пожалуйста, – попросил я.
– Не положено, – ответил он.
– Да дайте вы им минуту поговорить, – сказал, проходя мимо, прокурор.
– Одну минуту, – отрезал пристав. – Не больше.
– Ты что творишь? – повторил я.
– Согласись, это было круто! – воскликнул Илья.
– Ты, болван, не понимаешь, что они тебя упекут на десятку?
– Как это здорово – говорить правду, говорить то, что думаешь: здесь и сейчас, без оглядки на последствия, просто потому, что это правда, – упоённо говорил мой друг. – Какая разница, какое решение они примут? Ты забыл? Свобода – это естественное состояние человека.
– За твой язык тебя как раз и лишат свободы, болван.
– Нет, нет! Как же ты неправ! – восклицал Илюха. – Пока я сидел в СИЗО, я всё понял! Свобода не имеет ничего общего с тем, по какую сторону решётки ты находишься. Свобода у тебя внутри, в душе. Очень многие люди, находящиеся «на свободе», на самом деле закованы в вериги собственных страхов. А я, хоть и в кандалах, чувствую себя совершенно свободным! Понимаешь?
– Подсудимый, закончили. Проследуйте в КПЗ! – сказал пристав.
– Удачи тебе, дружище! – сказал я.
Илюху увели.
Я посмотрел на Настю.
– Ему бы в парламенте выступать, а не на скамье подсудимых, – сказала Она. – Выступи он там, всё могло бы быть совершенно иначе. Но иногда одни и те же слова, сказанные одними и теми же людьми в разных местах, имеют диаметрально противоположный эффект.
Судья не томила всех слишком долго.
Приговор огласили уже через час. К моему удивлению, к этому моменту в зале судебных заседаний собралось человек тридцать студентов, – все они ждали с нетерпением. Вошёл прокурор и ввели Илюху. Когда зашла судья, все встали, а потом сели, в зале повисла удивительная тишина, – такая тишина была Вначале, ещё до того, как был сказано Слово.
– Курбский Илья Андреевич, – произнесла судья. – Суд признаёт вас виновным в совершении преступления по пункту 3 статьи 228 Уголовного Кодекса Российской Федерации… – я не могу сказать, что меня удивили её слова: после всего сказанного я ожидал именно их, и, всё же, я был обескуражен, – … в связи с тем, что подсудимый не признал своей вины и не способствовал продвижению дела, суд приговаривает вас к десяти годам колонии общего режима. Настоящее решение может быть обжаловано в вышестоящей инстанции. От себя хочу добавить, что через пять лет вы имеете право подать прошение об условно досрочном освобождении. Подсудимый, вам понятен приговор?