— Нате, учитесь.
Я развернул принесенное. В глазах чуть не зарябило от буйства красок. То была агитационная газетка Ильи Валентиновича, свежевыпущенная. Не знаю у кого как, а у меня мигом возникло ощущение карнавала или гей-парада. Почти всю первую полосу оккупировал сам депутат-кандидат. Солнечно улыбаясь, он обеими руками делал такое движение, будто готов был снять с себя и отдать народу последнюю дубленку. Дубленка в кадре тоже была. Далее (как учили) следовало краткое житие соискателя мандата, разбавленное восторженными откликами о нем. Восторгались несколько прикормленных теток-общественниц и пенсионеров. Еще дальше очень подробно обсасывалось сооружение детской площадки на личные средства Ильи Валентиновича (фото прилагалось). Всю последнюю полосу занимал православный календарь с завитушками.
— Вот! Люди не спят, работают, — распинался тем временем Георгий Александрович, впрочем, по-прежнему не зло. — А где наша газета? Володя?
— Полчаса после планерки, и завтра все тексты будут, — повторил свою давешнюю просьбу Паньшин.
— Будет тебе полчаса, — милостиво посулил кандидат.
— Как сессия прошла? — спросил я.
— Нормально. У Наталии все снимки, Дима пусть посмотрит.
— Послезавтра начинаем встречи с избирателями, — напомнил я. — График у вас есть. Замечания к нему будут?
Георгий Александрович похлопал себя по карманам, заглянул в портфель.
— Чёрт, дома оставил.
Я вынул из своей папки копию. Кандидат бегло изучил ее.
— Сойдет. Если что, подправим.
Роман молча сделал пометку в своем блокноте.
— Про коммунистов смотри не забудь, — указал мне политик. — Они три участка плотно прихватить могут, мне обещали. Поговори, уточни ситуацию.
Про такие обещания я уже отзывался подобающим образом. Но, чтобы не раздражать человека, тоже изобразил закорючку на бумаге.
— Мы еще один момент упустили, — сказал старший Макеев. — Мало ли что может быть на этих встречах. Провокации всегда возможны. Поэтому нужна охрана.
Я посмотрел на Фурсова, тот на меня. Со специалистом по безопасности доселе это явно не обсуждалось.
— Чего в гляделки играете? — спросил Георгий Александрович. — Вы только подумали, а я уже знаю, что делать. Алексей, пиши телефон…
Пока Володя готовился к своему дополнительному интервью, я уединился с Василием Александровичем и кандидатом.
— Что думаете насчет Кобякова? — без околичностей спросил я своего клиента.
— Фуфло, — исчерпывающе ответил он.
— Жора, я бы всё-таки не спешил, — мягко встрял Макеев-младший. — Георгий Вадимович не случайный человек…
— Вася, тебе по ушам проехали, а ты доволен! — без церемоний заткнул его кандидат. — В департамент? Кем? На каких условиях? Завтра возьмут, послезавтра выкинут. Он знает, — и Георгий Александрович кивнул в мою сторону.
— Мне кажется, вам стоило бы увидеться, — терпеливо увещевал его Василий Александрович.
— Виделись раньше, и много раз. Это вообще не предложение! А бабки мне кто вернет? Не сказал твой Кобяков?
Макеев-младший сокрушенно вздохнул.
— Жора, как знаешь.
— Всё, закрыли тему, — и кандидат хлопнул ладонью по стопке бумаг.
На улице опять мело, когда мы с Фурсовым выехали по адресу, который назвали мне по телефону. Рано стемнело, и Арам включил фары. Остановились на парковке рядом с большим супермаркетом, я набрал номер.
— Стоим напротив, у трансформаторной будки, — услышал ответ.
Мы накинули капюшоны курток и вылезли в метель. Встречали нас тоже двое. Я мужчина не мелкий, Фурсов тем более, но первый встречающий нас оказался просто реальным громилой. На нем было длинное, до пят, пальто. Второй визави ростом был чуть ниже меня, но заметно шире в плечах. Оделся он по такому случаю во всё спортивное, включая кроссовки на меху.
— Артур, — сипло назвал себя высокий.
Я заметил косой шрам на его подбородке.
— Арсений, — представился его напарник.
Понимая, что воду лить ни к чему, я взял быка за рога.
— Георгий Александрович просит помочь.
— Раз надо, поможем. Без базара, — заверил Артур.
Арсений без слов принял такой вид, что последние сомнения по данному поводу должны были отпасть.
Оба действительно были спортсменами, бойцами из городской федерации единоборств. Наряду с ней существовала и областная федерация, которая после бурных дебатов поддержала «Ядрёную Россию». Городская долго спорила, но так и не определилась в партийно-политических предпочтениях. Макеев что-то подбрасывал ей на текущие расходы, и кое-кто из ее членов самостоятельно отозвался на его зов.
Я несколькими ударными фразами обрисовал ситуацию со встречами во дворах.
— Прикроем, — отреагировал Артур.
Арсений уверенно кивнул.
— Георгий Александрович наш человек, — продлил свою мысль Артур, — в обиду его не дадим.
— Как будем связь держать? — спросил Фурсов.
— Звоните, называете координаты и время. За час мы на месте, — ответил Арсений.
— У вас расходы будут. Что с этим делом? — уточнил я.
