С тех пор, как мы познакомились, зав сектором стал носить очки, а курил теперь строго раз в день — в обеденный перерыв. Годы мало-помалу брали свое, но характер у Александра Ивановича остался прежним — открытым и доброжелательным. Поболтать с ним про наши внутренние делишки, про их многочисленные нюансы, оттенки и оттеночки всегда было интересно, а порой весьма полезно.
После обмена приветствиями Александр Иванович вдруг предложил мне:
— Пойдем, Алексей Николаевич, отравимся.
И кивнул в направлении верхней курилки.
— Александр Иванович, обед же еще нескоро.
— Пойдем, — настойчиво повторил Сенников, обернувшись и проверив, не слушает ли нас кто-нибудь.
Верхняя курилка, а точнее площадка перед выходом на чердак, долго была еще одной головной болью товарища Власьева. Работники, подверженные никотиновой зависимости, норовили укрыться тут в холодные месяцы, чтобы злостно попрать федеральный закон. Одеваться и идти на улицу им, само собой, было лень. Бдительный Власьев регулярно устраивал на них засады и строчил докладные Забегалову. После его титанической борьбы пагубная привычка бегать наверх у многих курильщиков сошла на ноль. Но уборщицы нет-нет, да и обнаруживали в этом уголке парламентского комплекса свежий бычок.
Поднявшись в курилку, Александр Иванович достал из пачки сигарету, но совать ее в рот не стал. Вместо этого он еще раз огляделся.
— Власьев сантехника воспитывает на первом этаже, — сообщил я. — В туалете проблемы с унитазом. Так что горизонт чист.
— Да я курить не хочу, — ответил Сенников. — Поговорить с тобой собирался.
— Если про входящую документацию, то я ее вчера списал в архив. Извините, что задержал.
— Молодец! — одобрил мои действия Александр Иванович. — Но я не об этом.
Я вопросительно посмотрел на него.
— Бумага одна вносится для рассмотрения, — сказал он тихо. — Имей в виду.
— На сессию?
— Да.
— Что за бумага?
— Не могу тебе сказать. Сам догадайся, — еще тише проговорил Сенников.
— А кого она касается хотя бы?
— Тебя тоже. Ну ладно, всё, мне работать пора, — и Александр Иванович быстро зашагал вниз по лестнице.
Я помедитировал в одиночестве пару минут и тоже пешком двинулся к месту обитания. Про имеющийся в здании лифт как-то даже и не вспомнилось. Задумался я так основательно, что в упор не увидел еще одного большого человека. Перебирал ногами, пока самого не окликнули.
— Алексей Николаевич, ты прямо весь в мыслях!
Голос был до боли знакомым.
На красной ковровой дорожке уверенно стояла и глядела на меня Тамара Григорьевна Передкова, первый вице-спикер нашего парламента. Она же глава редколлегии печатного приложения, она же куратор всего социального блока, она же лидер женской депутатской группы в составе фракции «Ядрёная Россия».
Начинала свой путь Тамара Григорьевна, как и спикер Хрюшников, тоже в тихой-претихой глубинке. По совпадению, родной ее совхоз «Партизанский» непосредственно граничил с колхозом, откуда вышел в мир Виталий Иванович. Районы, правда, были разные, но разделявшую их речку Гнилушу можно было форсировать вброд. Совхозу будущая народная избранница отдала, наверное, три четверти сознательной жизни. А то и четыре пятых. В доярки или свинарки после школы не пошла, поберегла внешние данные. Устроилась в правление. При тогдашнем директоре, мужчине строгом, но справедливом, который дневал и ночевал на работе, поднялась до главбуха. Даже курсы счетоводов окончила, почти не отрываясь от производства.
Когда настала пора приватизации, на месте совхоза родилось общество с ограниченной ответственностью. В очень узком кругу его участников была и гражданка Передкова. Пожилой директор командовал при капитализме недолго. Отойдя на покой, он лично рекомендовал Тамару Григорьевну в преемники. А поскольку за ним и за ней числилось уже девять десятых уставного капитала, собрание к его рекомендации прислушалось. Из общества с партизанскими корнями наша героиня и стартовала в политику.
На новом старте ей помог другой мужчина, а именно еще позапрошлый спикер заксобрания, чей конец позднее был ужасным. По велению губернатора его всенародно развенчали как врага стабильности и спокойствия в регионе. Тамара Григорьевна с коллегами-депутатами одобрила гражданскую казнь, тем самым наглядно подтвердив свою гражданскую зрелость и умение планировать перспективу. Результат не замедлил сказаться на ее росте. В следующем, ныне функционирующем составе областного парламента товарищи партийцы сочли ее достойной занять место по правую руку от председателя.
— Не взыщите, Тамара Григорьевна. Что-то одни заботы кругом, — ответил я и кривовато улыбнулся.
— Не грусти, Алексей Николаевич! Ты же молодой еще. Жених!
— Да какой жених? Разве что комиссионный.
— Ну, это ты зря. Виталий Иванович тебя не вызывал?
— Пока не вызывал. А должен?
— Вчера искал. Что-то насчет телевидения хотел сказать.
— Вчера мы виделись, — заметил я.