Арсений озвучил желаемую сумму за встречу. В утвержденную смету мы вписывались.
— Хорошо. Завтра ждем вас, — я назвал точное время и адреса.
— Мимо нас мышь не проскочит, — сказал при расставании Артур. — По мне тут стреляли недавно, и ничего, обошлось.
Настроение с утра мне подпортили коммунисты. Было их тоже двое, но разного пола. Мужик лет шестидесяти в засаленном лапсердаке упорно юлил, не беря на себя конкретных обязательств, и ловко прикрывался коллективным мнением. Дескать, первичная организация должна сначала всё обсудить. Тетка, живо напомнившая мне наш прежний штабной спецконтингент, напирала на необходимость встречи с самим кандидатом. Чтобы не демаскировать позицию, принимал я этих ходоков у Василия Александровича. Офисная обстановка их, по-моему, напрягала.
Наконец, вполне бесплодные консультации завершились. Договорились только о продолжении диалога. Я с облегчением выпроводил обоих из офиса, ощущая при этом, кажется, запах плесени. Но заварить и выпить кофе мне не дали. Затрезвонил мобильный, и по номеру я определил, что это сам кандидат. Поздороваться не удалось.
— Вы совсем идиоты, что ли?! — раздалось в трубке. — Где Дима? Где Алёна?
— Георгий Александрович, что случилось?
— А случилось то, что ни хера не соображаете! Мой сосед, дед старый, еще у озера Хасан воевал, и тот больше вас смыслит!
Легендарное озеро Хасан было, конечно, аргументом.
— Вы какие баннеры развесили?
— Которые вы утвердили, — ответил я.
— Вы что, не могли фотосессии дождаться?
— Да всё обсуждали с вами…
— У меня по сто дел на дню! Что вы мне подсунули, а?
Я деликатно освежил в памяти Макеева последние события.
— Ну, вы мне сделаете кампанию! Стою на этих баннерах, как бедный родственник, хорошо хоть берёзу убрали. Соседи уже смеются. Почему сразу не сказали, что приличного фото нет?
Я напомнил, у кого без толку пролежали все материалы. Макеев бросил трубку.
Алёна позвонила мне через десять минут и с надрывом спросила:
— Алексей Николаевич, кому сдать дела?
— А надо?
— Мне только что звонил Георгий Александрович, — поведала она, — и вы отлично знаете, что он сказал.
— Предполагаю, — заметил я.
— С вашей стороны гадко прикрываться мной, — заявила Алёна.
— Никто и не прикрывался.
— Вы своего добились! — совсем уже патетически провозгласила она.
— Это ваше решение, — спокойно ответил я. — Дела передайте офис-менеджеру.
После чего сам дал отбой.
Кандидат, добравшийся к обеду до нашего штаба, чуть остыл.
— По расклейке есть вопрос, — бухнул он с порога.
— Неужели плохо поработали? — удивился я.
— Берут много за труды.
— Обновлять постоянно придется, обдерут ведь дворники. Сами знаете.
— Свои обновят. Поставь задачу Роману, чуток его ребятам доплатим.
По тону и виду было ясно, что спорить бессмысленно.
— Организация у нас никуда не годная, — едва сняв пальто, вышел на любимое свое обобщение Георгий Александрович. — Илья Валентинович уже встречи проводит.
— Завтра и мы начинаем.
— Я свои первые выборы, считай, один выиграл, — не слушая, поливал дальше мой клиент. — Лариса Критская, помню, за всю прессу отвечала, а я встречи проводил, по три-четыре за день.
Ларису я знал со времен своей журналистской юности. Была она, в самом деле, девушкой бойкой, умной и симпатичной, только имела одну слабость, присущую творческим людям. Эта слабость и вырвала ее из наших общих рядов. Позапрошлым летом я повстречал Критскую и поспешно перешел на другую сторону улицы. Было понятно, что говорить с ней, собственно, уже не о чем. А просто смотреть на человека, доведшего себя до печального состояния, мне всегда больно.
— Сам, сам всюду успевал! — нахваливал себя кандидат. — Народ валом валил!
Наталия, почти не дыша, слушала его повествование о героической эпохе богатырей и кудесников. Андрей не поднимал глаз от документов.
Я решился прервать поток воспоминаний.
— Алёна дела сдала. У вас есть замена?
Макеев осекся.
— Какая замена?
— Алёне.
— Замены сам ищи, — неприветливо ответил он. — Фурсов где?
— Поесть пошел.
— Меньше вам надо о жратве думать. Вернется, скажешь: назначаю его старшим над полевым штабом. Там свой человек нужен.
— А его другие обязанности? — обтекаемо спросил я.
— Справится, не маленький! Всё, я на телефоне, — он подхватил пальто и захлопнул за собой железную дверь.
Аж на весь подъезд загрохотало.
— Вот так, — подняв голову от бумаг, сказал Андрей. — Мы тут лишнее звено эволюции.
— Кандидат всегда неадекватен, — повторил я правило номер один. — В целом, конечно, налицо синдром дядюшки Ау.
— Кого-кого? — не поняла Наталия.
— Есть такой герой детского мультфильма и книжки тоже. Обитает в лесах Финляндии. Немножечко человек, немножечко леший, — пояснил я. — У него еще песня классная.