— Да? А ты и сегодня зайди, — посоветовала Передкова. — Виталий Иванович жалуется, что ты редко у него бываешь.
— Депутаты не пускают, — пошутил я. — У всех неотложные нужды.
— Пробивайся, Алексей Николаевич, пробивайся! — крепко, по-мужски похлопала меня по плечу Тамара Григорьевна.
Сегодня она была сама доброжелательность. А я вспомнил наш первый с Тамарой Григорьевной прямой эфир. Примчались мы тогда тоже в пожарном порядке на канал к одному коммерсанту, человеку в медиа-бизнесе случайному и дикому, одновременно хозяину барахолки и мясных рядов. Бардак у этого деятеля творился жуткий. В студию купили здоровые мониторы за много тысяч евро, а из мебели посреди необъятного помещения сиротливо стоял один плюгавенький диванчик без всякого стола или тумбочки. Григорьевна со своей стороны тоже отличилась, изволив заявиться прямо из совхоза, в корявых зимних сапогах с меховыми отворотами. Гостеприимные хозяева не дали ей даже отдышаться: до программы оставались секунды. Что-то исправить было просто невозможно.
Картинка вышла первый сорт. Сапоги красовались на переднем плане. Посмотрев потом контрольную запись, первый вице-спикер закатила спикеру форменную истерику. Хрюшников еле-еле успокоил верного зама. После этого скандала Тамара Григорьевна недели три не общалась и даже не здоровалась со мной. Дули на меня губы и все ее холуи. Как сообщили очевидцы, Передкова внутри своего кабинета громогласно разорялась о том, что ее, мол, сознательно подставили, и требовала сатисфакции.
— Вы мои предложения читали, Тамара Григорьевна? — осведомился я.
— Какие предложения?
— По будущему юбилею парламента. Надо же как-то его ознаменовать.
— Читала, да. Очень дельные предложения. Заходи попозже, Алексей Николаевич, поговорим!
Дав ценное указание, Тамара Григорьевна без стука скользнула в кабинет к Алине Вениаминовне. У первого вице-спикера на голове была новая прическа, и ее, как я понял, требовалось экстренно обсудить с напарницей по женской депутатской группе.
Бывший депутат Макеев кричал так, что было слышно на верхних этажах. Страшного ничего не произошло, просто у Георгия Александровича была такая манера изъясняться. Спорил он ни с кем иным, как с Валентином Юрьевичем Забегаловым.
В предыдущем составе парламента Макеев слыл самым экстравагантным человеком. Придя в аппаратную тишь из бизнеса, где надо было уметь постоять за себя, Георгий Александрович на один аргумент «против» мигом выдавал десять доводов «за», разнообразил свою речь шутками-прибаутками и, если требовалось, легко заглушал спикера без помощи микрофона. За глаза над ним посмеивались, но не зло. Макеева, резавшего с плеча правду-матку, с улыбкой выслушивал сам губернатор. Числился он (Макеев, конечно, а не губернатор) в оппозиции, хотя ни в какие партии не вступал. В ту эпоху беспартийные оппозиционеры еще водились на просторах губернии.
Когда подошло время новых выборов, на которых реально соперничали партийные списки, Георгий Александрович потряс всех депутатов и аналитиков. Один-единственный из когорты парламентских борцов, он не стал повторно выдвигать свою кандидатуру. Пока другие суетились и дергались, Макеев спокойно паковал движимое имущество, готовясь подписать обходной лист. Тайна его маневра открылась немного погодя. Все свои ресурсы Георгий Александрович бросил на взятие достижимой высоты — должности главы Чеширского района, где базировался его бизнес. Район был не самым большим, зато отличался выгодным местоположением. Его чудное название проистекало от села Чеширы, поименованного так помещиком-англоманом в дореволюционные годы. Почвы там славились плодородием, а в прудах водилась отменная рыба. Здешние угодья успели попасть на заметку к разным инвесторам.
Критики сильно сомневались в том, что Макеев победит даже на этих выборах. Губернатор хоть и улыбался с высокой трибуны, но с оппозицией не церемонился. Злопыхатели заранее потирали руки, однако их ждал облом. Георгий Александрович как-то сумел убедить Григория Владимировича в своей лояльности. Возможно, был реабилитирован после того, как эмоционально и публично поддержал выдвижение самого губернатора на второй срок или нашел другие веские доводы.
Короче говоря, наш недавний парламентарий-пассионарий отпраздновал уверенную победу и переехал поближе к полям и прудам. К нам на огонек он заскакивал, впрочем, регулярно. Забегалов, скорее всего, попался ему случайно — в аккурат напротив гранитного павлина. С давних пор между Валентином Юрьевичем и Георгием Александровичем существовала стойкая неприязнь. Макеев при каждом удобном случае возмущался инертностью и косностью аппарата, Забегалов же брезгливо кривился при любом упоминании о бывшем депутате.
Сейчас глава Чеширского района опять находился в боевой позиции, не снимая с головы бейсболки и уперев руки в бока.
— Я бы у вас тут живо порядок навел! — кричал Георгий Александрович. — Что, не верите? Приезжайте ко мне в район, сами всё увидите! По динамике инвестиций мы сегодня на втором месте, а завтра будем на первом!